44
Эта ориентация существовала рядом с эксплуататорской в
XVIII и XIX веках, она составляла основу уверенности в себе и
стабильности жизни для представителей средних классов, дава-
ла чувства общности, гордости, укрепляла чувство безопасно-
сти. Сегодня эта ориентация у людей присутствует, но она не
может реализоваться - нет для этого социальных и экономиче-
ских условий, вот поэтому у нас отсутствует средний класс.
Нереализуемая стяжательская ориентация приводит к тяже-
лым последствиям для человека - его Я теряет основу для ре-
ального существования, так как нет возможности сохранить
добытое и заработанное. Его собственность, в том числе и се-
мья, беззащитны перед стихией экономической и социальной
нестабильности, перед расшатыванием и обесцениванием есте-
ственных жизненных ценностей - труда, самой жизни, ее высо-
кого назначения. Добытое и заработанное как физическими,
так и интеллектуальными усилиями сегодня мгновенно обесце-
нивается хаотическими силами - экономическими и социаль-
ными: инфляцией, отсутствием выраженных общенациональных
интересов, отсутствием ясной общей концепции индивидуаль-
ной жизни и тому подобное. Это приводит к размыванию гра-
ниц между Я и не-Я, так как человек не видит связи между соб-
ственными усилиями и качеством его жизни, внешний мир вос-
принимается как угроза, а мир Я - как замкнутый, неподвижный,
а значит пустой или пустующий. Для его заполнения или под-
держания в напряжении нужна внешняя результативность ак-
тивности - рост Я за счет предметов, которыми оно овладевает.
Современная стяжательская ориентация, если она реализу-
ется, приобретает форму снежного кома, катящегося с горы,
то есть перерастает в потребительство и накопительство, сти-
мулируемые рынком.
Для меня эта ориентация представляет очень большой инте-
рес, так как в ней актуальны все основные идеи, интегрирую-
щие психическую реальность, Я человека. Другое дело, что все
они находят свое конкретное воплощение и в конечном счете
ведут на этом пути к отстранению человека от свойств собст-
венно психической реальности. Но эти идеи актуальны для
стяжательской ориентации, и люди этого типа характера гото-
вы потенциально реагировать на варианты содержания этих
идей, что, на мой взгляд, в наших условиях делает их достаточ-
но легкой добычей различных демагогов, произносящих слова
о возможном спокойствии и стабильности, без видимой гаран-
тии этих состояний в своей деятельности.
Воспользуюсь для прояснения этой мысли словами X. Ортеги-
и-Гассета: «Демагоги сгоняют (людей. - А. Г.) в толпы, чтобы не
45
 
 дать личности возможности заняться самоустроением, которое
возможно только наедине с собой. Очерняя служение истине, они
предлагают нам взамен мифы. Разжигая страсти, они добиваются
того, что люди, сталкиваясь с ужасами жизни, приходят в исступ-
ление. Совершенно ясно, что поскольку человек - это животное,
которому удалось уйти в себя, то человек в исступленном состоя-
нии, постепенно опускаясь, нисходит до животного уровня. По-
добное зрелище всегда являют эпохи, обожествляющие чистую
деятельность... Человеческая жизнь теряет смысл и ценность,
повсюду творятся насилие и грабеж. Прежде всего грабеж»'.
Тот самый грабеж, который делает невозможным осущест-
вление стяжательской ориентации человека. Я бы не хотела
делать акцент на общей значимости какого-то вида ориента-
ции. Их можно выделить и описать, соотнести с другими ка-
чествами людей, которые, компенсируя плюсы и минусы каж-
дой ориентации, позволяют говорить о степени интегриро-
ванности сознания человека, принадлежащего к ней.
Итак, стяжательский тип ориентации потенциально готов
к интегрированию своей психической реальности через при-
нятие воздействия извне, он больше других социально зави-
сим и больше других беззащитен при возникновении хаоса во
внешних условиях жизни; если этот хаос будет сильным и
длительным, то стяжательский тип может просто погибнуть,
как погибает улитка, если у нее отнимут домик.
Рыночная ориентация
(обменивающая)
+ —
целеустремленная пользующаяся случаем
готовая к обмену непоследовательная
моложавая ребячливая
устремленная вперед не считающаяся с будущим
свободомыслящая или прошлым
общительная без принципов и ценностей
экспериментирующая неспособная к уединению
недогматичная бесцельная
действенная релятивистская
любознательная сверхактивная
понятливая бестактная
контактная умничающая
терпимая неразборчивая
остроумная безразличная
щедрая глуповатая

 расточительная

' Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства. - С. 250.
46
Рыночная ориентация, которую описал Э.Фромм, склады-
вается в нашей стране буквально на глазах, ее приход пережи-
вается как появление новых требований к твоей частной и
профессиональной жизни. Появляется чувство, что вместо
осуществления своей жизни нужно еще доказать ее осущест-
вимость и осуществляемость для других людей, то есть пока-
зать ее так, чтобы она была востребована, чтобы она была
нужна и интересна. Тогда элементарно за нее заплатят столь-
ко, что не нужно будет считать рубли от зарплаты (которую,
может быть, выдадут) до зарплаты (которую ты, может быть,
получишь). Необходимость демонстрации своих качеств ста-
вит многих знакомых мне людей в тупик - надо подать себя
при написании заявки на грант, надо подать себя при приеме
на работу, надо подать себя при встрече с иностранным кол-
легой, при работе с потенциальными заказчиками на твои
умения и знания... Это оказалось очень сложно, мы (очень
многие) просто не представляем себе, как это можно вслух,
без тени сомнения говорить о своих заслугах и достижениях,
разве дела не говорят сами о себе? Оказалось, что нет, надо
еще знать цену своему делу, чтобы оно не осталось без внима-
ния, без употребления другими, а ты сам не остался бы без
средств к существованию, если тебя действительно кормит это
дело, если «нет», то надо искать другое, а там снова та же
история с демонстрацией своих возможностей...
Так стала осознаваться личная ценность хорошей рекла-
мы, надежной репутации, а не только личных умений, знаний,
таланта наконец. Стала жизненно важной необходимостью
«упаковка», причем «упаковка», пользующаяся спросом. Для
многих из нас эта переориентация произошла стремительно и
не очень больно, для других затянулась в мучительную необ-
ходимость соответствовать безликому спросу, а не своим твор-
ческим возможностям, не самому себе (даже не истине), а имен-
но спросу. Вы принесли рукопись научной работы? Извините,
у нас сейчас спрос только на популярные издания, приходите
позже (может оказаться, что это позже равно никогда).
Эту ситуацию можно довести до абсурда и представить се-
бе лавину популярной литературы вместо научной (реаль-
ность сегодняшнего дня) или миллионы проектов вечного
двигателя (если на них будет спрос) и... ни одного гения (если
на них не будет спроса) ни в одной сфере деятельности. Но это
абсурд, а пока... пока в жизни нашей страны наблюдается
рождение характеров рыночной ориентации.
Нельзя сказать, что их не было, всегда (во все времена и у
всех народов) были люди, которых в советское время называ-
47
 
 ли конъюнктурщиками. Эти люди работали на спрос. И не-
важно, какой очередной съезд объявлял борьбу с пьянством,
они писали об этом книги. Или же объявлялась тема разум-
ных потребностей, и бодро стучали пишущие машинки в со-
ответствии с актуальностью, с юбилеем, с «историческими»
визитами и не менее историческими решениями...
Умение чувствовать конъюнктуру, особенно определяемую
власть предержащими, обеспечивало человеку невозможность
отказа от чувства реальности собственного Я, от необходимо-
сти заниматься его интегрированием, то есть решением экзи-
стенциальных проблем. Все было просто и ясно, - цены из-
вестны, стабильны, заказы сформулированы, соответствие с
ними обеспечивало покой, сытость, защищенность.
Думаю, что описываемое Э.Фроммом содержание рыноч-
ной ориентации у людей в нашей стране только начинает скла-
дываться, и мы осознаем ее появление в виде, в первую очередь,
изменения эмоциональных отношений между людьми. Они
становятся менее теплыми, менее дружественными, открытыми.
Это чувствуют многие и пытаются обсуждать как личную и
социальную проблему. Кроме того, появление рыночной ори-
ентации остро поставило перед многими людьми проблему
надежности (честности, искренности) другого человека, про-
блему осознания оснований отношений с другими людьми.
Думаю, что очень важен этот момент, актуализирующий
экзистенциальные задачи человека, выносящий их из интим-
ного мира Я в мир реальных межличностных отношений.
Поиск партнера, коллеги, надежного человека обращает к
выделению критериев надежности, критериев порядочности.
Здесь уже недостаточно чувств, нужно понимание человека, а
оно невозможно без практической философии жизни, без
осознания экзистенциальных основ жизни.
Время покажет, какой тип рыночной ориентации форми-
руется в нашей стране, в странах бывшего Советского Союза.
Почему-то мне кажется, что он не будет особенно отличаться
от того, что описывал Э.Фромм.
В его описании уже сегодня много узнаваемого, словно это
картина из бытовой жизни людей, меня окружающих, но кар-
тинки более яркие, четкие, чем то, что я вижу ежедневно, с чем
сталкиваюсь в реальной работе с людьми.
Какая же она, рыночная ориентация характера человека?
К описанным выше качествам можно добавить, по мнению
Э.Фромма, совершенно особый феномен «личностного рын-
ка», диктующий желательный тип личности. Этот диктат же-
лательного типа до настоящего времени выступает в несколь-
48
ко иной форме - в форме идеала человека, которая существо-
вала как идея, как концепция в общественном сознании и
требовала от человека личных усилий по ее конкретизации'.
Степень конкретности этой идеи обеспечивалась системой
общественных запретов и разрешений по осуществлению ин-
дивидуальной активности (богатейший материал можно най-
ти об этом, например, в работе Эдуарда Фукса «Иллюстриро-
ванная история нравов». - М.: Республика, 1993-1994). Думаю,
что надо прислушаться к описанию Э.Фроммом «личностного
рынка», в нем звучит не только констатация изменений, сви-
детелем которых он был, но и предостережение, которое мож-
но обратить к нам сегодняшним, пытающимся следовать во
всем цивилизованным странам, отказываясь от необходимого
анализа пути, по которому они шли или идут.
Итак, рыночная ориентация характера начинается с вос-
приятия себя как товара, а собственной ценности как мено-
вой. На «личностном рынке» принцип оценки меновой ценно-
сти такой же, как и на товарном, то есть полезная ценность
становится необходимым, но недостаточным условием.
Успех человека зависит не только от его знаний и уме-
ний, но и от того, как он сумел их продать. Это существенно
влияет на его же самооценку, которая становится зависимой
не от собственных способностей человека, а от цены на них.
«Человек заботится не о своей жизни и счастье, а о том, что-
бы стать хорошим товаром», - пишет Э.Фромм. Но мода на
«товар», его нужность для других уже не зависят от самого
человека, поэтому и его самооценка начинает зависеть от
условий внешних, от того, как воспринимают его ценность
потенциальные и реальные покупатели. Если изменчивость
рынка выступает мерилом ценности человека, чувства соб-
ственного достоинства и самоуважения разрушаются, так
как у человека не оказывается необходимого психологиче-
ского материала для интегрирования своей личности, для
восприятия себя как автономного и независимого существа,
идентичного самому себе.
Это явление, описанное Э.Фроммом как «личностный ры-
нок», уже отзывается эхом в содержании семейных конфлик-
тов наших современников, когда, например, дети упрекают
своих родителей в их жизненной неконкурентоспособности, в
невозможности быть богатыми и востребованными другими,
то есть относятся к родителям с точки зрения их экономиче-
ской полезности для достижения успеха в собственной жизни.
' См., например: Ильенков Э.В. Философия и культура. - М., 1991.
49
 
 Зависть к чужому успеху, невозможность достижения его за
счет собственных умений и ценных личностных качеств - ис-
кренности, порядочности и честности - в условиях «личност-
ного рынка» способствуют абсолютизации ценности кон-
кретных характеристик жизни. Целостное восприятие жизни и
себя становится как бы ненужным, из сознания человека вы-
тесняется необходимость его же собственной сущности, со-
хранения и проявления его индивидуальности. Собственная
индивидуальность начинает восприниматься и переживаться
как меновая ценность, а значит, и проявляться чисто количе-
ственно - больше - меньше успеха, измеряемого весьма кон-
кретно точной суммой всеобщего эквивалента - денег.
Самовосприятие человека и восприятие им других, как
давно известно из психологии, практически не отличаются.
Если различие между людьми воспринимается через их цену
на рынке, то их истинная индивидуальность не только не про-
является, не востребуется, но может и не ощущаться челове-
ком как необходимая для его жизни, для его собственной жиз-
ни. Я с его потенциально уникальными качествами становит-
ся просто ненужным ни самому человеку, ни другим людям.
Он, человек, становится равным другим людям не по принци-
пу ценности его жизни, а по принципу взаимозаменяемости.
Эта ситуация подкрепляется еще и развитием техники, кото-
рая нивелирует различия между людьми, ее использующими;
унификация многих видов профессиональной деятельности
делает людей взаимозаменяемыми, равными не по ценности
их индивидуальности, а по ценности их тождественности. «У
нас незаменимых нет» - знакомый лозунг, трансформирую-
щийся в условиях «личностного рынка» в другую формулу:
«Тебя нет, если на тебя нет спроса». Особенно больно эта си-
туация бьет по людям, которые не имеют даже достаточно фи-
зических сил, чтобы заявить о своем существовании, - дети,
старики, больные. «Личностный рынок» в нашей стране только
начинает складываться, и его «дикие» формы буквально остав-
ляют за бортом жизни людей, которые не могут себя продать.
Сегодня широко декларируется и новое содержание поня-
тия равенства людей как равенства перед законом, думаю, что
это одно из проявлений восприятия людей по принципу их
тождественности. Возможно, это необходимый момент в ста-
новлении правового государства как условие социализации
человека - условие сохранения его индивидуальной жизни в
быстро меняющихся обстоятельствах современного мира.
Насколько можно ориентироваться в истории самого по-
нятия прогресса человечества, слова о равенстве произноси-
50
лись практически всегда, независимо от представления людей
об идеальных принципах общественных отношений как о
своеобразных условиях равенства для всех людей. Это прин-
цип золотой середины (Аристотель), принцип счастья и поль-
зы (гедонизм, эвдемонизм, утилитаризм), принцип любви
(христианство), принцип императива (Кант), принцип жизни
(Ницше), принцип единства (Наторп), принцип солидарности
(французские социологи), принцип роста знания (Конт и дру-
гие), принцип максимализма - счастья для максимума людей
(Милль, Спенсер, Михайловский и другие).
Законы, о которых сегодня так много говорят как об усло-
вии осуществления равенства, тоже создаются людьми, кото-
рые при их разработке исходят из собственных представлений
о человеке и его сущности, об индивидуальности как прояв-
лении этой сущности. Выбор оснований для создания законов
не является случайным, а отражает те ориентации, которые
присутствуют у его создателей, ориентации в специфической
реальности, которую и должны отражать законы в психоло-
гической реальности.
Похоже, что сегодня мы наблюдаем фантастическое явле-
ние, которому я не могу дать точного названия, но оно есть, с
ним встречаешься практически повседневно - в разговорах с
людьми, в текстах радио и телепередач, в красках и названиях
на книжных прилавках, в студенческой аудитории, в купе поез-
да дальнего следования... Внешне это выглядит в преоблада-
нии слова «как?» В виде вопроса и утверждения, просьбы,
требования, даже угрозы: «Как стать собой, преуспевающим в
бизнесе, завоевать друзей и оказывать влияние на людей,
стать уверенным в себе, развить память, освоить иностранный
язык, сложить печь, построить баню...» И так мало (или ка-
жется, что очень мало) «почему». Аналитическую работу отда-
ли (отдают, отдаем) кому-то, пользуясь плодами этого анализа
в виде рецептов, правил, приемов с гарантированным результа-
том - успехом в жизни. Измеряется этот успех... Вот здесь я бы
хотела остановиться и прервать свое категорическое утвержде-
ние количественным наблюдением. Из нескольких сотен людей,
обращавшихся ко мне за психологической помощью, лишь
немногие (меньше десяти человек) задавали вопрос «Почему?»
В лучшем случае он звучал в форме: «Может быть, мы в чем-то
виноваты», а большинство вопросов было о том «Как! Как
воздействовать (менять, изменять, переделывать) на другого».
Чем больше я работала (работаю) с людьми, тем больше
убеждаюсь в том, что в их сознании преобладает механиче-
ская картина психической реальности, где вопросу о сущно-
5/
 
 сти человеческой индивидуальности практически не место.
Механичность картины выглядит как предположение о нали-
чии устойчивого механизма, обусловливающего поведение
человека во времени, работающего по принципу: сигнал - ре-
акция. В который раз убеждает это в том, что бихевиористы,
построив свою схему стимул - реакция и положив ее в основу
объяснения поведения человека, были ближе всех к построению
теории, ожидаемой большинством моих современников.
«Как?» - это просьба об инструкции, с помощью которой
можно управлять, манипулировать, в конечном счете пред-
сказывать качество отношений с другим человеком, гаранти-
ровать для себя спокойствие и уверенность. От психологии
как науки о человеке не требуют даже попыток аналитиче-
ской работы (на них нет спроса), требуется рецепт или про-
стое понятное сразу объяснение, которое легко ложится в
схему рецепта, инструкции, правила.
Мне не хотелось бы упрощать историю психологии в XX в.,
но последнее десятилетие ее существования в нашей стране
показало, что она очень быстро может превратиться из науки,
ориентированной на поиск истины, в сферу деятельности, ко-
торая обслуживает задачи манипулирования другим челове-
ком, то есть перестает быть наукой, сливается с бытовым соз-
нанием, растворяется в житейской психологии.
Не берусь судить, хорошо это или плохо, в конечном счете
рассудит история. Но трудно смириться с тем, что кто-то,
открывший способ эффективного манипулирования, при-
сваивает себе право на владение истиной и считает результа-
ты собственных манипуляций с человеком показателями раз-
вития, отождествляя изменения, вызванные своим присутст-
вием в жизни человека, с качествами самой жизни.
Когда я впервые встретила у Э.Фромма слова о том, что
«познание человеком самого себя, психология, которая в ве-
ликой традиции западного мышления считалась условием доб-
родетели, правильной жизни, счастья, выродилась в инстру-
мент для лучшего манипулирования другими и самим собой в
рыночных изысканиях, в политической пропаганде, в рекламе
и тому подобное»', то не почувствовала всей боли, которая
звучит в них. Прошло всего три года (с 1992 по 1995 г.), и
сегодня, наблюдая за изменением состояния психологии, чув-
ствуя личную ответственность за ее существование, я по-
новому прочитала эти строки - в них то, что не могла, увидев,
сформулировать сама: человеку, попадающему в условия «лич-
' Ильенков Э.В. Философия и культура.-С. 78.
52
постного рынка», приходится отказываться от собственного
мышления о самом себе, о своей жизни, о своей индивидуаль-
ности наконец. Это увидел и сформулировал Э.Фромм, но это
же самое, только в другой форме, было в нашей стране, когда
она называлась Союзом Советских Социалистических Рес-
публик. Сама я столкнулась с этим в двух обликах, ясно вы-
ступивших в конкретных экспериментально-психологических
исследованиях: в облике нивелирования средств индивиду-
альности высказывания в письменной речи школьников и в
фактах массового отсутствия рефлексивного подхода в пони-
мании человека - преобладал оценочный подход с жестко
заданными критериями... Воспроизводимость этих фактов в
массовом обследовании не только огорчала, но и заставляла
думать над вопросом о том, почему человек отказывается от
проявления своей индивидуальности, почему он не замечает
(не хочет? не может?) индивидуальности в другом человеке.
Я и сегодня не знаю ответов на эти вопросы, но понимаю
неслучайность их появления в данных конкретно-экспери-
ментальных исследованиях. Человеку нужно иметь не только
силу собственного Я, переживать ее присутствие, но ему нуж-
ны формы воплощения своего Я - те идеи, которые позволяют
конкретизировать до бесконечности в интегрированном це-
лом это Я. Это похоже на воплощение замысла: чем он плодо-
творнее, тем разнообразнее по формам, средствам, способам.
В этом смысле идея о том, что «Я - человек маленький», и
идея о том, что «Я - отвечаю за все на свете», открывают пе-
ред человеком различные аспекты жизни и своей индивиду-
альности в ней.
Господствовавшая в нашем обыденном сознании идея о
«барине», о необходимости «выполнять и перевыполнять» ука-
зания других, сопутствующие ей идеи «человека-винтика» не
только не способствовали осознанию своей сущности, но и
обесценивали сам факт существования психической реально-
сти и необходимость с ним считаться.
Известно, что свойства психической реальности меняются
очень медленно, нужно время, измеряемое жизнью поколений,
иногда нескольких, чтобы то или иное качество возникло или
трансформировалось (у нас еще будет возможность погово-
рить об историческом характере этих свойств).
Может быть, наиболее мобильным является характер че-
ловека - то, что выше было представлено как ориентация
человека. Недаром почти всегда говорится о конкретно-
историческом типе характера, даже есть для этого жесткие
характеристики - современный человек и несовременный.
53
 
 Если воспользоваться ими, то, по-моему, мы все сейчас пе-
реживаем (в той или иной форме) или нет эту современность
как собственную нужность или ненужность. Различие (самое
главное) проходит здесь по линии «нужности для...».
Похоже, что именно здесь, в конкретизации этого «для» и
заложены основы существования индивидуальности, интег-
рированности Я, может быть, даже психического здоровья.
Если это «для» будет заполнено отражением спроса, то уже
потенциально будет декларироваться, что Я человека есть
«ничто», «пустота», которая может быть заполнена этим спро-
сом. Практически личность при рыночной ориентации должна
быть свободна от своего Я, от своей индивидуальности, а зна-
чит, от всех видов страданий, с ним связанных, в том числе и
страданий совести, стыда, ответственности, необходимости
защищать свою честь, иметь и сохранять достоинство, вообще
заботиться о существовании своего и чужого Я. Прямым след-
ствием этого является безразличие человека к самому себе. Этот
поразительный феномен безразличия к себе проявился в полной
мере в моей научной биографии при исследовании мотивации
учебной деятельности подростков. Суть феномена (исследова-
ние 1976-1983 гг.) состояла в том, что подростки, даже обла-
дая необходимым интеллектуальным потенциалом для ус-
пешного освоения материала, отказывались от собственных
интеллектуальных усилий по его освоению. Говоря бытовым
языком, им было не стыдно за то, что они не хотят учиться.
Организовать их собственные усилия по воздействию на соб-
ственную же активность было практически невозможно - это
было проблемой для учителей и родителей. Фактов, характе-
ризующих отношение к учебе подростков в 50-60-е гг., в моем
исследовании просто не было, например, фактов признания
сверстниками успешно обучающегося подростка. Похоже, что
подростки в моей работе выступили барометром тех измене-
ний, которые происходили в ориентациях взрослых, пережи-
вавших независимость жизненного успеха от собственных
усилий: собственный труд переставал быть, да и не был, по
большому счету, никогда социальной гарантией жизненного
успеха. Явление, называемое блатом, все шире входило в сфе-
ру бытового и общественного сознания, коррумпированность
становилась все более существенным фактором жизни. Это,
конечно, один, на поверхности лежащий, фактор, но, по-
моему, очень важный, так как именно он в многообразных
формах нивелирует индивидуальные качества человека.
Мне не хотелось бы писать сейчас какие-то слова о тота-
литаризме, о нем написано уже много и, думаю, весьма
54
справедливо и аналитически точно, но этот феномен неже-
лания подростков учиться, который так ясно выступил в
указанные годы и меняющийся сегодня, в 1996 году, - свое-
образное зеркало изменения ориентации, переживавшееся
большими группами людей. Хотелось бы назвать это сего-
дня переживанием появления пустоты в интеграционных
тенденциях индивидуальности.
В более раннее историческое время эта пустота связыва-
лась с нравственно-религиозными идеями, позже - с идеями
нового человека и нового будущего, они несли интеграцион-
ный потенциал для индивидуальности человека. Но нравст-
венно-религиозные идеи были запрещены, а идея нового че-
ловека не предполагала индивидуальности человека как его
уникальности, она была доведена до абсурда, например в
лозунге: «Женщины - на трактора» и прочее. Получилось, что
она стала предельно конкретной, то есть потеряла (стала те-
рять на глазах) свою продуктивность как возможность беско-
нечного конкретного разнообразия. Противоречие между
конкретностью содержания этой идеи и ее назначением (формо-
образованием индивидуальных ориентации) сделало свое дело
в разрушении и других интеграционных характеристик инди-
видуальности - появилась двойная мораль, «кухонная» по-
литика, теневая экономика, телефонное право и прочее.
Подростки, особенно восприимчивые к индивидуальным
качествам взрослых, к их возможности персонифицировать
идеал человека, отреагировали массовым нежеланием учиться
на отсутствие во взрослых этого свойства - быть персонифи-
цированным идеалом человека, то есть фактически быть са-
мим собой.
Феномен советского человека еще только начинают осоз-
навать. Каждый из нас так или иначе несет его в себе. Совре-
менный подросток не хочет учиться потому, что он не умеет
(не хочет и не может) принимать и осуществлять продуктив-
ные решения, касающиеся своей собственной судьбы. Но по-
являются уже люди, которые могут быть для него пусть не
всегда близким, но персонифицированным идеалом другого,
не «блатного», содержания жизненных целей и путей их дос-
тижения. Надеюсь, что я не очень ошибаюсь в описании этого
нового явления.
О современных ориентациях характеров писать очень
сложно уже потому, что многие из них зарождаются и типи-
зируются буквально на глазах, и в них мне легче узнать про-
явление различных известных интеграционных идей, чем вве-
сти какой-то новый критерий для описания.
55
 
 Основное качественное отличие в современных характерах
(сегодняшних) в том, по-моему, что в любой конкретной фор-
ме обостренно переживаются экзистенциальные идеи, кото-
рые определяют и изменения форм жизненной активности.
Это есть и у «новых русских», и у «лиц кавказской нацио-
нальности», и у детей, торгующих газетами, и у коллеги,
впервые в жизни получившего «гранд» фонда Сороса, и у
подростка, принимающего решение о поступлении в гимна-
зию, и у пожилого человека, учившегося впервые в жизни
вставать в пикет с самодельным плакатом...
Наблюдая социальную обусловленность форм жизненной
активности людей, все больше ловлю себя на мысли, что из-
вестные мне описания характеров при всей их ограниченности
и известной доли условности помогают описать, для себя
конкретизировать и общие тенденции изменения активности,
и их индивидуальные варианты.
Уже использованная классификация ориентации Э.Фромма
дала возможность увидеть конкретно-историческую обуслов-
ленность тенденций активности, соотнести ее с интеграцион-
ными тенденциями в Я человека. Сейчас мне бы хотелось уси-
лить такой момент в собственном рассуждении: любая инте-
грационная идея (происхождения, цели и смысла, возможно-
сти воздействия, общности) предполагает диалогичность соз-
нания, несущего эти идеи. Диалог с другими людьми в вер-
бальной форме или диалог со своим вторым Я. Похоже на то,
что эта диалогичность и является основой жизненности идеи -
своего рода защитой от превращения в фантом, в стереотип, в
указание, в назидание, в одномерное, линейное правило.
Поддерживают эту диалогичность идей естественная связь
между поколениями и преемственность культурно-истори-
ческого контекста жизни, то самое чувство причастности к
делам сегодняшним, та ответственность перед будущим и
знание прошлого, которые делают человеческое Я не только
потенциально присутствующим, но и осуществляющимся.
Если эта диалогичность нарушается, то каждому поколе-
нию не только надо заново изобретать велосипед, но и искать
другой источник для сохранения сознания. Один из парадок-
сов жизни состоит в том, что одно поколение - поколение
сверстников - не может сохранить, а тем более развить созна-
ние. Поколению сверстников будет нехватать Мудреца-фило-
софа, который может посмотреть на жизнь как бы со сторо-
ны, рефлексивно и отстранение. Недаром существуют и суще-
ствовали возрастные субкультуры, которые приобрели особое
значение по мере исторического признания специфики дет-
56
ской психики, ее качественного отличия от психики взрослых.
Существование субкультур интересно для меня проявлением в
них интеграционных тенденций, которые в конечном итоге
проходят, как проходит период чувствительности организма
ребенка к детским инфекциям. Субкультура как бы исчерпыва-
ет резервы своей диалогичности. (Подробнее о них мы погово-
рим при описании подросткового н юношеского возрастов.)
Мудрец-философ в индивидуальной судьбе человека и в
жизни субкультуры выполняет важнейшую задачу - задачу
развития честного мышления, ориентирующего человека в
жизни его Я и в мире бытия, открывающего существование
необходимости различать жизнь и псевдожизнь для сохране-
ния самого главного в феномене человека - честного мышле-
ния. Мудреца-философа нельзя заменить никем, он и есть то
самое Я, которое есть Я. Можно сыграть его роль, только как
актер неравен своему герою, так и играющий роль мудреца
будет неравен ему в проявлениях своего Я. Мудрецы не при-
надлежат ни одной субкультуре, они принадлежат всем. Та-
ким был Мераб Константинович Мамардашвили, имевший
право и смелость сказать: «...я буду против народа». Фило-
соф-мудрец персонифицирует обобщенный идеал человека в
своих рассуждениях о жизни, в том, как он расставляет акцен-
ты в диалоге с другими и в диалоге с самим собой. По сути
дела он воплощает в себе свободное Я. Не будучи сами муд-
рецами-философами, его роль могут играть поэты и писатели,
художники, композиторы, если своими средствами персони-
фицируют обобщенный идеал человека и тем самым поддер-
живают диалогичность сознания в своих читателях, зрителях,
слушателях. Кажется, что, в отличие от Мудреца-философа,
рождающего в слове мысль о мысли, писатели, поэты могут
работать со словом как с инструментом мысли, то есть рабо-
тать с его свойствами как с инструментом, отдельно от пря-
мого назначения слова - проявлять мысль. Как можно иссле-
довать состав молотка, так можно исследовать и состав слова,
если отнестись к нему как к инструменту, что, например, про-
бовали делать В.Хлебников и Д.Хармс, стихи которого я уже
приводила ранее.
Для философа и для поэта слова - это орудие, инструмент
мышления, только задачи они решают разные с помощью
этого инструмента. Восприятие поэта и мудреца тоже разное:
если поэт чаще воспринимается как дитя, то мудрецу припи-
сывается более почтенный возраст. Думаю, что это не случай-
но - от мудреца ждут истины, а от поэта - текстов для по-
строения собственного Я, поэт как бы говорит за всех, каж-
57
 
 дый вычитывает из его текстов то, что умеет. Другое отноше-
ние к мудрецу - он несет истину, которую самому (Я) найти не
дано, он позволяет выйти за пределы этого чувственного Я в
сверхчувственное, или, как говорят, трансцендентное, для того
чтобы вернуться в свое чувственное Я с обновленным отно-
шением к жизни, к феномену своего собственного сознания,
позволяющим раскрыть его метафизику.
Вот и получается у меня, что интеграционные идеи Я чело-
век получает из нескольких источников. Попробую перечис-
лить их по степени персонификации от наименее персонифи-
цированной к более персонифицированной:
1. Идеи ценности индивидуальной жизни в общественном
сознании.
2. Идеи добродетельного человека в общественном сознании.
3. Идеи представленности Я человека для него самого и
для других людей.
4. Идея диалогичности Я.
5. Идеи защиты Я в его уникальности.
Первая группа идей существует в условиях взаимной зави-
симости людей. Чем больше опосредована эта взаимозависи-
мость различными предметами, орудиями, инструментами, тем
меньше эта идея представлена в общественном сознании. В этом
смысле любопытно, что по мере зависимости все большего
числа людей от действий конкретного лица с предметом стано-
вится практически не важно «Кто?» у пульта, а важнее «Какой?»
Так появляется новая форма взаимной зависимости людей от
свойств психической реальности конкретного лица или лиц.
Вторая группа идей в XX веке претерпела очень сильное из-
менение, она как бы утратила актуальность. После появления
фрейдизма и его весьма неумеренной, на мой взгляд, популяри-
зации сама идея идеального, совершенного человека словно бы
перестала интересовать людей. Вопрос «Каким быть человеку?»
быстро перешел в категории «личностного рынка». Насколько
можно понимать, это одно из проявлений отчуждения человека
от своей сущности, особенно неприглядно (для меня лично) оно
выглядит в феминистском движении, когда о равенстве говорит
существо, пол которого определить весьма затруднительно.
Можно привести не одну сотню примеров, когда само понятие
добродетели осмеивается и отрицается в общественном созна-
нии как ненужное. Хотелось бы видеть в этом только момент
проявления Добра и Зла - свойств, присущих человеческой
природе. Разгул бесов (Ф.М.Достоевский) не возникает слу-
чайно - слабая выраженность в общественном сознании идей
добродетельной жизни (например, чистоты, честности, поря-
58
дочности) приводит, думаю, не только к потере содержания этой
идеи, но и к возможности отказа от размышления о собствен-
ной жизни. Конечно, это крайний, болезненный и возможно па-
тологический вариант, но его облик виден в том экзистенциаль-
ном вакууме, который описывал В. Франки, и в отсутствии радо-
сти у многих наших людей. Думаю, что есть смысл здесь напом-
нить о том, что радость - естественное состояние добродетельно-
го человека, она награда за чистую совесть, за чистоту помыслов
и дел. Источник ее не вне человека, а в нем самом - в его следо-
вании, собственном, не насильственном, добродетельной жизни.
Третья группа идей востребуется наиболее полно в обучении
и воспитании, в том содержании культуры, которое становится
доступным человеку благодаря его общению с другими людь-
ми. Будет ли это преимущественно нормативная лексика, блат-
ной язык, песни из трех аккордов или нечто большее, нечто
другое... Приходится с грустью говорить о том, что особенно в
детстве у человека нет возможности самому выбирать - ему
предлагают или навязывают, исходя из разных соображений,
далеко не всегда связанных с интеграционной возможностью Я.
Четвертая группа идей - идей диалогичности Я конкретизи-
руется в понятии «развитие», которое воплощают в отношение
с человеком окружающие его люди. Варианты здесь невелики:
диалог или псевдодиалог - говорение пустых слов, болтовня.
Значимость диалога измеряется не его временем, а его наличи-
ем. Возможен он при встрече с Мудрецом-философом. Думает-
ся, что это именно та группа идей, которая связана с конкрет-
ной (возможно - уникальной для индивидуальной судьбы чело-
века) персоной, лицом, личностью. Организовать такую встре-
чу невозможно, она должна произойти как событие.
Такой же персонифицированности требует и идея защиты Я.
Я думаю, что она связана с существованием подвигов. Не по-
ступков, а подвигов, и является далеко не ежедневным действи-
ем человека. Поступок проявляет Я - делает его как бы зри-
мым, видимым самому человеку, он связан с самосознанием.
Подвиг воплощает сущность человека, его способность кон-
кретизировать в действие экзистенциальные идеи других, мо-
жет быть, всех людей или по крайней мере многих нормальных
людей. Подвиг осуществляется на грани бытийных и трансцен-
дентных возможностей человека. Он поднимает человека над
силами бытия, ему самому и другим людям дает основание для
переживания присутствия особой реальности - психической, и
ее силы, ее энергии. Вот почему подвиг придает силы не только
самому человеку, но и другим людям. Он становится новой
мерой в понимании сущностных характеристик жизни, челове-
59
 
 ческого Я, говоря иначе, преобразует не только картину мира,
но и саму концепцию Я как трансцендентального образования.
Подвиг нельзя организовать, его можно только совершить,
к нему нельзя подготовиться специально, к нему надо быть
готовым, он дается, но не покупается, - ему нельзя найти мено-
вую стоимость, так как это проявление сущности Я. Если вместо
нее пустота, то о подвигах не приходится даже мечтать, так как
нечего защищать и сохранять как сверхценность. Подвиг может
длиться мгновение и всю физическую жизнь человека. Идея
ценности подвига не может быть навязана человеку, она может
быть выращена им самим из его трансцендентальных качеств.
Это тот самый труд души, который сегодня часто воспринима-
ется и оценивается как бесполезное самокопание и самоедство,
разрушающее приличную «упаковку» на «личностном рынке».
История рассудит нас всех, но, пытаясь обсуждать степень
персонификации разных идей, способствующих интеграции Я
человека, вообще психической реальности, я бы хотела вместе
с читателем, добравшимся до этих строчек, вернуться к про-
блеме далеко не новой и весьма банальной - проблеме ответ-
ственности за жизнь, одним из проявлений которой является
жизнь людей - моя, твоя, его, их, наша, ваша жизнь, такая
знакомая и такая неуловимая, непонятная в своей ежесекунд-
ной устремленности к вечности.
Характер человека воплощает в себе идеи его времени, он
несет в себе концепцию жизни, доступную ему для воплоще-
ния. Он в своем характере - одновременно идея и ее воплоще-
ние, поэтому в содержании характера отпечаталось время, и
не абстрактное, а конкретное, вполне узнаваемое время, так
неумолимо ускорившееся в XX веке за счет того объема ин-
формации, которую человек может получить извне в одну его
физическую единицу - секунду, минуту, час.
Если этот объем информации не отвечает современному
положению дел в мире - ограничен или искажен, - то человек
невольно начинает жить в ограниченном информационном
пространстве, искажающем (до неузнаваемости) характери-
стики жизни, как его собственной, так и жизни в планетарном
масштабе. Учитывая пластичность, изменчивость свойств
психической реальности, возможность существования пре-
вращенных форм сознания, появляются предпосылки (за счет
качества информации, идущей извне) за счет содержания воз-
действия извне практически лишить человека чувства реаль-
ности его Я, превратив его в характер особого типа - псевдо-
характер, так как он будет нести в себе не реальные информа-
ционные единицы, а фантомные, пустые. Например, инфор-
60
мацию об американцах как потенциальных и реальных вра-
гах, а о чехах и словаках как братьях по крови, или информа-
цию о том, что решения партии всегда верны, мудры и вы-
полнимы, что продовольственную программу надо проводить
в жизнь, а пятилетку почему-то выполнять за четыре года,
что... Это все еще так близко, так и стоит перед глазами, слы-
шится в звуках маршей и победных рапортах, которые никак не
сопоставимы были ни с бедностью прилавков в магазинах, ни с
их убогим видом, ни с разбитыми дорогами, ни с... Ладно, все
это было, многое из прошлого (если не все) здесь и сегодня не
очень радует. Но хотелось бы выступить на последних страни-
цах этой главы от Я моих сверстников, людей, которых время
перестройки застало в возрасте чуть за тридцать.
Пусть это будет небольшой анализ нашего (моего) време-
ни: времени смены жизненных ориентации, ценностей, време-
ни крушения империи, а для меня и потери Родины. Я не буду
подробно описывать все происшедшее за последние десять
лет, попробую по примеру Э.Фромма описать «плюсы» и
«минусы» изменений, произошедших в характере моих свер-
стников со сменой социальной ситуации.
+ —
информированность чувство профессиональной
неполноценности
возможность личных
контактов с иностранцами низкое самоуважение
свобода
в выборе профессии
и ее смене чувство ненужности своих
умений и знаний,
невостребованность
возможность
профессиональной
самореализации страх перед принятием
решений о смене
индивидуального стиля жизни
актуализация
гражданских
чувств чувство досады и
разочарования,боль -
«за державу обидно»
осознание своих перспектив
и возможностей невозможность их реализовать
интерес к собственной жизни социальная апатия
переоценка близкого
окружения и друзей замкнутость, недоверчивость,
подозрительность
готовность действовать
и рисковать бездеятельность, безынициа-
тивность, потребительство

61
 
 Я могла бы продолжить эти описания, но не буду утомлять
читателя весьма личными наблюдениями и размышлениями.
Думаю, что важно увидеть в этих «плюсах» и «минусах» прояв-
ление изменений в процессах интегрирования Я как появление
нового содержания идей о возможностях воздействовать на
самого себя и других людей, обновленного содержания идей об
общности себя с другими людьми, о целостности себя самого.
Необходимость переосмысливать свое место в изменив-
шихся социальных условиях привела к появлению огромного
числа психологических проблем, требующих использования,
именно конкретного использования, идей о смысле жизни, о
ее ценности, о происхождении собственного Я. Это привело к
бурному росту спроса на психологическое знание, все науки,
способные дать его в более-менее конкретной форме, стали
востребованы. Массовым стал интерес к собственному Я и Я
близких, но это был и есть интерес к конкретному, манипуля-
тивно-управленческому знанию о других и о самом себе.
Когда я попыталась обобщить возможные типы интегриро-
вания Я, которые можно получить из простой логической ком-
бинации вариантов формулировки основных интеграционных
идей (о которых говорилось выше), я поняла, что число их пре-
вышает сотню типов и оставляет большие возможности для
дальнейших, логических же, комбинаций. Это дало мне надеж-
ду в своей дальнейшей работе попробовать найти еще один
ключ к анализу и описанию индивидуальности человека. Пока
же я даю читателю возможность попробовать это сделать
самому, пользуясь такими, логически возможными, на мой
взгляд, формулировками основных идей, интегрирующих Я:
1. 0 происхождении человека - от Творца, от обезьяны и др.
2. Цель и смысл жизни челове-
ка и Я - Я, чтобы стать Я;
смысл жизни человека
в самой жизни и т.п.
3. 0 возможности воздействия
на другого и Я -Я=Др.Я^Др
Я - без меры воздействия
Др - мера воздействия
(психич. и физич.)
4. Общность Я с другими - Я = Др (как все)
Я = Я (и никому другому)
Др (я, узнавший себя через
сравнение с другими)
Я=Я
Другие определяют мое Я
Я сам определяю Я

62
Первые две идеи в их конкретном воплощении обязательно
предполагают наличие других. В первом случае это будут, на-
пример, животные предки, Творец, инопланетный Разум и тому
подобное. Во втором случае указание на других как источник
смысла или на осуществление себя может иметь и формулу со-
единения этих двух источников, причем с разной расстановкой
акцентов и разной степенью совпадения представления о смыс-
ле жизни человека вообще и своей собственной. Это соответст-
вие или несоответствие проявляется и в воздействии на другого
и на себя, и в переживании своей общности и разобщенности с
другими людьми, и степени этой разобщенности.
Комбинация всех этих вариантов и степень их устойчиво-
сти во времени будет влиять на характер человека - на его
ориентацию, а конкретно-исторические условия будут влиять
на степень доминирования той или иной группы идей.
Противоречивые свойства ориентации характеров, выде-
ленные Э.Фроммом, дают основания для того, чтобы не отно-
ситься к ним как к застывшим портретам, противоречивость
говорит о их жизненности - это и привлекло меня в этой клас-
сификации больше всего. Возможность увидеть с ее помощью
реальность идей людей, которые меня окружают, дополнило
ее несколько иным содержанием, которое хотелось обобщить
следующим образом: прогресс несомненно предлагает челове-
ку все новые и новые вещи, предметы для организации его
жизненного пространства, эти вещи, предметы вторгаются и в
пространство его Я, создавая его качественно своеобразные
проявления в виде отношения к этим вещам; вещи, предметы
преобразуют отношения между людьми - они становятся все
более опосредованными, это приводит и ко все более опосре-
дованному отношению человека к себе (вплоть до полного
безразличия и отчуждения). Существование человеческой
интегрированной индивидуальности, способной к развитию
отношений с самим собой и с другими людьми, возможно и
необходимо, так как это условие сохранения разнообразия
жизни - главного источника ее развития. Мне не хотелось бы
быть избыточно оптимистичной в оценке качества этого раз-
нообразия, но думаю, что пока человек в состоянии отделять
идеи о жизни и разных ее проявлениях от осуществления жиз-
ни, то есть в состоянии честно мыслить, у него есть все шансы
сохранить свою сущность в том виде, в каком она ему доступ-
на для собственного размышления о ней. А если недоступна,
если путь к мышлению закрыт ложью, всегда есть выбор -
расчистить путь или идти обходным путем: через обман и
самообман куда-то. Может быть, в небытие... Может быть...
63
 
 Слепец
Пожалейте, люди добрые, меня,
Мне уж больше не увидеть блеска дня
Сам себя слепым я сделал, как Эдип,
Мудрым будучи, от мудрости погиб.
Я смотрел на землю, полную цветов,
И в земле увидел сонмы мертвецов.
Я смотрел на белый месяц без конца,
Выпил кровь он, кровь из бледного лица
Я на солнце глянул, солнце разгадал,
День казаться мне прекрасным перестал.
И увидев тайный облик всех вещей,
Страх я принял в глубину своих очей.
Пожалейте, люди добрые, меня,
Мне уж больше не увидеть блеска дня.
Может рок и вас застигнуть слепотой,
Пожалейте соблазненного мечтой.
К. Бальмонт
Итак, идеи, концепции жизни и смерти, собственного Я и Я-
Другого, обеспечивают интеграционные процессы в психиче-
ской реальности, позволяют выделить сам факт ее существова-
ния как для самого человека, так и для наблюдателя. Происхо-
ждение этих идей, их вариабельности, относительная устойчи-
вость отмечаются исследователями в области антропологии и
этнографии, этики и психологии, философии и истории... Эти
данные позволяют приблизиться, на мой взгляд, к пониманию
обоснования воздействия человека на другого человека и на самого
себя. Воздействия как естественного качества его активности,
обладающей вектором движения, направления, цели.
Проблема обоснования воздействия кажется мне одной из
главных в возрастной психологии, так как она постоянно (в
виде разных теорий) фиксирует процесс и результаты этого
воздействия, например в виде умений и навыков человека, в
виде его самооценки и самоотношения, в виде качеств мыш-
ления и так далее, и тому подобное. Обоснование воздействия
предполагает наличие как минимум переживания людьми
процесса (результата) воздействия как сопоставления несоот-
ветствия источника воздействия, качества воздействующей
силы, результатов воздействия.
Факты выделяются человеком с помощью органов чувств,
реагирующих на различные качества мира. но воздействие
человека на человека не сводится к сумме реакций органов
чувств - глаз, ушей, мышц, органов обоняния и вкуса.
О специфических особенностях воздействия человека на
человека мы и поговорим в следующей главе.
1 лава J
о том, что
ПРОИСХОДИТ
С КАЖДЫМ ИЗ
НАС, КОГДА МЫ
ЖИВЕМ СРЕДИ
ЛЮДЕЙ
 
 О, есть неповторимые слова,
Кто их сказал - истратил слишком много,
Неистощима только синева
Небесная и милосердье Бога
А Ахматова, 1916
Обоснование воздействия человека на человека может
осуществляться по-разному: самим воздействующим и наблю-
дающим. Попробую описать эту ситуацию с точки зрения
наблюдателя, используя понятие о процессе взаимодействия и
его основных структурных элементах.
Во взаимодействии человека с человеком можно выделить
следующие составляющие, относительно независимые друг
от друга:
- предмет взаимодействия;
- позиции взаимодействующих по отношению к этому
предмету;
- отражение предмета и позиции каждым из участников
взаимодействия;
- результат взаимодействия.
Обоснование воздействия может быть найдено в следую-
• щих структурных образованиях этого процесса:
1. В свойствах и качествах предмета взаимодействия (они
могут быть представлены в бесконечном разнообразии или
только в одном-единственном виде).
2. В свойствах и качествах собственной позиции каждого
из участников взаимодействия (по принципу «Я так считаю»).
3. В свойствах и качествах позиции другого человека (по
принципу «Ты же сам...»).
4. В свойствах и качествах переживания процесса своего
воздействия на предмет.
5. В свойствах и качествах переживания процесса воздей-
ствия на предмет другим человеком.
6. В свойствах и качествах переживания изменений собст-
венной позиции.
7. В свойствах и качествах переживаний изменения пози-
ции другим человеком (естественно, что возможно сочетание
различных структурных образований).
Приведем примеры разных видов обоснований для уточ-
нения феноменальных характеристик описываемого явления:
1. «Держи ручку ровно», «Неси аккуратно - стакан пол-
ный» и тому подобное.
2. «Я же знаю, как лучше...»
66
3. «Ты же меня сам просил тебе помочь», «Ты же ничего не
сможешь сделать без меня», «Ты плохо понимаешь, я тебе
объясню» и тому подобное.
4. «Я умею, я хорошо это умею». «У меня есть предчувст-
вие, что это лучше не трогать» и тому подобное.
5. «Ты устал», «Ты можешь сам справиться», «Ты мало
приложил усилий» и тому подобное.
6. «Со мной так раньше было», «Я тоже по глупости хотел...»
7. «Вот видишь, ты уже научился», «Теперь ты понял, что...»,
'«Раньше ты не мог, а теперь...»
f  Выделение различных свойств и качеств процесса взаимо-
действия для обоснования воздействия определяется тем, ка-
кое содержание Я-концепции и концепции другого человека
могут использовать взаимодействующие и в какой картине
мира воспринимается предмет взаимодействия.
Сопоставление бытовых наблюдений с этнографическими
данными' показывает, что осознание обоснования воздейст-
вия одного человека на другого является очень важным мате-
риалом для появления переживаний общности с другими и
необходимости проявления своей индивидуальности как кон-
кретизации этой общности.
Так, на островах Фиджи отношения между родственниками
(сыном и отцом, дедом и внуками) не только естественно меня-
ются по мере их старения и взросления, но и обосновываются
иначе. Этому способствует и специальная терминология, закре-
пляющая новую взаимозависимость между родственниками.
Отец, состарившись, становится для сына не тамаку, а ралей, и
называет своих внуков младшими братьями и сестрами. Все они -
состарившиеся отец и дети - зависят от взрослого сына. Меня-
ется вся терминология: тубуку (отец отца) становится для взрос-
лого сына тутца (мой старший брат), потому что отец называет
взрослого сына «отцом». По мере того как родители и их роди-
тели стареют, слабеют, они передают свои обязанности младше-
му поколению, а вместе с обязанностями и родственные термины.
Одно из главных средств воздействия - называние челове-
ка по имени. Для жителей Фиджи это непростая задача. Сам
выбор имени для новорожденного становится ситуацией, тре-
бующей обращения не только к настоящему времени жизни
рода, но и к его прошлому. Во-первых, нельзя давать такое
имя, которое уже носит кто-либо из ныне живущих. Имя тоже
должно «вернуться», а это возможно только после смерти
того, кто это имя носил раньше (нганасаны). Во-вторых, надо
' См , например Этнография детства - М 1992
67
L
 
 узнать, кто именно из предков «вернулся», воплотился в но-
ворожденном. Обряд узнавания может быть самым разным:
находилось внешнее сходство с новорожденным или произно-
сили над ним имена умерших предков и наблюдали за реакци-
ей новорожденного. Бывает и так, что родители составляют
список имен, отдают его шаману, а он уже выбирает нужное.
Переживание общности человека с другими часто у абори-
генов Австралии проявляется в восприятии ими патологии -
врожденных физических недостатков человека. Всякие физиче-
ские патологии считались опасными, вызывали сильное преду-
беждение против всего ненормального, «неправильного» как в
строении людей, животных, так и даже плодов, употребленных
в пищу. Бывало, что уродцев убивали при рождении или очень
мало заботились о них. Женщине, родившей физически непол-
ноценного младенца, никто не хотел помогать.
Австралийские обычаи допускают, чтобы люди в трудных
условиях покидали больных и слабых, особенно если это глу-
бокие старики и дети. Но нередко аборигены этого не делают.
Ребенок аборигенов усваивал очень рано, что своими «дур-
ными» поступками он может повредить не только себе, но и
другим, в первую очередь тем, кто живет рядом. Детям с колы-
бели объяснялись их права и обязанности в отношениях с теми,
кто их окружает. С первых лет жизни они привыкают не делать
того, что обозначается логическим словом «каго» (табу). Ребе-
нок усваивал термины, относящиеся к различным людям, и
одновременно узнавал о том, каким должно быть отношение к
нему этих людей и как он сам должен вести себя с ними.
«По данным ряда исследователей, одним из действенных
способов отучить ребенка от "неправильного" действия или
привычки считалось высмеивание его в присутствии сверстни-
ков, да и взрослых тоже. Насмешки развивали у ребенка чувст-
вительность к мнению окружающих о нем, побуждали его
смотреть на себя "со стороны", сопоставлять свое поведение с
другими. Так пробуждалось индивидуальное самосознание.
Переживание общности с другими в своей индивидуализи-
рованной форме вплоть до чувства невозможности этой оби-
ды делает процесс обоснования воздействия той процедурой,
в которой транслируются от человека к человеку интеграци-
онные идеи и переживания, их вызывающие.
Для наблюдателя открывается относительная устойчивость
обоснования воздействия, присущая каждому человеку, в зави-
симости от принадлежности его к той или иной социокультур-
ной группе. Но эта зависимость не является строго обусловлен-
ной, так как содержание обоснований воздействия на другого
68
человека является производной не только мировоззрения чело-
века, но и его мироощущения, которое далеко не всегда проры-
вается в сознание. Недаром один из самых важных советов, кото-
рый предлагает современная медицина молодым матерям, состо-
ит в том, чтобы они слушали свое сердце, когда речь идет о том,
что надо сделать для их ребенка, как на него воздействовать»'.
Мироощущение весьма и весьма, казалось бы, ненадежное
обоснование воздействия, но оно основа интуиции, основа
содержания бессознательного. Возможность для человека
пережить его присутствие в себе требует известной смелости,
которую можно сопоставить со свободой и ответственностью
человека признать существование своего непростого Я как
реальности, требующей его же собственного признания.
Обоснование воздействия, когда оно осуществляется соз-
нательно, через (по возможности) строгое логическое обосно-
вание в слове, обладает свойством порождать и использовать
симулякры - двойники, заменяющие предмет, являющиеся его
мертвой имитацией. Фактически такими мировоззренческими
симулякрами являются очень многие наречия, используемые в
русском языке для обоснования воздействия: «чтобы было
правильно, чисто, аккуратно, красиво, достойно, весело, умно»
и тому подобное. Наречия обладают тем удивительным свой-
ством, что они не относятся к каким-то реально существую-
щим качествам предмета, они выделяют их, но произвольно,
предполагая лицо, их производящее.
«Правильно» - для кого? «Чисто» - для кого? и тому по-
добное. Если человек не ощущает присутствия в этих словах
известной доли произвольности, он становится их рабом,
теряет свободу, необходимую для мышления. Возникает важ-
нейшая для индивидуальности человека проблема доверия к
собственному мироощущению и мировоззрению - открытому
для потока симулякров. Я бы обозначила эту проблему как
проблему глубины обоснования воздействия во взаимодействии
с другим человеком. Какой бы структурный элемент или их
сочетание мы не выделили из процесса взаимодействия, в лю-
бом случае можем наблюдать, что они обладают разными
уровнями семантической глубины для его участников. Это
вечная проблема понимания - кто что имел в виду, когда го-
ворил или делал что-то, имел ли вообще что-то в виду. Похо-
же это и на встречу двух айсбергов, расстояние между кото-
рыми определяется капризами подводных течений, и вариан-
' См., например: Спок Б. Ребенок и уход за ним - М . 1993; Спок Б
Разговор с матерью. - М., 1969.
69
 
 ты их встречи разнообразны - от полного взаимного уничто-
жения до полной же невозможности встречи.
Для человека признание в себе глубины своего Я связано с
открытым отношением к информации, которая поступает от
его мироощущения в виде символов.
Давно экспериментально установлено, что существуют не-
осознанные аспекты восприятия реальности органами чувств -
так называемое подпороговое восприятие, за порогом созна-
ния остаются и многие события, которые человек сознательно
не фиксировал. Они происходят, они произошли, но они были
восприняты неосознанно, так что мы даже не знаем об этом.
Такие события человек может восстановить, осознать их зна-
чимость только в моменты интуиции или посредством углуб-
ленного размышления, ведущего к осознанию.
Известно, что эти события могут проявиться в символиче-
ской форме в виде сновидений, в виде актов озарения трансцен-
дентального прорыва и влияют на все мироощущения человека.
Мне очень близка мысль К.Юнга о том, что психологическое
пространство человека динамично, что его сознательный уро-
вень весьма ограничен, а другие его уровни, например бессоз-
нательное, обладают собственной энергией. «Бессознательное
является не только хранилищем прошлого, но также полно за-
чатков будущих психических ситуаций и идей... Способность
достичь богатого источника этого материала и трансформиро-
вать его в философию, литературу, музыку или научное откры-
тие является одной из отличительных черт того, кого обычно
называют гением». Он, гений, имеет смелость движения в своем
Я и необходимую свободу оперирования с ним для обоснова-
ния своего воздействия. Лучше, чем поэт, об этом не скажешь, я
воспользуюсь для прояснения своей мысли стихами:
Вооруженный зреньем узких ос,
Сосущих ось земную, ось земную,
Я чую все, с чем свидеться пришлось.
И вспоминаю наизусть и всуе...
И не рисую я, и не пою,
И не вожу смычком черноголосым.
Я только в жизнь вживаюсь и люблю
Завидовать могучим, хитрым осам.
О, если б и меня когда-нибудь могло
Заставить - сон и смерть минуя -
Стрекало воздуха и летнее тепло
Услышать ось земную, ось земную'.
О.Мандельштам, 08.02.1937
По сб : Мандельштам О. Стихи. - Пермь, 1990 -С. 255
70
Думаю, что это умение «услышать ось земную» связано и с
глубиной доверия человека к реальности своего Я, которое не
сводится к обозначению себя словом, заимствованным от дру-
гих людей. Похоже, что именно это переживание актуализиру-
ется у ребенка, когда он протестует против изменения его име-
ни: «я не Вова, я - Володя» (2,5 года - из дневника) или прибе-
гает к самостоятельной смене имени на другое собственное
прозвище или кличку. Я требует проявления более глубинного,
более индивидуального, чем в общеупотребительном слове.
Как стихи для поэта, так для большинства людей слова-имена
являются инструментом проявления Я. В этом смысле можно
сказать, что стихи - это имя собственное поэта. (Конечно, речь
идет не о графомании, а о настоящих стихах.)
Обоснование воздействия на другого человека и на себя
через слово-имя становится процессом движения из глубин Я
(от мироощущения) к поверхности сознания. Слово-имя ста-
новится психологическим инструментом проявления ответст-
венности человека за существование своего Я, оно позволяет
фокусировать, удерживать его в самовосприятии во всей про-
тиворечивой сложности. Обладать собственным именем - это
значит иметь смелость заявить о своем мнении, чувстве, о
своем присутствии среди Других своим языком, не бояться
быть изгнанным за свою непохожесть, переживать, ощущать
свою общность с миром и необходимость присутствия в нем в
том облике, который выступает в имени.
Мне хотелось бы, чтобы читатель почувствовал присутст-
вие в процессе обоснования воздействия на человека несколь-
ких взаимопроникающих друг в друга и в то же время относи-
тельно независимых характеристик активности человека,
связанных с его ориентацией в мире предметов и в мире пси-
хической реальности.
Да, можно обосновать воздействие на другого человека
через свойства предметного мира, через необходимость адап-
тационного отношения к ним. В индивидуальной истории
человека это будут освоенные им знания других о предметном
мире, а в истории общества это будет попытка устроить
жизнь в соответствии с данными науки. Читаю у Н.А.Бердяе-
ва: «...явились наконец с начала нынешнего столетия попытки
устроиться вне Бога и вне Христа, не имея инстинкта пчелы
или муравья - безошибочно и точно создающих улей и мура-
вейник, люди захотели создать нечто вроде человеческого
безошибочного муравейника. Они отвергли происшедшую от
Бога и откровением возвещенную человеку единственную
формулу спасения его: "Возлюби ближнего как самого себя" -
77
 
 и заменили ее практическими выводами вроде: "Каждый за
себя, а Бог за всех" или научными аксиомами вроде "борьбы
за существование". Не имея инстинкта животных, по которо-
му те живут и устраивают жизнь свою безошибочно, люди
гордо вознадеялись на науку, забыв, что для такого дела, как
создать общество, наука все равно что в пеленках. Явились
мечтания. Будущая Вавилонская башня стала идеалом и, с
другой стороны, страхом всего человечества»'.
Рационализма, прагматизма науки оказывается недоста-
точно для построения обоснованного воздействия человека на
человека, для достижения главных целей взаимодействия.
Каких? Ради чего оказывает воздействие один человек на дру-
гого и сам на себя? Так появляется в этом размышлении не
только тень Великого Инквизитора, но и он сам, в облике
узнаваемом и пугающем.
Я опять воспользуюсь словами Н.А.Бердяева: «Где есть
опека над людьми, кажущаяся забота о их счастье и довольст-
ве, соединенная с презрением к людям, с неверием в их высшее
происхождение и высшее предназначение, - там жив дух Ве-
ликого Инквизитора. Где счастье предпочитается свободе, где
временное становится выше вечности, где человеколюбие
восстает против боголюбия, там - Великий Инквизитор. Где
утверждают, что истина не нужна для счастья людей, что
можно хорошо устроиться, не ведая смысла жизни, там - он.
Где соблазняется человечество тремя искушениями дьявола -
превращением камней в хлеб, внешним чудом и авторитетом,
царствами мира сего, там Великий Инквизитор. В разных,
часто противоположных образах скрывался этот дух Велико-
го Инквизитора, это образование в мире и воплощение в ис-
тории злого начала, коренного метафизического зла»2.
Предельным, абсолютным предметом взаимодействия лю-
дей является воплощенное в конкретные формы метафизиче-
ское Добро и Зло. Какие бы конкретные свойства предмета
или группы свойств ни становились для человека содержани-
ем для обоснования воздействия на другого человека, он несет
в себе это изначальное метафизическое Добро и Зло, из его
существования вырастает мироощущение как переживание
наличия этих сил и своей возможности следовать за ними.
Через свое мироощущение (или отказ от него в пользу соз-
нательного мировоззрения) человек выделяет и присутствие в
' Цит. по кн.: О Великом Инквизиторе. Достоевский и последующие. -
М., 1991.-С.221.
гТамже.-С. 219.
72
его жизни Великого Инквизитора в лице социальных групп
или персоны, берущих на себя право заботиться о его жизни в
мире, полном метафизических противоречий. Великий Инкви-
зитор всегда оправдывает это свое право изначальной слабо-
стью человека - невозможностью выносить бремя противоре-
чий жизни, неспособностью свободно принимать решения.
У человека возникает огромный соблазн довериться Вели-
кому Инквизитору, предоставить ему возможность воздейст-
вовать на себя, стать тем простодушным и доверчивым мла-
денцем, которого за руку ведут в царство счастья, и сбывается,
гаким образом, сон о земном рае. Преодолевается при этом и
трагическая природа познания человеком Добра и Зла. Это
|становится просто не нужно, так как Великий Инквизитор
[знает путь к земному раю, он и только он (персона или группа
|людей) может ставить цель свободно, по собственному внут-
реннему решению, а остальным надо только подчиняться
|власти и слепо следовать ей. Если они этого не будут делать,
|то принуждение будет тоже оправдано тем, что его назначе-
ние-достижение рая земного для всего человечества.
|  Так разворачивается диалектика противоборства между
|метафизическим Добром и Злом, между Великим Инквизито-
|ром и слабым человеком с его метаниями в поисках обосно-
вания воздействия на другого человека и на самого себя. Мне
|бы хотелось описанием вариантов обоснования показать, что
|они при всей внешней простоте представленности в феноме-
|нологической картине жизни содержат глубинные пережива-
ния присутствия в мире Добра и Зла в их метафизическом как
[^духовное проявление содержания человека.
Говоря иначе, хотелось бы вместе с читателем еще раз через
образ Великого Инквизитора пережить соответствующую для
каждого из нас возможность в той или иной форме стать (или
быть) им там и тогда, где и когда мы принуждаем и ограничи-
ваем мысли или чувства другого человека, лишаем его возмож-
ности действия или желания, оправдывая это нашим знанием о
его благе. При этом принимаем свои собственные переживания
о Добре и Зле за единственно правильные, когда считаем, что
иной человек не способен нести даже минимальную ответствен-
ность за собственное переживание противоборства Добра и Зла
в его душе и собственное же самоопределение, а ему обязатель-
но нужен другой, умеющий и знающий за него.
Своей Легендой о Великом Инквизиторе Ф.М.Достоев-
ский говорит о проблематичности возможности осчастливить
человечество, разделив его на ведущих и ведомых. Не менее
проблематично это и в индивидуальной судьбе человека, так
73
 
 как одна из уникальных и существенных характеристик чело-
века состоит в том, говоря словами Н.А.Бердяева, что «стра-
дание и боль всегда обязательны для широкого сознания и
глубокого сердца», именно это делает его человеком, а не
клавишей инструмента, на которую нажимает кто-то.
Мне очень нравятся слова С.Л.Франка о возможности воз-
действия одного человека на другого, об обоснованности этого
воздействия, - оно позволяет говорить о духовности как об
особом качестве взаимодействия человека с человеком: «Одна-
ко истинное, окончательное ведение человеком есть ведение его
Богом, вернее Богочеловеком, который взывает к каждой чело-
веческой личности, созданной по образу и подобию Божию, для
того чтобы человек умел сам собой руководить. А это опять-
таки возможно лишь с помощью Богочеловека. Всякое иное
руководство человеком - при помощи авторитета, строгости,
воспитания, привития ему порядка и дисциплины - все это хо-
рошо, необходимо, полезно, но только при условии, что это
руководство основано на первичном ведении человека Богом,
выводит оттуда свою власть и компетентность»'.
В доступном мне языке психологической науки нет (не на-
хожу) возможности описать ту феноменологию, где проявляет-
ся духовность человека как характеристика его сущности, его
экзистенции, кроме как словами любовь и совесть. Узнаваемые
и всегда непонятные слова эти обозначают тот выход в транс-
цендентальное обоснование воздействия человека на человека,
которое потенциально доступно, но не всегда реально и бытий-
но, а может присутствовать для нашего сознания как тоска,
тоска по бытию, по иному миру, по себе самому наконец, это те
страдание и боль, которые связаны с прорывом к событию с
другими людьми. Это трудная работа, требующая отношения к
другому человеку и к себе как к уникальной человеческой сущ-
ности, работа, от которой можно и устать и пресытиться ею.
В.Франкл говорит о духовном пресыщении современных
людей, о необходимости напомнить им о их духовной сущно-
сти. Духовное пресыщение происходит отчасти потому, что
духовность в себе надо поддерживать прояснением для себя
уже своей сущности через обращение к своей совести и любви.
Совесть можно усыпить и вообще от нее отказаться; как мож-
но любовь заменить ее суррогатом, так и человек отдает свою
духовность предмету, вещи или другому человеку, переживая
это как пресыщение духовности, как отсутствие мужества
жить по совести и любви.
1 Цит. по кн.: О Великом Инквизиторе. Достоевский и последующие. - С. 250.
74
Духовность оказалась весьма уязвимой характеристикой
человеческой экзистенции, недаром она так легко исчезает из
обоснования воздействия человека на человека и на самого
себя. Факты столь многочисленны и однообразны, что разго-
воры об отсутствии человеческого достоинства у большинст-
ва людей стали сегодня в нашей стране почти общим местом.
Думаю, что еще много представителей разных наук будут
обращаться к этим явлениям бездуховности людей, духовному
пресыщению. Для меня это выступает в конкретных фактах
нарушения или игнорирования меры воздействия человека на
свою собственную жизнь, жизнь других людей и природы, по
существу в игнорировании экзистенциальной сущностной
целостности природы собственной жизни, да и всех других
тоже. Это доведенная до своей противоположности способ-
ность человека возразить всему, что есть в нем социального,
телесного, психического. Теперь в фактах бездуховности и
духовного пресыщения она выглядит не как возражение, а как
полное отрицание в себе социального («мне все можно»), те-
лесного («а мне так хочется»), психического («могу подавить в
себе»), то есть место духовности в психологическом простран-
стве человека занимает жизненная энергия результативного
воздействия. Результат этот связан с переживанием энергети-
ческого потенциала как единственного (или почти единствен-
ного) проявления своей сущности. Наличием этого потенциа-
ла оправдывается любое воздействие, обосновывается любое
прямое или косвенное вмешательство в жизнь. Этика - одна
из общественных форм сохранения духовности - становится
ненужной. Нигилизм преобладает в понимании жизни'.
Бытовой нигилизм принимает самые разные формы, но
всех объединяет отрицание социального, телесного, психиче-
ского без создания качественно нового. Думаю, что эти кон-
кретные примеры из жизни детей и взрослых, моих современ-
ников, можно рассматривать как проявление разрушительно-
го нигилизма: безучастность взрослых, являющихся свидете-
лями насилия; открытый обман ребенком взрослого; воровст-
во, остающееся безнаказанным; семейная разобщенность -
отчуждение между членами семьи, взаимное недоверие; отсут-
ствие трудолюбия, стремления и восприимчивости к красоте...
   Нигилизм многолик, энергетически силен, так как отрица-
 ние дает видимость силы. Я бы хотела назвать его проявлением
метафизической природы Зла, ведь Зло обладает не меньшим
энергетическим потенциалом, чем метафизическое Добро. Че-
1 См. подробно: Новиков А.И. Нигилизм и нигилисты. - М., 1993.
75
 
 ловеку же важно переживание своей силы, своей энергии как
возможности (одной из возможностей) самопроявления.
Вся практика работы с людьми показывает, что отрицание
человеком в себе и в других целостных сущностных характе-
ристик приводит к истощению Я-концепции и концепции
другого, возможности воздействия исчерпываются - остается
только убить друг друга и себя. Убить не только в смысле
довести до психологической смерти (это бывает уже давно
сделано), но и физически. Жестокость телесных наказаний в
семьях вовсе не дает оснований говорить о нашем человеке
как о гуманном. Распространенность неврозов и невротиче-
ских состояний не уменьшается год от года, а увеличивается'.
Духовность является экзистенциальной характеристикой че-
ловека, если он от нее отказывается, он попадает в никуда, в
ничто. Он лишается своей интегративности и становится похож
на кучу деталей, от которых давно потеряна инструкция. По
отдельности и все вместе эти детали не имеют тех качеств (и не
могут их иметь), которые у них были в целостном предмете.
Все человеческое в человеке обусловлено - это общее место
в современной психологии. Но, ориентируясь на опыт миро-
вой философии, можно сказать, что собственно человеческим
оно становится лишь тогда и постольку, когда и поскольку
оно поднимается над своей собственной обусловленностью,
преодолевая ее, то есть трансцендируя ее. Как духовное суще-
ство человек выходит за пределы своего телесного и душевно-
го, психического бытия.
«Мы все же хотим подчеркнуть тот факт, что человек как
духовное существо не только сталкивается с тем, что он про-
тивостоит миру (как внешнему, так и внутреннему), но и за-
нимает позицию по отношению к нему. Человек всегда может
как-то "относиться", как-то "вести себя" по отношению к миру.
В каждое мгновение своей жизни человек занимает позицию
по отношению как к природному и социальному окружению,
к внешней среде, так и к витальному психофизическому внут-
реннему миру, к внутренней среде»2, - писал В.Франкл.
В этой возможности занимать позицию, осуществлять ин-
тегративное, присущее только этой позиции, отношение к
разным проявлениям своей жизни, и можно увидеть духовную
сущность человека. Она дает ему силы для того, чтобы возра-
жать самому себе, обстоятельствам жизни, даже биологиче-
ской природе. Она дает свободу быть другим.
' См., например: Школа и психическое здоровье. - Л., 1988.
lфpa.нкп В. Человек в поисках смысла. - М., 1990.-С. 111.
76
Духовное в человеке требует своего сосредоточения, кон-
центрации в виде трансцендентальной позиции. Человек живет
чужой жизнью, если сам не занимает эту позицию. Так он отка-
зывается от проявления своей сущности. Ему необходима эта
трансцендентальная позиция, как актеру, играющему на сцене,
необходимы зрители, чтобы чувствовать свою нужность.
Когда я только начинала практическую работу с людьми в
качестве психолога, я была потрясена тем, насколько не соот-
ветствовала официальная атеистичность общественного соз-
нания тому, что происходило в сознании индивидуальном.
Люди мучительно искали опору для целостного восприятия
жизни, искали идеал, задавали вопросы о вере в него, требова-
ли ответа на свой вопрос о необходимости веры (веры как це-
лостного, трансцендируемого отношения ко всем проявлениям
своей жизни). Поразительно быстро от просьбы объяснить, что
происходит с ними самими или с их детьми, люди переходили к
проблемам неосуществимой (по их мнению) трансцендентно-
сти. Вместо, казалось бы, бытийно важных вопросов об их
жизненной успешности, содержанием профессиональной дея-
тельности становилось обсуждение вопросов совести, чести,
достоинства, любви, свободы, ответственности - того, что да-
вало людям пусть минимально (по мере моих возможностей)
пережить собственную трансцендентальную способность.
Вставал вопрос как о ее конкретизации, так и о сообщении в
интеграционном виде. Тогда я поняла, что сама психология как
наука в доступном мне содержании не может предложить чело-
веку средства для достижения трансцендентального пережива-
ния. Проблемы людей, обращавшихся ко мне, я попыталась
анализировать и обобщать, выделять в них какие-то типы и
виды, но в общем все они сводились к невозможности осущест-
вления своей любви к человеку ли, к себе ли, к жизни ли.
Вопрос, обращенный ко мне как специалисту, можно было
бы в общем виде сформулировать так: «Почему я не могу
любить жизнь?» Это был вопрос о необходимости трансцен-
дентальное™, собственной духовности человека как важней-
шего проявления его сущности. Так в своей непосредственной
практике я встретилась с тем, что В.Франкл назвал стыдливой
религиозностью человека. Такой ее сделал современный ин-
теллектуализм, основанный на традициях натурализма. По-
следний, как известно, исходит из представления о том, что
природа является универсальным принципом объяснения все-
го сущего, это исключает «сверхъестественное», он строит
внеисторическую концепцию человека, предполагая его есте-
ственную природу, естественную мораль, естественное право.
77
 
 Только чувства мироощущения приносят современному
интеллектуалу переживания, которые он не умеет рационали-
зировать, а потому стыдится их и отвергает как проявление
собственной неполноценности. Эти чувства - религиозные
чувства современного человека - более-менее удачно подав-
ляются светским воспитанием, но они естественны для ребен-
ка, когда он переживает существование в себе жизни и смерти.
Образ Творца, Создателя как бы сам по себе проступает в
этих чувствах и в вопросах, которые ребенок обращает к себе
и к взрослым, о происхождении сущего. За этими вопросами
не только метафизическая потребность человека, но и по-
требность символическая. Абсолютное, беспредельное, суще-
ствующее в мире ребенок (да и взрослый человек) постигает в
символе, символ делает это беспредельное, абсолютное доста-
точно реальным, чтобы была возможна трансцендентальная
позиция, связанная с этим символом. Так ребенок мудростью
своих чувств догадывается о существовании высшего, незри-
мого присутствия высшего; так взрослый, тоскующий о своей
трансцендентальное™, разумом уже ищет символ, доступный
ему для осуществления его жизни.
Я долгое время боялась себе признаться, что люди, кото-
рые ко мне приходили за профессиональной помощью, оказа-
лись в вакууме экзистенциальное™, в пустоте, что они хотят
видеть в науке символ, который вернет им их интегрирован-
ность и трансцендентальность.
Но наука этого сделать не может, у нее другие цели и задачи.
Это сможет сделать идеология, ставящая своей целью создание и
сохранение символов трансцендентального; идеология, опираю-
щаяся на естественную символическую потребность человека.
Еще со времен З.Фрейда известно, что нравственность че-
ловека может им самим не осознаваться; человек не только
гораздо безнравственнее, чем он думает, но и гораздо более
нравственный. Большинство конфликтов, какими занимался
З.Фрейд и его ученики, были конфликтами человека, основан-
ными на противоречии его естественных (сексуальных) влече-
ний и социальных норм, норм нравственности.
Конфликты людей, с которыми приходится встречаться в
сегодняшней практике, другие - они буквально вопиют об
отсутствии трансцендентальной возможности, которая во
времена З.Фрейда была, я думаю, не так выражена. Конфлик-
ты моих современников не столько обращены к глубинам
психического, сколько к его вершинам', не столько к подсоз-
' О вершинной и глубинной психологии см. в работах Л.С.Выготского.
78
нательному и бессознательному, сколько к трансценденталь-
ному - абсолютному и беспредельному.
Я сверяла эти выводы со всеми доступными мне текстами
З.Фрейда, сопоставляла происхождение невротических реак-
ций у его пациентов и у тех людей, с кем приходилось рабо-
тать, - различие было существенным. Возможно, у современ-
ников З.Фрейда религиозное чувство было более естествен-
ным, чем у моих современников, а нравственные нормы пере-
живались более остро. У моих современников нравственность
часто подменяется групповой моралью, групповыми норма-
ми, то есть как бы отсутствует; нравственное чувство, связан-
ное с религиозным, подавляется, вытесняется. (О причинах
этого говорить пришлось бы очень долго или ничего, поэтому
я пока обращаюсь только к доступной мне феноменологии.)
Возникает пустота, где реальными, актуальными становятся
только организмические (организменные) свойства человека,
воплощенные в пресловутой колбасе, которой он измеряет
уровень своей жизни. Но человек не может не переживать
присутствие этой пустоты как сущностное; сердце напоминает
о другой жизни появлением экзистенциальных чувств.
Современный экзистенциальный анализ позволяет гово-
рить о том, что человек часто гораздо более религиозен, чем
он сам подозревает. Собственная вершинная психология тре-
бует от него усилий, чтобы к ней подняться. И тут нужна по-
мощь, которая может прийти со стороны реализации симво-
лической потребности в трансцендентальной позиции по от-
ношению к собственной жизни.
Мне очень нравится, как сказал В.Франкл: «Такая либо
вытесненная, либо осознанная, но стыдливая религиозность
не нуждается в обращении к каким-либо архетипам для объ-
яснения. Ведь общность содержания (представлений о Боге)
определяется не сходством определенных форм (мы имеем в
виду архетипы), а тождеством объекта (то есть Бога). Никому
в конце концов не придет в голову при виде нескольких похо-
жих фотографий утверждать, что это отпечатки с одного и
того же негатива: ведь и негативы схожи между собой или
даже одинаковы лишь постольку, поскольку на них снимался
один и тот же объект»'.
В обосновании воздействия одного человека на другого
трансцендентальность проявляется в ее превращенной форме
как невозможность произвольности изменения его духовных
свойств, таких, как вера, надежда, любовь, совесть. Они яв-
' Франкл В Человек в поисках смысла. - М., 1990.-С 129.
79
 
 ляются воплощением духовной сущности человека, их появ-
ление (или отсутствие) связано с движением человека к вер-
шинам своего психического, с его самотрансцендированием.
Факты невозможности произвольности и разрушительного
влияния на человека постоянной рефлексии - желания постоянно
смотреть на себя со стороны - делают проблему обоснования
(обоснованности) воздействия не только проблемой управления,
манипулирования человека другим или собой, но и проблемой
трансляции, передачи средств и способов осуществления симво-
лической потребности для всех участников взаимодействия.
Речь может в этом случае пойти об очень конкретных сим-
волах, способных повлиять на самотрансцендирование чело-
века. В этих символах будет отражаться то содержание, кото-
рое воздействующий будет связывать с религиозными чувст-
вами человека; может случиться так, что таким символом
окажется что-то очень далекое от его трансцендентального
назначения - конкретная персона, предмет, действие, деньги,
которые будут давать человеку самовыражение, но не само-
трансценденцию. Различие между ними видится как различие
между актером, репетирующим перед пустым залом, и этим же
актером, играющим перед полным залом, различие, которое
связано со смыслом происходящего. В первом случае смысл
пределен и персонифицирован, во втором случае он абсолютен.
Поразительно то, что экзистенциальная пустота делает че-
ловека на долгое время нечувствительным к подмене чувств
самотрансцендирования, основанных на его свободе и ответ-
ственности перед Богом, чувством самовыражения, которое
основывается на приобретении новых форм для проявления
своей Я-концепции, содержание которой может остаться не-
изменным. Переживание своего движения в психической ре-
альности отождествляется на время с переживанием движения
трансцендентального. Не обладая символами для осуществле-
ния самотрансцендирования, человек начинает пользоваться
чужими и попадает во власть Великого Инквизитора.
Обоснование воздействия человеком на человека и на себя с
ориентацией на духовную сущность есть то человеколюбие, в
котором свобода и ответственность считаются неотъемлемыми
атрибутами жизни. Практическое отсутствие в переживаниях
людей, с которыми мне приходится работать, этих качеств че-
ловека, даже сознательный отказ от них заставляет задуматься
о том напряжении, которое вызывает даже простое упомина-
ние этих слов. Можно даже сказать сильнее - страх перед сво-
бодой и ответственностью как своей, так и другого человека,
наверно, можно было бы назвать и страхом экзистенциально-
го
сти. Причины этого страха неоднозначны и, думаю, связаны с
тем что жизнь всегда несет в себе риск не осуществиться, ко-
торый усиливается в переживаниях людей тогда, когда у них
нет (или отняты) ценностей, требующих реализации, когда у
них нет (или отняты) смыслов, требующих осуществления, а
содержанием переживания стали временные свойства жизни,
которые поддерживаются бытовым релятивизмом и субъек-
тивизмом'. Таким образом, человек теряет свою целостность,
которая может существовать только в поле напряжения, воз-
никающем, как пишет В.Франкл, между полюсами реальности
и идеалов, требующих материализации.
Человек действительно живет идеалами и ценностями, ко-
торые необходимы для его самотрансценденции; отношение к
своей и чужой свободе как к идеальной ценности ставит чело-
века перед необходимостью говорить не только «да», но и
«нет», и не кому-то, а самому себе, своим желаниям, своим
влечениям и, таким образом, осуществлять трансцендентный
акт, называемый обычно свободой воли. Свобода возвышает-
ся над необходимостью, она - проявление вершинной психо-
логии человека и основывается, в частности, на идеале этой
«вершинности».
Если этим идеалом будет собственное Я и безмерная лю-
бовь к нему, то свобода очень быстро превращается в свой
антипод - рабство. Человеколюбие потому и вызывает страх
у человека, привыкшего жить в ограниченных рамках своего
конкретного («правильного») идеала, что придает свободе
содержание, не равное власти самодурства, но значение той
дистанции, которая позволяет существованию не растворить-
ся в фактах бытия, а выйти за их пределы.
Свобода в переживаниях человека задает множественность
бытия при сохранении его целостности, это тот аромат и вкус
жизни, который никогда не будет доступен рабу, живущему
по правилам хозяина. Свобода открывает человеку дверь его
личностной позиции и его личному (Я) отношению ко всему
многообразию бытия, именно она прибавляется к естествен-
ной заданности жизни. Именно личностная позиция и сме-
лость ее иметь есть проявление духовного в человеке.
Именно эта позиция позволяет человеку формировать свой
характер, становиться собой, решать за себя - это решение за
себя и есть созидание себя.
' релятивизм - методологический принцип, состоящий в метафизической
абсолютизации относительности и условности содержания познания;
субъективизм - мировоззренческая позиция, игнорирующая объектив-
ный подход к действительности, отрицающая объективные законы природы.
о7
 
 Страх перед этим решением (или возможным решением дру-
гого человека) связан с переживанием присутствия Великого
Инквизитора - лица, определяющего твою (или чью-то дру-
гую) жизнь, или с переживанием себя в его роли. Расставаться
с ней трудно, ибо появление личностной позиции требует
интеграционных идей, воплощающих собственную сущность.
Где их может взять современный человек, если он еще вчера
жил жизнью, где не было Бога, не было оснований искать
источник собственной свободы где-то, кроме самим челове-
ком познанной необходимости, то есть почитать себя за Бога.
Так хочется продолжить свое рассуждение словами Н.А.Бер-
дяева о том, что источник всякой свободы, сама «свобода есть
божественное во мне, есть знак моего божественного проис-
хождения и божественного предназначения и противополож-
на только природной необходимости. Подымающийся во мне
бунт против рабства, против необходимости, подымающееся
во мне личное начало, моя честь, мое достоинство и есть то,
что во мне от Бога: истинный образ и подобие Божье»'. Это
истина, обоснованная развитием мирового религиозного соз-
нания и развитием мировой метафизики.
Обретение свободы личностью предполагает существова-
ние ее в интегрированном виде, в виде Я, бесконечно откры-
том в своей интегрированности бытию бесконечному, бытию
мировому. О сложности этого переживания говорит хотя бы
тот факт, что свобода сразу же ассоциируется у людей со все-
дозволенностью и анархией - проявлениями метафизического
Зла, а не возможностью существования личностной позиции,
обращенной к трансцендированию, к добродетели.
Априори считается, что Зло обладает большей притягатель-
ной силой для человека, а остановить его можно только наси-
лием. Эта идея настолько часто представлена у моих современ-
ников, что приводит к самым разным вариантам обеднения
себя, упрощения своей жизни до нескольких переживаний, по-
давляющих на время(!) экзистенциальные тенденции человека.
Свобода как духовное в человеке проявляется в его отно-
шении к своим влечениям, к наследственности и среде.
Влечения («хотения») всегда имеют для человека содержа-
ние, отнесенное к нему самому, - «я хочу», они уже оформлены
и преобразованы его духовностью. Мне кажется верной мысль
о том, что влечения априорно подчинены сфере духовного. Как
нет свободы без влечений человека, так нет и влечений вне сво-
боды. Свобода проявляется в том, что человек может встать
I Цит. по кн.: О Великом Инквизиторе. Достоевский и последующие. - С. 240.
82
над своими влечениями, но для этого они должны быть как
основание самой свободы. Жизнь людей множество раз дока-
зывала, что человек может стать рабом своих же собственных
влечений, если он отвергает в себе свою духовную сущность.
По отношению к наследственности (к своим природным
свойствам) свобода человека проявляется в использовании им
своих собственных задатков. Современные исследования
близнецов показывают, насколько разной может быть жизнь
на основе тождественных задатков.
Даже влияние среды не определяет человека. Достаточно
вспомнить факты поведения людей разного типа в экстремаль-
ных условиях концентрационных лагерей. Влияние среды опре-
деляется тем, что человек делает из нее сам, как он к ней отно-
сится. Как уже неоднократно говорилось, человек сам может
обосновать воздействие на себя и другого, сам решает за себя. В
конечном счете он становится таким, каким решает быть.
Но в экзистенциальном анализе свобода человека не тож-
дественна его всемогуществу, человек не есть Бог. Мы уже
отмечали, что как только это начинает утверждаться, люди
уничтожают свою сущность. Быть свободным за свою собст-
венную сущность — это и определить степень свободы в по-
строении смыслов и реализации ценностей (идеалов).
Смыслы нельзя изобрести, их нельзя дать человеку, их на-
до каждый раз найти, воплощая в них свою сущность. Это
поразительный процесс, проследить который в себе может
далеко не каждый человек, так как он находится в чувствах.
Выражать их для всех и за всех умеют поэты и музыканты:
Образ твой, мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать.
«Господи!» - сказал я по ошибке,
Сам того не думая сказать.
Божье имя, как большая птица,
Вылетело из моей груди.
Впереди густой туман клубится
И пустая клетка позади.
О.Мандельштам, 1912
Смыслы, их поиск - это отражение динамики духовного,
духовной сущности человека. Смысл ответственности рас-
крывается перед человеком в переживаниях по поводу того, за
что он отвечает и перед кем. Если анализировать эту ситуа-
цию как проявление экзистенциальности человека, то ответ-
ственность является первичным феноменом, который не сво-
дится ни к каким другим, иначе его называют совестью. Для
83
 
 меня это слово - символ, который, как всякий символ, делает
непостижимое доступным и понятным. Оно не может иметь
конкретного содержания, оно только тогда начинает выпол-
нять свое назначение, когда совершается трансцендентальный
акт: тогда объект этого акта становится видимым человеку.
Воздействие трансцендентального акта, где переживается
ответственность перед совестью, трудно описать. Он имеет
огромное энергетическое значение для человека, это та встре-
ча с абсолютным, которому давно дано имя Бога. Встреча с
ним как с собеседником, как со сверхличностью в акте совести -
это уход от своего одиночества и пустоты стремлений в бес-
конечность содержания полного и гармоничного бытия.
Не могу еще раз не сослаться на Н.А.Бердяева: «Рабья
психология способна понять отношение к Богу лишь как под-
чинение, ей все мерещится порабощение, так как она внутрен-
не несвободна. Рабьи чувства демонизма сказываются в том,
что он так хорошо ощущает и понимает подчинение Богу и
так не понимает и не ощущает свободной любви к Богу... Эта
интимность свободной любви, свободного избрания самого
дорогого для себя, своего же - прямо противоположна всяко-
му рабству, рабскому подчинению и рабскому же восстанию
против того, что сделалось слишком далеким и слишком вы-
соким. В демоническом бунте нет сознания царственного про-
исхождения человека, есть духовное плебейство»'.
В обосновании воздействия человека на человека нельзя
сделать что-то такое, чтобы в ком-то заговорила совесть.
Думаю, что есть основания для такого утверждения, ибо
многочисленные случаи из практики показывают, что ника-
кое (осознаваемое другим человеком) воздействие не приво-
дит к мукам совести. Чувство вины появляется под воздействи-
ем другого, а вот совесть - нет. Самая главная разница вины и
совести видится в том, что вина возвращает человека к себе
прошлому, уже бывшему, а совесть - прорыв к своей сущности,
к себе вечному. Весьма проблематичной является для меня воз-
можность через обоснования воздействия одного человека на
другого пробудить совесть. Наверно, единственная ситуация, где
это не только возможно, но и обязательно - это при встрече с
Богочеловеком. В доступной мне психологической литературе
об этом написано крайне мало. Могу только зафиксировать,
как умею, для читателя эту мысль, к которой вели меня саму
годы, изменявшие представления о возможностях человека, о
его сущности, о цели и смысле существования.
I Цит. по кн.: О Великом Инквизиторе. Достоевский и последующие. - С 239
 
 
 В человеке заложены безграничные источники твор-
чества, иначе бы он не стал человеком. Нужно их освобо-
дить и вскрыть. И сделать это, не заламывая рук с моль-
бою к справедливости, а ставя человека в подходящие
общественные и материальные условия.
А.Н.Толстой
- Мама - крана, сын - краненок, папа - кран, дедуш-
ка - кранище, бабушка - крана...
- Что ты там выдумываешь?
- Я не выдумываю, я примеряю.
(Из разговора ребенка и взрослого)
Наблюдая окружающих людей, мы невольно, а иногда и
специально, отмечаем в их поведении некоторые повторяю-
щиеся особенности. Иногда их сравнительно легко выявить, и
мы смело утверждаем: «Это на него очень похоже», или «Этот
никогда не подведет», или «В этом возрасте такое у всех бы-
вает - пройдет». Анализируя свою жизнь, тоже делаем обоб-
щения, отмечаем изменения в своем внутреннем мире: «Я ни-
когда так не сделаю», «Это мне не нужно», «Раньше я думал,
что...», «Когда я был моложе, то мне казалось...» Эти житей-
ские наблюдения основываются на проявлении в поведении
человека некоторых закономерностей, как бы правил, по ко-
торым строится его внутренний мир и, соответственно, воз-
можность понимать этот мир.
Что же отражается в законах, закономерностях внутренне-
го мира человека? Как возникают и чем определяются возрас-
тные и индивидуальные закономерности внутреннего мира
человека?
Чтобы разобраться в этом, проанализируем группу фак-
тов, в которых эти закономерности проявляются. Из произве-
дений Рабиндраната Тагора, например, мы можем познако-
миться с индийскими невестами в возрасте 12-13 лет'.
Подобное восприятие нашей пятиклассницы мы оценили
бы, пожалуй, только с юмором. Какая она невеста - она еще
совсем ребенок!
Во вьетнамской культуре язык построен по звуковысотно-
му принципу - звук разной высоты имеет и разное значение,
благодаря этому у большинства вьетнамцев формируется
звуковысотный слух - основа музыкального слуха. Этого
' Рабиндранат Тагор. Состязание, Кабуливала и др. // Библиотека
всемирной литературы. - М., 1973.
86
явления как массового нет в нашей культуре, так как наш
язык построен по другому - семантическому - признаку, по-
этому при обучении музыке и стоит специальная педагогиче-
ская задача - развивать у учащихся звуковысотный слух.
Плавающие младенцы сегодня никого не удивляют, но еще
буквально два десятилетия тому назад они воспринимались
как диковинка.
Слепоглухонемые дети, к которым близкие относились как
к инвалидам, становились действительно такими. Замечатель-
ный советский психолог А.И.Мещеряков в своей работе
«Слепоглухонемые дети» описывает ребенка, у которого от
постоянного физического контакта с матерью не была разви-
та даже элементарная терморегуляция, он был как бы живым
придатком матери. Весь долгий опыт работы А.И.Мещерякова
и его продолжателей показывает, что слепоглухонемой человек
при соответствующих условиях обучения и воспитания вполне
может стать трудоспособным и интеллектуально развитым.
Почти хрестоматийный факт: знаменитый «Мужичок с но-
готок» Н.А.Некрасова и наш современник, которого мы во-
дим, часто за ручку, в детский сад.
Вспомните, сколько раз несоблюдение людьми некоторых
представлений о закономерностях поведения ставило нас если
не в тупик, то по крайней мере в позу критика: «Взрослый,
солидный человек, а ведет себя как мальчишка», «Не по воз-
расту умен и серьезен», «Увлекается, как ребенок», «Одевается,
как девушка», «Шутит запросто со всеми, словно не началь-
ник» и так далее, и так далее.
Это малая толика фактов, которые заставляют задуматься
над происхождением закономерностей внутреннего мира че-
ловека. Задумаемся хотя бы, где же действительно эти зако-
номерности, объективно существенные как механизмы функ-
ционирования целостного внутреннего мира человека, а где
наше обыденное, житейское представление об этих законо-
мерностях, в которых так легко подменить существенное -
сходным, закономерное - случайным.
Психика, внутренний мир человека - это проявление нашей
возможности предвидеть, планировать свои действия еще до их
реального осуществления; это возможность предвидеть послед-
ствия своих действий для других людей и для самого себя.
Что обеспечивает человеку эту возможность прогноза,
предвидения в ситуации действия? Можно сразу отметить -
знания. Да, знания, и не только его собственные, но и усвоен-
ные им во взаимодействии с другими людьми, с предметами,
созданными этими людьми. Как передается знание от одного
87
 
 человека к другому, от одного поколения к другому? Важней-
шей формой фиксации и передачи человеческих знаний явля-
ются знаки. Откроем «Философскую энциклопедию», в статье
на слово «знак» читаем, что «знак - материальный, чувственно
воспринимаемый предмет (явление, событие, действие), высту-
пающий в познании и общении людей в качестве представителя
некоторого предмета или предметов, свойства или отношения
предметов, используемый для приобретения, хранения, преоб-
разования и передачи сообщений (информации, знаний) или
компонентов сообщений какого-либо рода».
Знаки - ежедневное средство общения людей, живущих в
одно время и разделенных тысячелетиями. Знаки бывают са-
мые разные, большая группа знаков - языковые. Так же, как и
другими знаками, ими ребенок пользуется с самого рождения.
Сначала слово для ребенка соотносится как бы непосредст-
венно со свойством предмета или действия. В психологиче-
ской литературе описано множество фактов называния ребен-
ком совершенно разных предметов одним и тем же словом.
Так, малыш в возрасте чуть больше года все острое и колючее
называл «го-га» - иголка, ножницы, нож, кнопка, зонтик
(спицы колючие), занозу в пальчике, а словом «ма» - все, что
пропало, исчезло, сломалось, спряталось, утонуло, улетело,
было унесено. Таких словечек множество. Постепенно, как и у
всех детей, усваивающих язык, слово - как знак - соотносится
с определенными свойствами предметов: «Что это такое?»,
«Как это называется?» - те детские вопросы, в которых как
бы просвечивает назначение словесного знака: служить сред-
ством обозначения предмета. Но это не единственное назна-
чение слова.
Любое слово как знак обобщает, выделяет существенные и
несущественные, случайные свойства предметов. Как правило,
в толковых словарях любого языка даны основные назначе-
ния слов и другие варианты их употребления, в том числе и
переносные значения. Ребенок, овладевающий языком, зна-
комится и с этой особенностью слов в общении с другими
людьми. Малышу около четырех лет, играет со старшими
детьми в разведчиков, по ходу игры ему говорят: «Иди прине-
си донесение». Ребенок в растерянности: «Как я его принесу, у
меня же кармана нет».
Ехал по железной дороге и хорошо усвоил, что проводник -
это женщина, которая приносит чай и белье. Во время сле-
дующей поездки проводником был мужчина. Малыш недо-
умевает: «Мама, кто же такой проводник?.. Почему дядя чай
разносит?»
88
Обобщающая функция слова-знака, которое мы употреб-
ляем в своей бытовой, разговорной речи, часто приводит к
ошибкам. Эти ошибки связаны с тем, что человек, употреб-
ляющий слово, не всегда отдает себе полный отчет о всех су-
щественных признаках предметов, которые входят в содержа-
ние этого слова. Поэтому, например, вызывают трудность
задачи «на сообразительность», где надо контролировать
содержание каждого слова. Попробуйте решить: «Как это
возможно?»
- На перроне особа в черном встречает молодого человека
и говорит ему: «Вчера вечером Ваша мать умерла». Молодой
человек - сын особы в черном.
- У двух зрячих один брат слепой, но у этого слепого нет
зрячих братьев.
- Она мне соседка, а я ей - нет.
- Он мой дед, но я ему не внук.
- У тебя дочь, но ты мне не мать.
- У меня есть сестра, а у моей сестры сестры нет.
Решение этих задач сразу становится «очень простым», ее-,
ли вы догадались, что особой в черном может быть и мужчи-
на и женщина, что зрячие - это мужчины и женщины, а у со-
седки может быть не только соседка, но и сосед и так далее.
Другими словами, когда вы выделили полное содержание
слов. Для понимания людьми друг друга в зависимости от
ситуации бытового общения часто достаточно нескольких
характеристик предметов, обобщенных в слове, поэтому все
содержание слова остается до определенного времени как бы
«закрытым» для человека. Нужны особые действия, чтобы мы
поняли, что же стоит за тем или иным словом. Это отражается
и тогда, когда мы призываем собеседника называть вещи
своими именами, то есть договариваться до однозначного
понимания предмета разговора.
Итак, слово не только называет, но и обобщает. Это дает
возможность через слово, с помощью слова передать другому
человеку знания, необходимые для совместного действия с
другими людьми, научить его с помощью слова. С развитием
этой человеческой способности связана величайшая револю-
ция в интеллектуальной и культурной истории человечества.
Общественно-историческое значение слова - это опыт ис-
тории человечества, сконцентрированный, обобщенный, дос-
тупный каждому человеку, владеющему языком, это как бы
связь поколений людей, осуществленная с помощью слова.
Слова позволяют нам использовать в нашей собственной
индивидуальной деятельности не только наш личный опыт,
89
 
 но и опыт всего человечества. Когда мы используем, напри-
мер, в своей жизни знания о законах преломления света, то
это не значит, что мы сами их открыли. Мы применяем зна-
ния, переданные нам другими людьми. Опыт людей, закреп-
ленный и переданный нам с помощью языка, дает знания о
расстоянии до Луны, о свойствах электричества, о строении
клетки и множестве других вещей и явлений.
Слово становится средством познания мира (заметим, что
не единственным, а одним из средств). Выдающийся отечест-
венный психолог Л.С.Выготский писал в своей замечатель-
ной книге «Мышление и речь»: «Слово, лишенное значения,
не есть слово, оно звук пустой. Следовательно, значение есть
необходимый, конституирующий признак самого слова. Оно
есть само слово, рассматриваемое с внутренней стороны. Та-
ким образом, мы как будто вправе рассматривать его с доста-
точным основанием как феномен речи. Но значение слова с
психологической стороны, как мы неоднократно убеждались
на протяжении всего исследования, есть не что иное, как
обобщение, или понятие. Обобщение и значение слова суть
синонимы. Всякое же обобщение, всякое образование понятия
есть самый специфический, самый подлинный, самый несо-
мненный акт мысли. Следовательно, мы вправе рассматри-
вать слова как феномен мышления»'.
Значение слова развивается в ходе общения ребенка с дру-
гими людьми, оно постепенно становится средством индиви-
дуального мышления, одним из средств его внутренней пси-
хической жизни.
В работе Л.С.Выготского впервые было показано, что
«мысль и слово не связаны между собой изначальной связью.
Эта связь возникает, изменяется и разрастается в ходе самого
развития мысли и слова»2. Подробно об этом чуть позже.
Особенности развития речи, овладение ее внешней, звуча-
щей стороной и тем, что составляет содержание, проявляются в
развитии содержательной стороны речи от предложения к сло-
ву, тогда как звучащая сторона речи развивается от слова к
предложению. Первые слова ребенка - это обозначение слож-
ных ситуаций, возможных действий, отношений. Упал, протя-
гивает ушибленную руку, говорит одно слово «Ай!», но за этим
словом огромное содержание: просьба пожалеть, рассказ о
боли, надежда на сочувствие. В возрасте около трех лет - вос-
торг и радость встречи с матерью, человек не находит слов: «Ты
' Выготский Л.С. Собр. соч.-Т. 2.-С. 297.
2 Там же. - С. 295.
90
моя семиножечка, девяносто пять!» Содержание радости не
вмещается в знакомые слова и формы выражения чувств, в но-
вом слове больше возможности для выражения отношения.
Развитие содержания речи - это и развитие ее вырази-
тельных возможностей, тех особенностей слов, которые по-
зволяют передавать вместе с объективным содержанием и
свое отношение.
Долгое время слово для ребенка остается как бы свойством
предмета. Разбилась любимая чашка малыша, он с недоуме-
нием спрашивает: «Как же она теперь называется?» Понял,
что книги пишут писатели и поэты. Видит, что бабушка пи-
шет, спрашивает: «Ты теперь тоже писатель?»
Выразительные возможности речи у ребенка сначала свя-
заны только с использованием интонации, потом появляются
другие средства: перестановка слов для усиления их значения -
инверсии, повторы: «Пришла, пришла, моя мама пришла!»
«Ты совсем, совсем, совсем пришла?» Уже в трехлетнем воз-
расте ребенок может использовать множество выразительных
средств. Двухлетний больше пользуется интонацией, но уже в
этом возрасте намечается ориентировка на выделение звуча-
щей и смысловой стороны слова. Со смехом объявляет, на-
пример, что мама и сын называются одним именем, сам смеет-
ся над своим переименованием и приглашает других.
С годами, по мере усвоения речи, растет дифференциация
плана содержания речи и ее звучащей стороны. Она связана
прежде всего со становлением механизма обобщения, кото-
рый в развитом виде приводит к тому, что слово превращает-
ся в понятие. Слово, понятие - это форма мышления, в кото-
рой мы выделяем закономерные свойства вещей и явлений.
Но прежде чем слово становится понятием, оно проходит
длительный и сложный путь развития как в индивидуальной
жизни человека, так и в истории культуры.
Словесное значение, которым мы пользуемся в своем
мышлении о мире, выступает в форме житейских и научных
понятий. Л.С.Выготский, исследуя особенности этих понятий,
пришел к интересному выводу о том, что научные понятия
проходят особый путь развития в сравнении с житейскими.
Если житейские понятии - это значение слов бытового языка,
которым мы пользуемся в ежедневном общении, то научные
понятия - это те, которые ребенок осваивает при системати-
ческом обучении основам наук (например, понятие числа,
подлежащего, литературного образа и так далее).
Житейские понятия в своем развитии проходят несколько
этапов. Развитие понятия - это отношение понятия к действи-
97
 
 тельности, к тем свойствам вещей и явлений, которые отра-
жаются, содержатся в слове. Мы остановимся подробнее на
этапах развития понятий, которые выделены в работе
Л.С.Выготского, чтобы показать, как меняется картина мира
по мере усвоения понятий. Причем образование понятий или
приобретение словом значения является результатом сложной
деятельности ребенка, в которой участвуют все психические
процессы: ощущение, восприятие, память, мышление, вооб-
ражение, чувства и воля.
«Центральным для этого процесса, - писал Л.С.Выгот-
ский, - является функциональное употребление знака или
слова в качестве средства, с помощью которого подросток
подчиняет своей власти собственные психические операции, с
помощью которого он овладевает течением собственных пси-
хических процессов и направляет их деятельность на разре-
шение стоящей перед ним задачи»'.
Развитие понятий определяется не биологическими факто-
рами, а теми социальными задачами, которые ставятся перед
ребенком по мере возрастания его участия в профессиональ-
ной и общественной жизни.
Первый этап в образовании понятий можно описать как
образование неформального неупорядоченного множества,
своего рода кучи предметов, связанных только во впечатле-
нии ребенка. Звукового оформления понятия еще может и не
быть - его заменяет жест, движения, мимика. Например, ма-
лыш восьми месяцев усвоил, что голубой заяц стоит всегда на
полке справа. На вопрос: «Где голубой заяц?» - весело пово-
рачивал голову и протягивал ручки к игрушке. Зайца пере-
ставили на другую полку - он стоял среди игрушек, игрушки
хорошо были видны малышу. Когда его попросили найти
голубого зайца, он полез к тому месту, где заяц стоял раньше.
То есть пространственное расположение игрушки, а не ее объ-
ективные свойства определяли понимание слов.
Второй этап в образовании понятий - это образование
комплексов, то есть таких объединений предметов, которые
связаны не только на основе личного опыта ребенка, но и на
основе объективных признаков. Вместо весьма условной,
субъективной связности ребенок объединяет предметы на
основе объективных связей. Другое дело, что связи могут
быть самые разные - случайные, поверхностные связи сходст-
ва и существенные, закономерные, которые отражают реаль-
ное, физическое сходство. В комплексе связи предметов очень
I Выготский Л. С. Собр. соч.-Т. 2.-С. 132.
92
разнообразны, как разнообразно и реальное сходство предме-
тов. Например, ребенок считает «синим» все оттенки синего
цвета, а «злым волком» любой неожиданный шорох, звук,
движение: «Злой волк пробежал?»
В жизни взрослого человека понятия-комплексы встреча-
ются тоже. Что стоит за словами-понятиями «честь, совесть,
долг, ответственность»? Умеют ли взрослые называть вещи
своими именами? Это не праздный вопрос - за ним стоит спо-
собность каждого из нас выделять существенные, объектив-
ные закономерности мира, в котором мы живем.
Формирование понятий-комплексов приводит к появле-
нию таких обобщений, которые внешне напоминают понятия,
но по своему строению понятиями не являются. Это - псевдо-
понятия. Появление их связано с тем, что речь окружающих
людей обладает постоянными значениями. Эти постоянные
значения определяют путь, по которому развиваются и обоб-
щения ребенка. Ребенок усваивает от взрослых значения слов,
но ему самому надо определять, какие свойства конкретных
предметов входят в это значение. Каким способом он находит
эти предметы, каким способом определяет общие свойства -
это остается скрытым для взрослого, хотя результат употреб-
ления слова совпадает с действием взрослого. Таким образом,
псевдопонятие содержит в себе противоречие: по форме оно
похоже на форму понятия, а по происхождению может и не
совпадать. Благодаря этому противоречию и его последующему
разрешению псевдопонятие приводит к появлению понятий.
«Ребенок мыслит в качестве значения слова то же, что и
взрослый (те же предметы), - писал Л.С.Выготский, - благо-
даря чему возможно понимание между ними, но мыслит то же
самое содержание иначе, иным способом, с помощью иных
интеллектуальных операций».
Слова-понятия могут совпадать в том смысле, что указы-
вают, называют один и тот же предмет, но делают это раз-
личными способами. Например, одного и того же человека
мы можем называть совершенно различными словами. Объ-
ективно это один и тот же человек, но он может быть назван
«шофером», «отцом», «пассажиром» и так далее. Слова-
понятия, которыми пользуется ребенок, могут совпадать в
своей отнесенности к предмету со словами взрослого, но не
совпадать в значении слов.
Третий, заключительный этап в развитии понятий - это есть
собственно понятия, истинные понятия. Понятия в их развитом
виде позволяют выделить, изолировать отдельные свойства
предметов и рассматривать их вне связи с конкретными свойст-
93
 
 вами всей вещи или явления. Например, выделить в снеге толь-
ко его цвет или происхождение, в прямоугольнике - его форму,
характер углов и тому подобное. Одновременно с выделением
основных признаков происходит объединение их - анализ не-
отделим от синтеза. Собственно понятия определяют возмож-
ность для человека обосновать использование того или иного
содержания слова, то есть как бы восстановить ход построения
содержания слова. Одновременно это и обращение к своим соб-
ственным преобразованиям - операциям анализа, синтеза, срав-
нения, обобщения, абстракции, конкретизации, то есть к тем
действиям, которые помогли выделить в предметах закономер-
ное и случайное. Это свойство подлинных понятий открывает
человеку возможность самонаблюдений, то есть обращения к
своему внутреннему миру, к тому, что составляет содержание
его действий, - что я делаю? почему я так делаю? как я делаю?
Житейские и научные понятия, по мнению Л.С.Выготского,
существенно различаются тем, что формируются принципи-
ально по-разному. Научное понятие сразу, по мере его освое-
ния, предполагает выделение тех действий, которые позволя-
ют выделить в предметах их существенные признаки. Усваи-
вая, например, что такое существительное, учащиеся сразу
овладевают действием по выделению его признаков: обозна-
чают предмет, отвечают на вопрос кто или что. Это свойство
научных понятий существенно отличает их от житейских по-
нятий, которые ребенок усваивает в ходе практического об-
щения со взрослыми.
Возможность выделить свои действия, обосновать те свой-
ства предметов, которые входят в содержание научных поня-
тий, по мере усвоения их переносятся на житейские понятия.
Человек, употребляя их, уже может воспользоваться не только
случайными свойствами предметов, но и закономерностями,
которые он смог выделить сам. Подростки, например, уже
ориентируются на существенные признаки таких понятий, как
добрый, отзывчивый, умный и так далее. Обучение, освоение
научных понятий перестраивает и житейские понятия.
Мы остановились только на некоторых особенностях сло-
ва как знака. Анализ их позволяет выявить происхождение
закономерностей психического развития, тех, которые мы в
быту связываем, например, с ростом понимания. Маленький
не понимает, а взрослый понимает. Не понимает - то есть не
умеет дать себе отчет о своих действиях, о тех свойствах
предметов, с которыми он имеет дело. Понимает - отдает себе
отчет. Одним из условий появления понимания является овла-
дение понятиями, словами языка.
94
Речь человека - это общение с другими людьми с помощью
языка. Закономерность психического развития проявляется в
том что первоначально развернутая, громкая речь постепен-
но переходит во внутренний план, становится неслышной,
свернутой, существующей только «в уме». Наверняка многим
из вас приходилось наблюдать, как дети-школьники, играя
наедине с игрушками, разговаривают с ними вслух, не просто
комментируют каждое свое действие, а планируют их:
«Сейчас мы пальтишко наденем и гулять пойдем, на улице
хорошая погода» и тому подобное. Такая речь - речь для себя,
как бы разговор с самим собой. Она является переходным
этапом от громкой, направленной на другого человека, речи к
речи внутренней, к речи «для себя», которая входит в содер-
жание мира человека.
Кроме словесных знаков в любой культуре существует
множество неязыковых знаков, среди них - знаки-копии, зна-
ки-признаки, знаки-указатели, знаки-сигналы и другие. К
знакам-копиям относятся такие способы воспроизведения
предметов и явлений, которые сходны с обозначаемым. К их
числу относятся, например, фотографии, отпечатки пальцев,
первые формы письменности, когда люди в виде простейших
рисунков изображали предметы и явления. Как и словесные
знаки, знаки-копии имеют свое значение, которое надо нау-
читься «читать». Умение это приобретается только в совмест-
ной деятельности с другими людьми, где используется значе-
ние знака-копии. Это общее требование относится и к знакам-
признакам, знакам-симптомам. Такие знаки, без включения
их в совместную деятельность с другими людьми, могут про-
сто не выступать в их подлинном значении. Например, если
вы не знаете, что означают роящиеся теплым вечером мошки,
то вряд ли воспримете их как знак изменения погоды. Отли-
чительное свойство этих знаков в том, что они ориентируют
человека на причину их появления. Шум в моторе машины -
знак неисправности; вялость, капризность ребенка - знак под-
ступающего недомогания.
Знаки-сигналы выступают как извещение о цели или об
известных обстоятельствах действия. У человека, получив-
шего такой знак, определяется программа действия, он мо-
жет легко предвидеть особенности своих действий в данной
ситуации. Школьный звонок, гудок автомобиля, аплодис-
менты на концерте...
Овладение любыми знаками - это устанавливание особых
отношений с окружающим миром, которые позволяют не
только ориентироваться в нем, но и передать свое отношение.
95
 
 Природа знаков человеческой культуры такова, что они об-
ладают свойством метафоричности, многозначности. В этом
состоит одно из важнейших условий развития способности
человека вкладывать в объективное содержание знака и свое
отношение. Так, если рассматривать рисование как один из
видов деятельности, где происходит усвоение знаков культу-
ры, то его развитие идет по все более точному, верному ото-
бражению действительности, ко все более явно выраженному
в рисунке отношению к ней. «Рисование, - по мнению В.С.Му-
хиной, - не только выражает определенные результаты пси-
хического развития ребенка, но и само обеспечивает это раз-
витие, ведет к обогащению и перестройке психических
свойств и способностей»'. Эта перестройка, в частности, свя-
зана с тем, что в ходе изобразительной деятельности ребенок
усваивает графические знаки как знаки культуры. Данное
обстоятельство оказывает существенное влияние на его вос-
приятие, мышление, память, воображение. В рисовании ребе-
нок овладевает специфическими знаками: индивидуальными
условными знаками, которые могут не иметь ничего общего с
обозначаемым предметом; знаками-схемами, несущими обоб-
щенные черты обозначаемого предмета, а также иконически-
ми знаками — изображениями значимых зрительных призна-
ков предметов и явлений, которые приближаются к его объек-
тивным свойствам.
Когда ребенок учится рисовать, он открывает для себя еще
один способ познания мира. При этом графическое изображе-
ние предмета устанавливает связь слова и изображения, как
бы изменяет, преобразует содержание слова; слово как знак
обогащается содержанием.
Малышу три года, он рассказывает и рисует на бумаге
происходящие в рассказе события:
«Тут пол-окошка, тут целое... Тут выглянуло что-то.
И здесь, и здесь, с той стороны улицы был.... чей-то нос вид-
нелся. Там, оказывается, жила... Там, оказывается, жил маль-
чик. У него дыбом волосы, и нос, и рот. И они начали дру-
жить с лисой. Он сделал кран с подцеплялкой. Он даже может
дом подцепить, он игрушечный, но все равно может дом под-
цепить. Он подцепил ихний дом крючком и потащил... к речке
потащил. А тут облачко ходит, а тут кто-то веселый крану
подмигнул, и веселый вышел из речки. Кто-то веселый, улы-
бающийся. Кто-то улыбающийся вышел, с ногами. И так он
I Мухина B.C. Изобразительная деятельность ребенка как форма ус-
воения социального опыта. - М., 1981.-С. 57.
96
подмигнул им: "Привет! Кто вы?" - "Мы краны!" - "Мы можем
к вам зайти в дом?" - "Не заходите, вы из речки вышли..."».
Долгое время в детских рисунках изображаемое только в
малой степени соответствует тому содержанию, которое оп-
ределяется словами. В детском рисунке присутствует весь дос-
тупный ребенку опыт, который он получил в процессе дейст-
вия с предметами, при зрительном восприятии, в самой гра-
фической изобразительной деятельности, при обучении со
стороны взрослых.
Первоначально графические изображения ребенка выпол-
няют множество функций, но постепенно приобретают харак-
тер знака - заместителя предмета, они получают наименова-
ние, приобретают значение. Отличие рисунка как знака от
слова-знака, по мнению В.С.Мухиной, состоит в том, что
функции сообщения и обозначения, совпадающие в речи, в
рисунке расходятся. Рисунок отображает предмет или ситуа-
цию и сообщает отношение к ней.
Таким образом, рисунки детей, развитие изобразительной
деятельности, так же как и освоение речи, характеризуют ов-
ладение знаковыми средствами культуры - знаки определяют
отношение к окружающему миру, к людям, к себе. Знаки, их
специфическая природа порождают закономерности психиче-
ского развития. Например, при освоении графических знаков
ребенок проходит путь от каракулей до образа.
Есть смысл рассмотреть некоторые особенности освоения
мимических движений, которые тоже представляют собой
одну из знаковых систем. Остановимся подробнее на некото-
рых фактах.
Ребенку около двух лет, заметил нахмуренные брови де-
душки, подошел, потрогал: «Зачем деду на лбу полоски?»
В два с половиной года малыш стоит перед зеркалом и
пробует изменить выражение лица, сначала ничего не получа-
ется, потом получилась улыбка, обрадованный, подбегает к
матери: «Смотри, как я улыбаюсь».
Скоро три года. Заметил, что бабушка задумалась, подхо-
дит, ласкается: «Бабушка, не делай так» (показывает жестом,
что уголки рта опущены).
Три с половиной года. Собирается к фотографу: «Я сделаю
два раза лицо веселое, два раза - серьезное». Перед фотокаме-
рой вел себя, как обещал: два кадра сняли совсем неулыбчи-
вого человека, зато на двух других - улыбается от души.
Я считаю, что в этих фактах отражается общая закономер-
ность освоения знаков: через выделение специфики знаков в
общении с другими людьми к овладению этой спецификой как
Г, С. Абрамова
97
 
 возможность передать объективное значение и свое отноше-
ние. Можно сказать, что знак приобретает свое значение в
индивидуальной активности человека, которая направлена на
освоение и использование данного знака.
Мы остановились на неких общих механизмах появления
закономерностей в нашем внутреннем мире. Они определяют-
ся знаковой природой культуры, освоением ее. Возрастные, то
есть типичные для определенного уровня развития человека,
особенности внутреннего мира будут связаны с уровнем ос-
воения знаковой природы окружающего мира.
Уровень освоения знаков проявляется в том, какие воз-
можности знаков человек может использовать в своей дея-
тельности. Например, когда мы знакомимся с музыкой, то
вхождение ребенка в мир музыкальных звуков - это и есть
овладение новой звуковой системой. Что он увидит в ней?
Сходство звуков музыки со звуками знакомых предметов,
соответствие ритма - ритму движений или же сложный мир
человеческих чувств, страстей, тайн души, которые не выра-
зить словами? «Видение» в музыке будет определяться тем,
как окружающие раскроют специфику, своеобразие музы-
кальных звуков как знаков человеческой культуры. Если че-
ловеку останется недоступно все их содержание, он будет глу-
хим ко многим сторонам жизни музыки.
Освоение любой системы знаков, мира значений, который
раскрывается в них, - это открытие еще одной грани челове-
ческой культуры. Когда мы говорим: «Оказать знаки внима-
ния», это значит, что человек поймет отношение, которое
заключено в таких знаках, выделит их значение. А если нет?
Тогда знак внимания обернется непониманием, вызовет кон-
фликт. Конфликт неизбежно возникает и тогда, когда люди
говорят на разных языках, живут в разных знаковых систе-
мах. Помните в песне:
Я говорю: «Луна, - говорю, -
и звездочки словно крошки».
Она говорит: «Лампа горит
и вьются над ней мошки».
Я говорю: «Песню спою,
песню мою слушай».
Она говорит: «Я их не люблю,
от песен болят уши».
Конфликт неизбежен. Это тоже закономерность нашего
внутреннего мира. Чтобы взаимодействовать с другим чело-
веком, мы должны найти общие цели, общие средства для их
98
достижения, должны взаимно понимать друг друга. Взаимно,
в частности, означает, что содержание знаков, которыми мы
пользуемся, должно совпадать.
- Мама,посмотри,какая красивая бабочка!
- Некогда, доченька, пойдем быстрее.
Ребенок сосредоточенно разбирает мамину сумку. Шлепок
и окрик: «Марш в угол, негодник!»
Можно привести множество таких грустных, разноязыких
ситуаций. Обидно за взрослых: они-то ведь могут понять, что
ребенок еще только осваивает язык. Значение многих слов-
знаков, жестов, звуков, изображений, предметов ему еще не
доступно. Научится ли он пользоваться ими, приобщится ли
ко всему многообразию знаков человеческой культуры - это
определится общением со взрослыми, содержанием такого
общения. Именно оно создает, порождает, определяет зако-
номерности психического развития; то общение, в котором
учатся жить в знаковой культуре.
Общение, совместная деятельность с другими придают ка-
ждому предмету культуры, каждому знаку особое свойство -
быть значимым, то есть нести в себе определенное содержа-
ние, отношение, оценку, возможность или невозможность
взаимодействовать. Значимость любого знака определяется
тем, какие состояния и отношения он порождает при взаимо-
действии с собой. Хлеб - ему нет равных по своей значимости.
Как вы обращаетесь с ним, какое отношение он у вас вызыва-
ет, какое отношение вы покажете ребенку, как научите обра-
щаться с ним - это и есть обращение к значимости хлеба как
предмета культуры. Книги, слово, улыбка, походка, черты
характера - все многообразие человеческого мира имеет зна-
чимость. Она может меняться со временем: в прошлом сезоне
была мода (было значимо) на яркую косметику, в этом сезоне
в моде естественные краски. В подростковом возрасте, напри-
мер, важно (значимо) было выглядеть как все, в юношеском -
быть самим собой, неповторимой индивидуальностью. Значи-
мость одного и того же предмета, одного и того же явления,
качества человека меняется в зависимости от ситуации. Рядом с
быстрой чистой речкой значимость воды гораздо ниже, чем в
пустыне. Дорога бывает ложка к обеду, а после - увы...
На охоте или рыбалке среди друзей ценятся иные качества,
чем на работе. Малыш не обращает внимания на такую же-
ланную вчера игрушку, когда приходит друг. Значимость
изменилась, произошла переоценка ценностей.
Наряду с изменчивой, преходящей значимостью вещей оста-
ются непреходящими, постоянными в своей ценности гуманисти-
99
 
 ческие качества человека: порядочность, доброта, честность,
мужество, верность долгу, ответственность, чувство прекрасно-
го, стремление к истине и множество других, которые в конеч-
ном счете определяют значимость всего, что создал человек.
Как открывается ребенку значимость окружающего его
мира? Во многом это зависит и определяется тем, какие по-
требности воспитываются у него. Потребность - это состоя-
ние нужды, состояние зависимости от какого-то предмета,
явления, от отношения с другими людьми, от биографических,
физиологических особенностей организма.
Потребности создаются людьми вместе с предметами куль-
туры. В этом смысле каждый знак как культурно-истори-
ческое образование несет в себе определенную потребность.
Самый обыкновенный бытовой предмет - чашка, полотенце,
расческа, книга, телевизор, одежда и тому подобное, - все они
служат удовлетворению какой-то потребности: потребности в
пище, сне, тепле, общении, потребности в новых впечатлени-
ях. Каждая из потребностей предполагает определенную ак-
тивность человека, общение с другими людьми и предметами.
Обучаясь пользоваться ложкой, вилкой, тарелкой, стаканом,
ребенок приобретает потребность в этих предметах, познает
их значение. Одновременно он получает представление о зна-
чимости предметов: эта чашка красивая, праздничная, для
гостей, а эта - на каждый день. Эта одежда нарядная, другая -
прогулочная. Это же происходит и в тех действиях, в которых
выражается отношение к другому человеку, проявляется зна-
чимость человеческих отношений. Если они входят в потреб-
ности ребенка, сами становятся потребностью. Такие детские
действия, как отбирание игрушек, передразнивание, драки,
неряшливость, не станут предметом потребности, если не
приобретут значимость в ситуации, где они возникли. Пере-
воспитание ребенка, у которого уже есть потребность в таких
действиях, во многом определяется переоценкой этих действий
окружающими, изменением их значимости. Надо заметить, что
разовое запрещение таких действий редко бывает эффектив-
ным. Только тогда, когда ребенок действительно испытает
неудовлетворение потребности, связанной с таким действием,
последнее переоценивается и даже обесценивается.
Андрей постоянно сыпал песок на головы играющих ря-
дом детей. Все запрещения бабушки были напрасны. Он со
смехом продолжал свое дело. Когда ребята отошли от него и
не приняли в игру (строили железную дорогу), тогда и про
песок было забыто: «Я больше не буду, примите меня играть».
Значимость действия резко упала.
100
Как хранила и берегла Аня красивую конфетную обертку!
Такой не было ни у кого во дворе. Когда же подобная обертка
появилась еще у нескольких девочек, Аня отдала ее своей се-
стренке: «Мне больше не надо, она мне разонравилась».
Предмет, действие, состояние становятся значимыми, если
они определяют отношения с другими людьми. Если для ребен-
ка недоступна значимость дорогого костюма, который он ис-
пачкал грязной ручкой, то ему вполне доступно то отношение,
которое проявит к нему мать в этом случае. Отношение опреде-
лит значимость предмета. Как часто, к сожалению, ценность
предмета подменяет ценность человеческих отношений.
Мальчишка рос очень впечатлительным, чутким ко всякому
изменению отношений. В один далеко не прекрасный день мать
обнаружила в шкафу свое выходное платье разрезанным на
множество лоскутков. На вопрос, почему он это сделал, перво-
классник честно ответил: «Не хочу, чтобы ты уходила в воскре-
сенье». Он долго не был с матерью вместе, той всегда некогда, а
тут и обещанное воскресенье оказалось занято, вот он и решился.
Потребности человека, значимость свойств окружающего
мира образуют сложную взаимозависимость, которая доста-
точно изменчива. Без удовлетворения многих потребностей
невозможна наша ежедневная жизнь. Здесь и биологические
потребности, обеспечивающие сохранение нашего организма:
сон, еда, движение. Но и они отходят на задний план в тех
случаях, когда поведение подчиняется духовным потребно-
стям, высшим чувствам: долг, честь, совесть, страдание. Они
переоценивают даже жизненно необходимые потребности,
даже саму человеческую жизнь. Психологи говорят об иерар-
хии потребностей, то есть об их взаимоподчинении. За такой
иерархией стоит шкала ценностей человека, его нравственные
качества, та система оценок, которые он дает окружающему
миру. Ярче всего эта шкала ценностей выявляется в ситуации
выбора, принятия решения. Ее формирование начинается с
простых совместных действий с людьми. Например, так:
Дедушка дает внуку (ему два года) горсть конфет и просит
разделить на всех, то есть на четверых членов семьи. Малыш
дает всем по одной конфете, а себе забирает оставшиеся три.
Дедушка подхваливает: «Молодец, себя в обиду не даст!»
Себя не даст, а вот дедушку...
Девочка - инвалид, и ей можно не ехать с классом на про-
полку свеклы, но она уговаривает мать и едет: «Я не хуже
других».
Иерархия ценностей, разная значимость, подчас совсем не
совпадающая даже у близких людей.
]01
 
 Закономерность психического развития проявляется в том,
что человек не может жить в мире с равной ценностью всех его
сторон, ибо тогда невозможен выбор, нельзя принять решения.
Что выбрать: драку или мирное выяснение отношений, отчаян-
ный спор или отступление, стрижку или длинные волосы, книгу
классика или детектив, спорт или пьянство? Число и возмож-
ность выборов велики. Выбор может быть случайным, если че-
ловек имеет дело с незнакомыми, незначимыми свойствами мира.
Выбор закономерен, если они уже имеют значение и ценность.
Довольно часто значимость каких-то действий, вещей,
собственных состояний выступает для человека в скрытой
форме, недоступной для рационального объяснения. Это сфе-
ра бессознательного. Вредная привычка грызть ногти, ковы-
рять с явным удовольствием в носу, повторяющиеся сновиде-
ния, навязчивая мелодия, постоянные ошибки и оговорки -
вот малый перечень тех явлений, которые можно отнести к
сфере бессознательного.
Своеобразие их в том, что человек не отдает себе полного
отчета о значимости совершаемых действий. Сфера бессозна-
тельного - сравнительно мало изученная область человече-
ской психики. Можно предполагать, что во многих бессозна-
тельных действиях выражаются и как бы изживаются важные
для жизни человека отношения и состояния, которые не нахо-
дят другой формы выражения. Замечено, например, что чаще
всего дурная привычка грызть ногти появляется у тех детей,
которые живут среди противоречивых требований взрослых.
Это порождает постоянное некомфортное состояние, которое
изживается в такой далеко не эстетичной привычке. Даже
столь распространенное явление, как ночное недержание мо-
чи, тоже кроме физиологических причин может быть связано
с неблагоприятными отношениями с окружающими. Подоб-
ного рода причины могут вызвать заикание, повышение тем-
пературы, рвоту и другие физиологические проявления.
При всех меняющихся условиях жизни относительную ус-
тойчивость ей придают особые отношения между людьми,
которые и называются нравственными. «В норме, как форме
нравственного представления, зафиксировано общее правило
поведения, требование общественной дисциплины, предъяв-
ляемое ко множеству совершаемых людьми поступков какого-
либо типа. В принципах морали выражены обобщенные зако-
ны морального поведения, объединяющие множество различ-
ных по содержанию поступков в единый образ жизни и линию
поведения. В форме оценки совершается моральная санкция
индивидуальных и массовых действий, общественных явле-
702
ний. В результате положительной или отрицательной оценки
некоторого объекта последний приобретает значение "образ-
ца", которому должно или позволительно следовать»'.
Совокупность норм поведения образует самый простой
моральный кодекс. По мере развития общества в этот кодекс
входит понятие морального качества, которое включает в
себя знание о том, каким человек должен быть, и то, какой он
есть. Постепенно возникает и понятие морального идеала.
Это понятие становится как бы воплощением всех возможных
достижений человека и человечества, обобщая значимость
нравственных норм поведения каждого человека.
Кроме норм морали, знаний о моральных качествах и
идеале в истории морального сознания возникает необходи-
мость в гибком и универсальном руководстве для человека.
Им стали моральные принципы. В этих принципах даются
только общее основание для осуществления норм поведения и
критерий для выбора правил в самых разных условиях. Позд-
нее в истории человечества понятие нормы и морального ка-
чества обретают значение мировоззрения.
Нравственное требование к человеку имеет специфические
признаки. Так, оно всегда имеет общее значение. Об этом
значении без преувеличения можно сказать, что оно космиче-
ских масштабов. В то же время данное требование не является
отражением конкретного авторитета какого-либо человека и
не зависит от него. Исполнение морального закона совпадает
с функцией выражения и проведения его, то есть можно ут-
верждать, что моральный закон существует только как реаль-
ное - даже вещественное - его воплощение в конкретной жиз-
ни конкретного человека. Осуществление нравственного за-
кона или нравственного требования принимается самим чело-
веком как осознанное. Оценка морального действия является
событием в жизни человека и существенно влияет на его судь-
бу, определяя последующий выбор. При этом, выполняя нрав-
ственное требование, человек обладает свободой воли, он сам
управляет своим выбором и сам осуществляет его. Свобода
воли предполагает и ответственность человека за свои дейст-
вия, за выбор цели и способы ее достижения.
Духовность, свобода и ответственность - вот основные сущ-
ностные характеристики человека. Без них невозможно осуще-
ствление человеческой жизни в ее истинном предназначении.
Трудно дать однозначное определение этим характеристикам
человека. Скажу словами В.Франкла: «Духовное сущее может
'Дробницкий О.Г. Проблемы нравственности. - М., 1977.-С.29.
103
 
 не только соприсутствовать просто иному сущему. Оно, в част-
ности, может и соприсутствовать равному себе, такому же ду-
ховному существу. Это соприсутствие духовного сущего другому
сущему, соприкосновение двух духовных сущих мы называем со-
бытием. Оказывается, что только лишь в таком со-бытий воз-
можно полное соприсутствие - лишь между равными друг другу.
Но это возможно лишь в той отдаче себя друг другу без
остатка, которую мы называем любовью.
Любовь можно определить как возможность сказать кому-
то "ты" и еще сказать ему "да". Иными словами, это способ-
ность понять человека в его сути, конкретности, уникально-
сти и неповторимости, однако понять в нем не только суть и
конкретность, но и его ценность, необходимость. Это и зна-
чит сказать ему "да"»'.
Свободу как автономность человеческого сознания, как
возможность этой автономности человек может осуществить
уже в том, что сумеет сделать паузу между стимулом, на него
воздействующим, и реакцией, которую он мог бы осущест-
вить в соответствии с этим стимулом. Именно эту паузу ака-
демик Поршнев считал началом человеческой истории. В этой
паузе родилась возможность человека отделить свои влечения
от самого себя, сделать их в конечном счете предметом анали-
за. Думается, что в этом отказе от непосредственной реакции
и появились предпосылки для выделения человеком своей
духовной сущности, которая предполагает все виды отноше-
ний к воздействию ситуации, в том числе и отказ от воздейст-
вия, то знаменитое «нет», которое говорит иногда о свободе
человека больше, чем вся его последующая жизнь. Через это
свое качество человек открывает самого себя, существование
своего внутреннего мира как особой реальности - психиче-
ской реальности, на которую он сможет воздействовать, смо-
жет занимать по отношению к ней позицию, в том числе и
позицию отказа от воздействия на эту реальность.
Думается, что рассуждение это позволяет увидеть, что и
духовность, и качество свободы предполагают некоторые
действия человека, направленные на самого себя и другого
человека. Эти действия являются совершенно особыми по
средствам и способам их осуществления. Но тем не менее - это
действия, и цель их можно охарактеризовать (в самом общем
виде) как цели построения индивидуальности человека.
Эти действия в конечном счете делают человека относитель-
но независимым от конкретных обстоятельств жизни, в кото-
I Франкл В. Человек в поисках смысла. - М., 1990. - С. 95, 96.
104
оых он находится. Нравственные категории - совесть, долг,
ответственность, стыд - являются теми средствами, которые
обеспечивают человеку эту автономность самовоздействия. Эти
нравственные категории используются совершенно особыми
способами, существующими в виде действий прощения, покая-
ния, смирения, поощрения и наказания, обращенных как на
самого себя, так и на другого человека. Осуществление этих
действий рождает у человека те со-бытия, как говорит В. Франкл,
в которых он узнает самого себя не только в настоящем, но и в
будущем, то есть переживает свою духовность как принадле-
жащее ему качество, переживает свободу как возможность воз-
действия на свой внутренний мир и реализует в отношении себя
чувство ответственности за собственное будущее.
Хорошо об этом сказано у Е.Рерих: «Так, простить или
искупить грехи означает вычеркнуть или изъять их последст-
вия; и в этом процессе изъятия или искупления дурного по-
ступка прежде всего происходит как бы нейтрализование тех
токов силы, которые возникли в ауре человека в силу освобо-
жденной им энергии при совершении им беззаконного по-
ступка. Именно как один химический ингредиент может изме-
нить характер субстанции, составленной из нескольких дру-
гих химических ингредиентов, так и действие высокого поры-
ва или качества может нейтрализовать и превозмочь следст-
вия действий низких качеств в природе человека и таким об-
разом изменить весь характер человека, как бы перерождая
его»'. Помогающий, прощающий сам оказывается соучастни-
ком в добрых следствиях, порожденных его действием.
Действие прощения оказывается одним из главных дейст-
вий, в котором человек с помощью другого человека обращает-
ся к содержанию своего внутреннего мира не как существо реа-
гирующее, а как существо духовное, обладающее будущим,
которое он сам определяет. Это действие рождает в человеке
новую энергию, которая воплощается в возрастании конструк-
тивных сил его личности. Все другие действия, кроме действия
прощения, направлены на настоящий момент жизни человека.
Действие прощения отличается своей устремленностью в буду-
щее и возможностью реализовать эту устремленность.
Действие поощрения со стороны другого человека выпол-
няет тоже важную энергетическую роль, но оно в то же время
ограничивает выбор четким указанием на ситуацию успеха
как ситуацию возможного повторения уже известного. В этом
состоит основное противоречие такого действия, даже если оно
'Рерих Е. Письма. - М„ 1992. -Т. 1.-С.411.
105
 
 строится с использованием нравственных категорий. Именно
поэтому исследователи нравственных категорий, строения
нравственного сознания говорят о том, что осуществление
нравственного выбора, реализация нравственных законов не
связаны с получением поощрения или одобрения со стороны
других людей. Нравственность как особое отношение челове-
ка к собственной жизни не предполагает осуществления прин-
ципа полезности, награда за такое поведение лежит в само-
сознании человека. Мораль же выступает как внешняя целе-
сообразность поведения в соответствии с принципом полезно-
сти, целесообразности, понимаемой как внешняя целесооб-
разность, ориентированная на мнение других. Награда за
осуществление морального, то есть соответствующего груп-
повым требованиям, поведения имеет часто весьма ощутимые
формы. Человек, который ориентируется на такие нормы, не
вызывает симпатии часто из-за своей высокой приспособляе-
мости к условиям, в которых он живет. Такой человек найдет
оправдание любому, даже самому бесчеловечному, поступку,
если последний отвечает интересам группы.
Покаяние и смирение - это действия человека, которые на-
правлены на выяснение существенных связей прошлого и на-
стоящего. Здесь, по-моему, коренится основа покаяния. Бла-
годаря покаянию человек обретает чувство собственной при-
частности к своей же прошлой истории - своей лично или
истории группы, к которой он принадлежит. И тогда появля-
ются новые возможности построения перспектив будущего.
Но они осуществляются лишь в том случае, если логика жизни
восстановлена через покаяние. В данном случае логика жизни
предполагает осуществление главных сущностных характери-
стик человека - духовности, свободы и ответственности.
Смирение предполагает возможность ориентироваться в
своей психической реальности, а также в реальности других
людей согласно реально существующим свойствам, а не вы-
мышленным, или, как говорят, фантомным. Смирение направ-
лено на видение человеком своей и чужой жизни как автоном-
ных, относительно независимых друг от друга, объединенных
общей сутью, но имеющих разное воплощение в этой сути.
Можно сказать, что смирение в известном смысле предполагает
возможность ориентироваться на законы функционирования
индивидуального сознания других и своего собственного.
Особое место среди этих действий занимают наказание и
самокритика, саморазрушение и самоедство. Направленность
последних на другого не лишает их основного содержания.
Они сужают сознание человека, фиксируют его на настоящем
/Об
или прошлом. В этом состоит их основная функция. Обобщая
ее, можно говорить о том, что такое действие нарушает логи-
ку событий индивидуальной жизни за счет сверхсильного воз-
действия на человека. Согласно В.Франклу, наказание лишает
человека его «да» в присутствии других. Таким образом, осу-
ществление человеком поведения, где содержание пережива-
ний связано с нравственными нормами, нравственными кате-
гориями, является тем видом его активности, который расши-
ряет границы его сознания, позволяет переживать свою жизнь
не как существование, а как воплощение того сложного и
неоднозначного чувства связи всего со всем в виде Гармонии,
Целесообразности, того, что всеми называется по-разному, но
обязательно выливается в Любовь и Красоту как важнейшие
свойства человека и природы.
Через нравственное самосознание к человеку приходит та
духовность, о которой Д.Андреев писал так: «Духовный же
ряд состоит из человеческих проявлений, находящихся в связи
именно с понятием многослойности бытия и с ощущением
многообразных нитей, которыми связан физический план
жизни с планом иноматериальным и духовным. Сюда полно-
стью относятся области религии, спиритуалистической фило-
софии, метаистории, магии высокой этики и наиболее глубо-
кие творения культуры, музыки, пространственных искусств»'.
Нравственное самосознание позволяет человеку прибли-
зиться к переживанию важнейших различий между такими
качествами, как интеллектуальные (прежде всего ум) и духов-
ные, к числу последних следует отнести способность любить.
Обсуждение в диалоге с самим собой такого различия, пере-
живание его как значимого для самого себя и для другого
позволяет человеку приблизиться к проблеме воздействия на
себя, на других людей, на природу с другой точки зрения.
Сама возможность этого воздействия как проявление власти
будет восприниматься иначе, через сопереживание всему мно-
гообразию жизни, которое окружает человека и окружало
человечество на протяжении веков его истории. Хочется ве-
рить, что это то начало в человеке, которое создает особое
отношение к его природе. Здесь, видимо, уместно слово «сопри-
частность». Именно оно создает ту одушевленность вещи,
которую создают руки человека, именно оно отличает силу
воздействия любящего от силы воздействия равнодушного.
Думается, что как раз понимание различия интеллектуаль-
ных качеств и качеств духовных, переживание значимости
•Андреев Д. Роза мира. - М., 1992.-С.209.
107
 
 этих различий определяет отношение людей к содержанию
общественного идеала человека того конкретного времени, в
котором они живут.
Социальные нормы и правила как интеллектуализирован-
ные нормы регуляции отношений между людьми, регламенти-
рующие и регулирующие их поведение, будут окрашены теми
истинными переживаниями людей, которые их выполняют,
которые следуют им, принимая целесообразность этих норм
как необходимое условие своей интеллектуальной жизни.
Кажется, что этот момент осуществления социальных норм
недостаточно осознается, что видно хотя бы из фактов массо-
вого правового нигилизма, когда даже целесообразные право-
вые нормы не принимаются и не выполняются. По-моему, за
этим стоит - как одна из возможных причин - отказ многих
современников от духовной сущности своей индивидуальности.
А это ведет к тому, что все продукты интеллектуальной дея-
тельности, имеющие вещное воплощение, переоцениваются, а
продукты интеллектуальной деятельности, не имеющие вещно-
го воплощения, недооцениваются или вообще отвергаются.
В психологии социальные нормы анализируются как норма-
тивно одобренные формы поведения, ожидаемые от человека,
занимающего определенное место в системе общественных
отношений. Роль предполагает наличие у человека соответст-
вующих ей желаний, целей, убеждений, чувств, ценностей, дей-
ствий, установок. Это в большинстве случаев интеллектуализи-
рованные правила воздействия на другого человека (или груп-
пу людей) и правила самовоздействия. Выполнение их обяза-
тельно предполагает более или менее выраженную ситуацию
принятия долженствования. Например, как мать я должна... как
психолог я должна... как женщина я должна... как соседка я
должна... и тому подобное. Роль практически сводит к мини-
муму другие формы регуляции человеческого поведения, кроме
интеллектуального контроля за их выполнением. Если этот
контроль нарушается, то человек становится, мягко говоря,
странным в глазах других людей.
Социальные роли решают важнейшую задачу интеллек-
туализации всего внутреннего мира человека, через осознание
их как правил человек переживает свое соответствие или не-
соответствие этим правилам, и таким образом открывается
один из путей познания своих чувств, их отличия от мыслей.
Допустим, возможно такое интеллектуальное открытие: «Как
психолог я не могу понять, что происходит с моими близки-
ми». Вариант такого открытия и последующие действия кол-
лег описаны в одной из лучших среди известных мне книг по
108
психологии. Ее написали Д. и Р.Байярды. Книга называется
«Ваш беспокойный подросток». Одну из наиболее близких к
обсуждаемой теме мыслей из этой книги можно сформулиро-
вать следующим образом: «Если ты не справляешься со своей
ролью, значит ты потерял свое Я». Под Я скрывается вся пол-
нота доступных человеку переживаний. Роль ограничивает
переживания только их интеллектуализированным содержа-
нием, сужая рамки самосознания. Если этот момент не высту-
пит для человека как его проблема, как обстоятельство, огра-
ничивающее его возможности любить, а значит, проявлять
свою духовность, то человек просто становится несчастным.
Если, дорогой читатель, вы еще читаете это текст, то тут мне
хотелось бы вспомнить факты многочисленных болезней тела
человека (не хочется даже их перечислять - список весьма об-
ширный), которые вызваны не вирусами или микробами, а
стремлением человека во что бы то ни стало соблюсти социаль-
ную норму, сориентироваться только на ее содержании. Это
другая сторона проблемы духовности человека и ее осуществ-
ления. Если при нарушении нормы человек недооценивает ее
как продукт интеллектуальной деятельности, то в этих ситуа-
циях явно наблюдается его переоценка. В конкретных приме-
рах, когда от ребенка-вундеркинда ждут школьных успехов и не
могут дождаться, когда от себя - как матери - требуют героиче-
ских усилий по получению этих успехов, когда не дают покоя
домашним своими замечаниями, осуществляя и дома руково-
дящую ролью, тогда мы имеем дело с гипертрофированным
значением интеллектуального долженствования, обусловленно-
го социальной ролью. Есть даже такая роль: роль ребенка-вун-
деркинда. В отношении него есть определенная система ожида-
ний и требований, которая не всегда дает последнему возмож-
ность развить свои духовные потенции.
Таково свойство интеллекта, развивающего сознание и од-
новременно закабаляющего его своими продуктами.
Об этом свойстве психики люди знают давно, давно пыта-
ются найти ему объяснение и научиться противостоять ему.
Очень трудная задача, решение которой человек находит в
совершенно особых действиях. Многие психологи называют
их поступками. Поступки придают активности человека
нравственный смысл - останавливают ее и сообщают новое
качество непрерывности. Именно они задают напряжение
жизни, преодолевают ее возможную заданность и регламен-
тированность. Здесь и находится то самое усилие, которое
можно сделать над собой, чтобы открыть и осуществить соб-
ственную духовность.
709
 
 Поступками жизнь человека не богата, но именно они делают
ее индивидуальной, окрашенной теми нравственными пережива-
ниями, которых последний достоин, чувствуя связь с природой.
Возможностей для осуществления поступка у каждого дос-
таточно, но реализуются ли они? Трудно ответить.
Общественный спрос на поступки существенно различает-
ся в разных системах государственного устройства, но в жиз-
ни спрос на поступок, по-моему, выражается в неясном стрем-
лении к высокому, в тоске по невыразимо прекрасному и еще
не высказанному.
Особенно сильно это звучит в вечных мотивах любви муж-
чины и женщины. Хотя с точки зрения науки такое полороле-
вое поведение со всех сторон окружено интеллектуализирован-
ными нормами. И все же хотелось бы отнестись к этой жизнен-
ной реальности как к великой тайне - столь великой, что при-
косновение к ней поражает глубиной и загадочностью.
Существует утверждение, что в каждом человеке присутст-
вует как мужское, так и женское начало. В том же состоит и
свойство природы. Порой кажется, что все написанное по-
священо одной лишь теме: отношениям мужчины и женщины.
Может быть, когда-нибудь новый вид качественного анализа
и позволит это доказать, кто знает. А пока я приведу только
несколько маленьких описаний того содержания, которое
называют мужской и женской психикой. Начнем с характери-
стик новорожденных. Известно, что на каждые 100 новорож-
денных девочек приходится 105-107 мальчиков. Общая био-
логическая закономерность проявляется в том, что в зрелом
возрасте число юношей и девушек примерно одинаково. Сре-
ди пожилых это соотношение сильно возрастает в пользу
женщин. Например, 85-летних женщин в два раза больше, чем
их сверстников-мужчин.
Очевидно, что мужской организм оказывается менее стоек
к испытаниям жизнью, чем женский, менее огражден от бо-
лезней. Мужчины более подвержены знаменитому ОРЗ и дру-
гим инфекциям. Есть гипотеза, что это объясняется большим
иммунитетом женского варианта ХХ-хромосом по сравнению
с мужским вариантом XY.
Возможно и другое объяснение, согласно которому любой
живой организм должен обладать двумя началами - стабили-
зирующим и изменчивым - для быстрого реагирования на
изменения среды. Эти два начала и отражают биологическое
назначение полов. Женский пол с этой точки зрения характе-
ризуется как пол с большей наследственной консервативно-
стью, устойчивостью, чем мужской.
110
Мужской пол более чувствителен к внешним воздействиям,
поэтому он более склонен к изменениям. Это требует большей
нагрузки на регуляторные системы организма, вот они и боль-
ше изнашиваются. Видимо, как результат этого - частые у муж-
чин сердечно-сосудистые кризы, стрессы, сбои иммунитета...
Можно сказать, что фонд достояний и завоеваний челове-
чества доверено хранить женщине в силу ее биологических
особенностей. Возможно, этим объясняются многие биологи-
ческие особенности полов. Так, в первые недели жизни маль-
чики обычно слабее девочек, у девочек нервная система раз-
вита несколько лучше, они меньше страдают инфекционными
заболеваниями дыхательных путей. Смертность среди маль-
чиков в младенчестве выше, чем среди девочек.
Но даже биологически мужчина и женщина - это не только
выраженные различия, но и взаимодополнение. Известно,
что одно биологическое качество, повторенное дважды в
генном коде обоих родителей, не усиливает, а ослабляет адап-
тацию к жизни их потомства. Совпадение же элементов ге-
нетического кода родителей вообще может оказаться крити-
ческим для его жизни.
Притягательным для многих исследователей является опи-
сание различий и сходства в психике мужчин и женщин. Оста-
новимся для уточнения нашей темы на двух отрывках из тек-
стов, написанных разными авторами - мужчиной и женщиной.
Текст женщины - Паолы Ломброзо: «Что мужчины и женщины
под банальной и часто незначительной внешностью, происхо-
дящей от уравнивающего всех лоска условной благовоспитан-
ности, имеют хорошие и дурные качества, дающие особенный
характер их индивидуальности, - в этом нет никакого сомне-
ния. И хотя эти психические недостатки могут быть сравнивае-
мы с преступностью лишь так, как укус комара с укусом змеи,
они тем не менее встречаются так часто и так тесно вплетаются
в характер личности, что имеют в практической домашней
жизни такое же значение, как преступления в жизни социаль-
ной. К счастью, женщины-убийцы и мужчины-разбойники
встречаются редко, но зато вовсе не редки мужчины - скупые,
тщеславные, эгоисты, деспоты - и женщины ревнивые, легко-
мысленные и кокетки. Эти-то недостатки, которым мы не при-
даем большого значения и которые мы не особенно строго
осуждаем, доведенные совместной жизнью до крайней степени
остроты, составляют несчастие огромного числа людей»'.
'Ломброзо П. Женщина, ее физическая и духовная природа и куль-
турная роль. - Мн., 1991.-С.38.
Ill
 
 А теперь отрывок из другого текста, написанного не менее
образно и пламенно. Итак, Отто Вейнингер, из книги «Пол и
характер»: «Способность к истине есть следствие воли к исти-
не, и этой волей она измеряется, потому-то женщина до сих
пор не создала ничего выдающегося в науке.
Женщина понимает действительность гораздо слабее, чем
мужчина, хотя многие и утверждают противное. Познание как
факт всегда подчинено у нее посторонней цели, и если стрем-
ление к этой цели в достаточной степени упорно, то женщина
может смотреть очень правильно на вещи. Но понять истину
ради самой истины, понять ценность истины как таковой -
этого женщина не может.
Поэтому менее всего возможно, чтобы женщина была фи-
лософом: у нее нет выдержки, ясности, упорства мышления;
она лишена к этому побуждения. Абсолютно не может быть
речи о женщинах, которые мучаются неразрешенными про-
блемами. Лучше умолчать о таких женщинах, потому что их
положение безнадежно. Мужчина, всецело отдавшийся про-
блемам, хочет познать, женщина же в таком случае хочет
только быть познанной... Возможно, это вполне справедливое
суждение, но как женщине хочется сразу же его оспаривать
или по крайней мере признавать не вполне справедливым.
Различия есть, они будут всегда, хотим мы этого или нет.
Природа позаботилась об этом задолго до нашего появления
на свет, определив нам единственно возможные в природе роли -
роли родителей своих детей, которые для мужчины и женщины
наполнены совершенно разными чувствами и переживаниями».
Существует особый мир чувств, присущий только женщи-
нам, обусловленный особенностями их организма, особым на-
значением их природы - материнством. Говорят, что природа
через эти чувства открывает перед женщиной неиссякаемый
источник любви не только к детям, к любимому человеку, к
родителям, но который распространяется на весь мир. Именно
любовь, доброта, сопереживание, сострадание вносят в жизнь
женщины тонкость чувств, интуитивное понимание состояния
другого человека, того, что называют женственностью. Красо-
та слов, сказанная о женщине, непреходяща, образ Божьей Ма-
тери, Матери Мира вдохновлял и вдохновляет сердца людей.
Творчество Матери - материнство - в этом она незаменима
абсолютно, как говорил Д.Андреев, именно в материнстве как
виде творчества требуются такие женские душевные качества,
как мягкость, любовная нежность, самоотдача, терпеливая на-
стойчивость, бережность, чуткость, сердечность, вниматель-
ность. Как бывает жалко смотреть на женщину, которая отка-
112
зывает себе и другим в этих качествах, провозглашая и утвер-
ждая свое мнимое равенство с мужчиной.
Да, до сих пор утверждалось, что не только мужчина, но и
женщина должна быть мужественной. Если под мужеством
понимать смелость, стойкость в жизненной борьбе, то это, ко-
нечно, так. Но если под женственностью понимать не стиль
манер и поведения, не жеманство и сентиментальность, а соче-
тание сердечной теплоты, внутреннего изящества, нежности,
способности повседневно жертвовать собой ради тех, кого лю-
бишь, то не только женщина, но и мужчина должен быть жен-
ствен. Поэты, пророки и провозвестники говорят о том, что
будет целый цикл эпох, в которых женственное начало в чело-
вечестве проявит себя с небывалой силой, уравновешивая до
совершенной гармонии самовластие мужественных начал, та-
ких, в которых преобладают сила, дерзость, гордыня, стремле-
ние вдаль, жестокость, воинственность.
Очень хотелось бы верить поэтическим предсказаниям. В на-
ше истерзанное войнами и раздорами время, когда кажется,
что ничего не осталось святого, женщина несет в себе свой
свет и силу - свое стремление дарить миру любовь. Только бы
у нее хватило сил. Загнанная множеством житейских проблем
в угол, вынужденная делать выбор между невозможным, она
невольно отказывается от своего предназначения. Тем более
что в нашей стране выросло уже два поколения женщин муж-
ской ориентации, то есть женщин, которых воспитывали как
социально активных, прививая им представление о том, что
доброта - это мещанский пережиток, а сострадание и мило-
сердие - признак убогой души. Хочется верить, что жизнь
восстановит справедливость в отношении людей к таким жен-
ским качествам, как приверженность детям, мужу, терпимость
к недостаткам любимых людей. Но еще несколько лет назад
данные социологических исследований показывали, что мо-
лодежь такое высокое человеческое качество, как «хорошая
мать», выводит за черту важнейших человеческих достоинств.
Да и о чем говорить, если взрослые, давно имеющие детей,
затрудняются обсуждать тему материнства, считая ее очевид-
ной, хотя все их действия в отношении детей противоречат
этой «очевидности» хотя бы в том, что женщина отказывает
себе в праве на индивидуальную, независимую от ребенка
жизнь. Все свои мысли она сосредоточивает на ребенке и во-
круг него. Так рождаются союзы, где каждый из членов теряет
свою индивидуальность. Психологи называют это симбиозом.
Женщина, отказываясь от своей индивидуальности ради ре-
бенка, лишает и его этого важнейшего качества.
113
 
 Долгие годы современной женщине твердили, что ее соци-
альное положение должно быть таким же, как и социальное
положение мужчины. Женщина, очень чуткая к чужому мне-
нию, сдерживала и подавляла в себе одни свойства, но культи-
вировала другие. Не потому ли сегодня, в конце нашего века,
эмансипированная и свободная женщина все чаще воспринима-
ется далеко не однозначно. Да и она сама могла бы, наверное,
частенько сказать о себе словами маленького мальчика, кото-
рый наблюдал за двумя взрослыми тетями, с большим усилием
перетаскивающими тяжелые сумки на вокзале: «У этих теть нет
помощников! Наверно, они их не нашли». А может быть, и не
хотели искать, рассчитывая на свою силу, на свои возможности,
на свое Я, которое дает чувство свободы и, как кажется, освобо-
ждает от ответственности за мысли и чувства своих помощни-
ков - людей, от которых зависишь или можешь быть зависима.
Вспоминается Э.Эриксон. Он пытался выразить невыра-
зимое понимание истинности существования человека. Вот
его слова: «Каждый наш поступок должен с математической
точностью определяться нашим существом. Природа не знает
искусственных выкладок. Капля воды в бушующем океане -
все та же капля, что и в безмятежном летнем пруду. Все на
свете действует в точном согласии со своим качеством, как и
со своим количеством, и не пытаясь осуществить то, чего
осуществить не может, - все, кроме человека, который пре-
тенциозен: он жаждет того, что не в его силах, он этого доби-
вается... Недостаточно, чтобы интеллект ясно различал, в чем
зло и как его исправить. Наше истинное существование так и
не начнется, мы так и не достигнем того, к чему предназначе-
ны, если нами будет двигать лишь мысль, а не вдохновляю-
щий дух. Мы пока еще не научились служить этому духу».
Служение духу проявляется в служении идеалу - идеалу че-
ловека и идеалу самого себя. Жизненные идеалы мужчин и
женщин всегда конкретны, они переживаются как возмож-
ность собственной жизни или как ее невозможность, пережи-
вание своего Я как меняющегося и в то же время обладающе-
го высокой устойчивостью, позволяющей сохранять качества
своей «капли» и в бурном море, и в тихом летнем пруду жиз-
ни. Эти качества прежде всего связаны со свойствами эмоций
мужчины и женщины. В специальных исследованиях можно
встретить факты, говорящие о том, что типично мужские
классы эмоций - это доминирование радости при преоблада-
нии гнева над страхом; для женщин же это - доминирование
радости и страха. У женщин встречаются все самые распро-
страненные эмоции - страх, гнев, радость, но преобладает -
114
страх, что говорит о высоком уровне тревожности женщин и,
если так можно сказать, о большей оптимистичности мужчин.
Психика женщин более ранима, они быстрее впадают в нев-
ротические состояния. Переживая бытовую и семейную неуст-
роенность и дисгармоничность жизни, женщины острее нуж-
даются в сочувствии и поддержке. Женщина более чувстви-
тельна к чувству, выраженному в слове, что не характерно для
мужчины, помните знаменитое: «Женщины любят ушами».
Для женщины поиск ее истинного существования осущест-
вляется между собственным Я, Я-другого, понятием человече-
ского и понятием необходимого. Недаром Э.Фромм сформу-
лировал это так: «Женщины видят деревья, а мужчины - лес.
Мужчины строят, а женщины обставляют». Необходимость
жить в мире, где всего для тебя много, можно сказать избы-
ток, ставит перед женщиной труднейшую проблему ориента-
ции в этом лесу. Когда она решает ее через стратегию следо-
вания за другим, она сразу же лишается данного ей ее же при-
родой многообразия, разнообразия, того содержания внутрен-
него мира, конечно, только возможного, потенциального, но ее.
Если это следование стереотипу мужского поведения, то про-
исходит то, что сексологи называют заражением женщин муж-
скими свойствами. Это один из видов психологических (не
путать с психическими) заболеваний, связанный с потерей ори-
ентира в море возможностей собственной индивидуальности.
Психологическая болезнь включает и биологическое основа-
ние - многие женщины перенимают мужские формы поведения:
курение, употребление больших доз алкоголя. Мало кто знает, а
часто и не хочет знать, что курение наносит вред женской сексу-
альности, уменьшает потенцию женщины, увеличивает опасность
половой холодности (фригидности) и женских болезней. Пьющая
женщина, да еще во время беременности, несет несчастье своим
детям. Заторможенные или сверхвозбудимые дети, которые не
способны к простейшему сосредоточению взгляда или мысли, -
это только маленький штрих к портрету ребенка пьющей мамы.
У женщин, курящих во время беременности, большой риск пере-
дать ребенку предрасположенность к раку.
Современная женщина в семье сегодня вырабатывает те же
сейсмические волны, что и мужчина: грубость, прямолиней-
ность, силовые приемы решения конфликтов, которые лиша-
ют отношения гармонии и слаженности не только по вине
мужчин, но и представительниц прекрасного пола. Они теря-
ют свой женский язык, на котором веками разговаривали с
мужчинами. В свою очередь и мужчины не учатся его пони-
мать, а значит, и не владеют им в самых интимных отношени-
115
 
 ях. Это отчасти создает ситуацию, описанную В.Владиным и
Д.Капустиным в книге «Интимный мир семьи». Авторы этой
книги получили письмо следующего содержания: «Дайте не-
сколько примеров (я вот лично не могу подобрать и двух-трех
таких слов) тех ласковых и нежных слов, которые мужчина
должен говорить женщине на супружеском ложе. Мне так их
не хватает, думаю, что и другим мужчинам не хватает тоже».
Надо оценить деликатность авторов, отвечавших на этот
вопрос, они даже пытались оправдать автора записки ссыл-
кой на наш рациональный век, где многие разучились гово-
рить красиво, нежно, ласково. Они советуют побольше читать
стихов, обращаться к словарям родного языка.
На этом надо остановиться подробнее. Вопрос в том, по-
чему мы разучились (умели ли?) говорить, а значит, и думать.
Мысли и чувства человека, взрослого человека, могут не
совпадать по содержанию и по форме выражения. У мысли
есть возможность маскировать чувства, а за примером не на-
до ходить в чью-то историю жизни, достаточно вспомнить,
когда, преодолевая чувство отвращения, вы... Вспомните,
когда и как это было конкретно? А теперь другое: «Я пони-
маю, что любить его не за что, но... ничего не могу с собой
поделать». Вот и мысли оказались противоречащими чувст-
вам. Вот эта возможность несоответствия, возможность не-
совпадения мысли и чувства и преодолевается каждым чело-
веком в порождении своего слова, его собственного, особого
слова, в котором его мысль и его чувство объединены в еди-
ном дыхании. Слово это называется особенно - метафора.
Оно открывает человеку его собственные чувства через воз-
можность соотнесения их с предметом мысли. «Ты моя лас-
точка». Это уже не просто слова, это чувство, воплощенное в
форму, принявшее узнаваемые очертания, но в то же время
это черты индивидуальные, окрашенные присутствием чувст-
ва. Пусть оно не нашло своего собственного языка, метафора -
банальна, но это будет задачей лингвиста определить - штамп
это или слово контакта, слово-чувство. Бальзаковская жен-
щина, конечно, сложнее и неуловимее, чем «моя ласточка», но
я бы простила любому человеку штамп речи, если бы он был
попыткой найти в нем свое чувство, попыткой преодолеть
свое молчание, попыткой найти тот Глагол, который позво-
лил бы его чувствам стать доступными и для других, и для
самого человека. Это так важно - назвать свое чувство, найти
свою метафору, свое ключевое слово, раскрывающее и поро-
ждающее внутренний мир человека. Это та самая ситуация,
когда молчание не является золотом.
Как хочется вспомнить Яна Парандовского, который пи-
сал: «Слово, молочный брат мечты, открывает калитку, через
которую в любую минуту можно выбраться на свободу. И до
чего же легко убежать от скучного времени, унылого пейзажа,
от нестерпимых условий быта, наконец, от самого себя - от
этого навязчивого, надоевшего существа, от которого нам не
избавиться до самой смерти» («Алхимия слова»).
Но что же происходит в жизни, если поиски метафоры ста-
новятся не только необходимыми, но и бесплодными, если чув-
ство, напрягаясь, ощущает пустоту формы - слов нет! Или они
чужие, или они не услышаны тем, кому предназначались. Про-
исходит потеря устного контакта с другими людьми, говорить
стало некогда, да и не о чем, общепринятым становится штам-
пованный, усиленный средствами массовой коммуникации
язык, уделом в освоении речи становится не процесс ее порож-
дения, а процесс звукоподражания - мода на текст определен-
ного типа. Как бы хотелось, чтобы читатель услышал и узнал
свои проблемы порождения своего текста, своей метафоры в
словах Жана Кейроля, где любовь к слову и любовь к человеку
объединяются и создают прекрасный текст! «Поле наших эмо-
ций, пронизанное речью (слова - это тоже дом), помогающей
нам общаться, объясняться друг с другом и обличать, ныне
закрывается для того привычного потока фраз, чья условность
иногда помогала преодолевать глухую стену частной жизни.
Нас открыто лишают средств высказаться и выслушать сказан-
ное о себе с помощью терроризма в отношении нашего словаря,
чье кипение было закваской для мысли, дикцией сердца и жи-
вой этимологией, доказательством того, что это не были слова,
брошенные на ветер, а слова как пригодные для рассуждения,
так и для мечты. Совершенствование слова и его способность
воспламеняться от контакта со словами других людей подвер-
гали наше каждодневное существование спасительному риску и
порождали плодотворный компромисс»'.
В этом компромиссе участвовали наши мысли и чувства,
доступные как нам самим, так и другому человеку. Из поко-
ления в поколение развивалась и совершенствовалась система
обучения этому искусству - искусству устной речи, живому
слову. Где они теперь, эти ручейки семейных бесед, из кото-
рых складывался океан народного живого слова! Они не ис-
сякли, нет! Но их стало значительно меньше. Достаточно
вслушаться в речь наших депутатов, чтобы ужаснуться нали-
' Кейроль Жан. Жизненное пространство//Над Сеной и Уазой. - М..
1985.-С.361.
116
117
 
 чию огромного числа штампов и шаблонов и практическим
отсутствием живого слова.
Когда, кто и где говорит с нами о наших чувствах, интересу-
ясь именно ими, а не правильностью или точностью формули-
ровки. Наверно, только те, там и тогда, когда мы чувствуем
себя рядом с ними, там и тогда любимыми. Много ли таких
людей в жизни каждого. Много - мало. Количество здесь не
имеет значения, важно, чтобы они (он, она) были, чтобы они
стремились к нам через наши выраженные мысли и чувства,
чтобы сами могли и хотели выражать нам свои мысли и чувства.
Когда я прочитала книгу Л.Никитиной «Учусь быть ма-
мой», я подумала о том, что этой женщине хватило мужества
признаться в том, что женское понимание, терпимость и тепло-
та даются ей, женщине, матери, с большим трудом, трудом над
своей душой. Ей, душе, надо найти свою форму - слово, дейст-
вие, образ, чтобы стать материнской. Кого-то уже наверняка
заставило поморщиться слово «труд», но труд - это напряже-
ние, которое обязательно должно смениться качественно новым
состоянием, приобрести направленность и смысл для самого
человека. Человек как бы находит через это напряжение новое
в себе, но только в том случае, если не убегает от цели, если не
снимает его пресловутой разрядкой, а превращает в свое новое
качество. Как это делать? Ответов на вопрос бесконечно много,
но во всех ответах есть общее. Я назвала бы его, это общее,
бесстрашием перед самим собой, бесстрашием перед риском
изменения самого себя в отношениях с другим человеком.
Риск заключается в том, что под влиянием, под воздейст-
вием другого человека есть большой соблазн впасть в одну из
крайностей: следовать за другим человеком, принимая на веру
все его действия и помыслы или полностью не замечать суще-
ствование другого человека, ориентируясь только на собст-
венное Я, гипертрофированное, затмевающее все пространст-
во отношений с другими. Выбирать между этими полюсами
трудно. Трудность заключается в том, что психическая жизнь
каждого человека, если он живет этой жизнью, предполагает
определенную психологическую дистанцию с другим, да и
самим собой. Психологическая дистанция включает особые
действия человека по ее установлению и сохранению. Эти
действия и их направленность можно выразить следующим
образом, описывая возможные переживания человека при уста-
новлении и сохранении психологической дистанции: «Я хочу
быть с этим человеком (или людьми), они понимают меня, с
ними я живу полной жизнью, я чувствую себя свободным и
уверенным в том, что я нужен так же, как эти люди нужны
118
мне». Переживание понимания как главного содержания пси-
хологической дистанции предполагает, на мой взгляд, введе-
ние меры воздействия на другого человека. Если понимание
включает и свой внутренний мир, то оно связано и с мерой
воздействия на себя тоже.
Использование этой меры воздействия на себя и на другого
человека, создание этой меры и характеризует действия по ус-
тановлению психологической дистанции. Содержание их может
быть разным, но направленность одна. Цели можно описать
как воздействие на себя и на другого. Простое наблюдение
показывает их существование: принятие решения о том, чтобы
курить или не курить, употреблять нецензурные слова или не
употреблять, воровать или не воровать... Бить ребенка или не
бить, копить или дарить, сохранить или выбросить... Каждое
действие имеет свою противоположность - выбрать свой век-
тор действия, выбрать свою меру, а значит, рискнуть, значит, не
только осуществить свое право на выбор, но и конкретизировать
его в виде меры воздействия на самого себя и другого человека.
Эта мера обладает удивительным свойством, она сущест-
вует до начала реального действия как переживание ценности
другого человека, как переживание ценности себя, своих ка-
честв. Это особое переживание, которое обладает свойством
разрешать или запрещать как самому человеку, так и другим
людям воздействие на свойства внутреннего мира, хотелось
бы сказать, что это переживание регулирует глубину вмеша-
тельства в пространство психической жизни человека (думает-
ся, что это относится как к воздействию другого человека, так
и к самовоздействию). Навсегда запомнился факт из биогра-
фии Анны Андреевны Ахматовой. Биограф отмечал, что она
держала себя с таким достоинством, что даже в переполнен-
ном автобусе никто не решался ее толкнуть. Думаю, что это
как раз о существовании психологической дистанции, о мере
воздействия на себя и о риске быть, быть собой...
Об этом и романы М.Замятина «Мы», Оруэлла «1984 год».
Об этом - о грани между Я и не-Я, о мере принятия воздейст-
вия другого человека, о степени риска быть человеком...
Позволю себе еще одну цитату:
«-Уинстон, как человек утверждает свою власть над дру-
гими?
Уинстон подумал.
- Заставляя его страдать, - сказал он.
- Совершенно верно, заставляя его страдать. Послушания не
достаточно. Если человек не страдает, как вы можете быть уве-
рены, что он исполняет вашу волю, а не свою собственную?»
779
 
 Это Дж. Оруэлл - человек, который дал возможность по-
чувствовать вместе с его героями абсурдность и одновременно
притягательность власти над другим, власти, разрушающей
хрупкое психологическое пространство Я, власти, создающей
мощное, организованное психологическое поле Мы, где нет
проблемы психологической дистанции, где каждый человек
включен в жизнь других, как часть в целое, как деталь в уст-
ройство машины, работающей по заданной программе. Де-
таль и часть имеют смысл только тогда, когда есть целое -
мы, другие. Иначе она теряет право на возможность быть.
Страдание - признак сопротивления власти, признак на-
личия другого, стремящегося к сохранению своей целостно-
сти, своей неоднозначности, своей возможности... Сила этого
сопротивления приближается к возвышенному значению
страдания, к принятию его человеком как своеобразной пла-
ты за собственное Я, за возможность иметь это Я, за возмож-
ность проявлять его в отношении с другими людьми через
дистанцию с ними, даже с самыми любимыми и единственны-
ми, единение с которыми не означает исчезновения Я, а при-
водит к его полному проявлению и развитию.
И эта возможность быть собой становится реальностью
отношений с другими людьми, реальностью отношения к себе,
если она содержит обобщенное представление о человеке как
долженствование, обращенное к самому себе. Это долженст-
вование идеала, долженствование будущего, которые невоз-
можны без настоящего, невозможны без прошлого. Этот иде-
ал, этот образ человека конкретен, хотя это конкретность не
предмета, а чувства, не конкретность ощущения, а скорее
конкретность предчувствия себя как возможного. Если эта
конкретность пропадает или не появляется у человека вообще,
то о его жизни говорят, что он живет без руля и ветрил. Слу-
чайность, зависимость, сиюминутность всех его проявлений
не оставляют впечатления глубины. О таких людях даже и
говорят прямо - неглубокий, поверхностный человек, ветре-
ный человек. Я бы сказала, что это человек настоящего вре-
мени, человек, чья перспектива рождается на миг восприятия
и исчезает вместе с этим свершившимся мигом, закончившим-
ся в следующее же мгновение. Для меня - это человек без
идеала, без идеального, которое придает глубину жизни, свя-
зывая ее во время индивидуальной жизни, наполняя ее пере-
живаниями, которые есть поиск и построение себя, своих от-
ношений с другими людьми, своих отношений с миром.
Обобщенность и одновременно конкретность идеала про-
являются в том, что он и переживается в качествах своих или
120
другого человека. Поговорите сами с собой о своем будущем,
поговорите с друзьями о том, как они понимают ценность че-
ловека, сама речь подскажет, что она почти не содержит глаго-
лов, она будет включать прилагательные, говорящие о качестве
не вполне конкретно. Прислушайтесь к ответам на вопрос:
«Она (моя возможная спутница жизни) обязательно будет
доброй, обаятельной, умной, самостоятельной, скромной...»
И много-много других слов, таких же прекрасных и... неопре-
деленных. Неопределенных до точного содержания, неопреде-
ленных до точного восприятия, но определенных в чувстве,
определенных в сюжете перспективы. Качество надо узнать,
соотнести свое ожидание с реальным, фактическим, осущест-
вить некое усилие по воплощению своего ожидания идеала в
отношениях с конкретным человеком в конкретных обстоя-
тельствах жизни - своей и его.
По-разному происходит эта встреча со своим идеалом, с
собой возможным, с собой новым, неожиданным и узнавае-
мым. Очень остро эта встреча происходит при смене социаль-
ной роли, при появлении в жизни человека новой социальной
роли, которая требует ответа на конкретный вопрос: «Как
быть?» Определенность этого «как» и в роли руководителя, и
в роли подчиненного, и в роли мамы, папы, дедушки и ба-
бушки... Как себя вести, что думать, если не находишь в себе
ожидаемых чувств, или вдруг обнаруживаешь в себе далеко не
те чувства и мысли, которые ожидал, «хорошо зная себя»?
Знаменитые и не всегда понятные слова о поиске себя при-
обретают вполне конкретный и наполненный смысл, когда
надо строить отношения, устанавливать психологическую
дистанцию с конкретным человеком, реагировать на свои
непривычные чувства. Да мало ли переживаний возникает в
тех случаях, когда неопределенность идеального, правильного
и заранее целесообразного встречается с неповторимыми ин-
дивидуальными условиями решения задачи по проявлению и
развитию своего Я каждым из нас.
Хотелось коротко, и потому, конечно, неполно, показать,
что социальные роли, из которых складывается наше еже-
дневное поведение, - это только форма, которую каждый
сам наполняет живым содержанием. В конечном счете оно
будет таким, какого мы заслужили своими делами, чувства-
ми, мыслями и идеалами.
Умение жить в согласии с самим собой не предполагает
эгоизма или цинизма, это согласие основывается на любви к
себе, о котором говорил Э.Фромм, характеризуя парадокс че-
ловеческого существования, который состоит в том, что «чело-
121
 
 век должен одновременно искать и близости, и независимо-
сти; общности с другими - и в то же время сохранения своей
уникальности и особенности».
Осуществление себя приводит к поиску гармонии своих
чувств и мыслей, своих возможностей и своих желаний, тогда
в этой гармонии человек и переживает полноту жизни. Гар-
мония не может быть вечной, она преходяща, в этом ее маги-
ческое, энергетическое свойство. Устремляясь к ней в поисках
идеала, человек обращается к высшему из своих чувств - чув-
ству прекрасного. Гармония и красота! Эти слова хотелось бы
писать с большой буквы. Но думаю, что их сокровенный
смысл дает возможность говорить о них как о способах изме-
рения идеального мира человеческой мечты и надежды. Кра-
сота и гармония - всеобщие способы конструирования иде-
ального, так как в мышлении о них - в мышлении о красоте и
гармонии - человек приближается к конкретному воплоще-
нию абсолютного - своей общности с миром, и не только с
миром людей, но со всей природой. Вот почему идеал всегда
содержит в себе такое требование - требование гармонии и
красоты, которые никогда не могут быть достижимы однаж-
ды и навсегда.
Красота чувств, красота мыслей, красота действий и по-
мыслов человека возможна и осуществима тогда, когда чело-
век, стремясь к ней, не делает ее целью. Соответствие самому
себе порождает красоту как искренность и естественность.
Так солнце дарит нам тепло, а зима - мороз, не вызывая при
этом удивления или негодования по их поводу.
Великое искусство быть собой дано каждому из нас как
возможность прожить жизнь красиво и гармонично, в соот-
ветствии со своей природой, не разрушая своим присутствием
красоты и гармонии других жизней, да и своей собственной.
«Опасность чистосердечия состоит в том, что оно в конце
концов создает в человеке те самые свойства, в которых он
признается. Сказав: "Я честолюбив и завистлив", - ты уже
чувствуешь, что имеешь право быть таковым, и, увенчанный
нимбом откровенности, твой порок превращается в доброде-
тель» (Андре Моруа).
Глава Э
МЫ ТАК ПОХОЖИ,
ИЛИ ДРУГИЕ - ЭТО...
 
 
 Душа ребенка равно сложна, как и наша, полна по-
добных противоречий, в тех же трагичных вечных бо-
рениях: стремлюсь и не могу, знаю, что надо и не умею
себя заставить.
Я.Корчак
Когда я сейчас читаю стихи, мне кажется, что они обо
мне. Неужели люди уже чувствовали и даже сумели выра-
зить словами то, что происходит со мной?
Запись в дневнике девочки-подростка
Уже в пять-шесть месяцев мы хорошо разбираемся в лю-
дях: при виде одних заливаемся плачем, а к другим тянемся с
открытой и дружелюбной улыбкой. Когда становимся взрос-
лыми, умеем прочитать о другом целую повесть по выраже-
нию лица, по походке, и очень доверяем своему впечатлению.
Хотя на этот счет и существует общеизвестная мудрость:
«Встречают по одежке, провожают по уму».
Большинство из нас при оценке и восприятии другого че-
ловека вольно или невольно сравнивает его с уже знакомыми
людьми. При этом сравнению помогают эталоны поведения:
«кисейная барышня», «чудак», «рубаха-парень», «провинциал»,
«интеллектуал», «самодур» и тому подобное. Если задаться
специальной целью, то таких эталонов поведения можно на-
считать очень много (они зафиксированы и в соответствую-
щих значениях слов). Эти эталоны организуют наше воспри-
ятие другого человека, помогают предвидеть его поведение и
поступки. Но неужели все многообразие неповторимых чело-
веческих индивидуальностей можно классифицировать, по-
догнать под какие-то эталоны? Каждый человек уникален, о
каких эталонах может идти речь?
Вспомните, сколько раз, оценивая и обсуждая поступки
людей, вы говорили: «Не ожидал от тебя (или даже себя)
этого», «Ну от этого все можно было ожидать...» Значит,
при оценке поведения вы обращались к каким-то правилам,
которые вы или ваши знакомые недостаточно строго и точ-
но соблюдали.
«Он ведет себя, как ребенок», «Да ты стал совсем взрос-
лым» - это тоже оценка поведения, основанная на нашем зна-
нии и его нормах. Часто мы не отдаем себе отчета об этих
нормах, однако следуем им строго и неукоснительно. Нару-
шение нормы иногда тоже бывает своего рода нормой, пере-
ходом к другому типу поведения. Помните у Пушкина:
124
Пустое «вы» сердечным «ты»
Она, обмолвясь, заменила.
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.
Пред ней задумчиво стою;
Свести очей с нее нет силы,
И говорю ей: «Как вы милы!»
И мыслю: «Как тебя люблю!»
Как складываются и меняются нормы человека? Это боль-
шой и сложный вопрос. Ответ на него содержится в анализе
происхождения и развития человеческой психики.
В психологической литературе можно встретить доста-
точно много типологий человеческого поведения. Работы
А.Ф.Лазурского, Н.Д.Левитова, Е.А.Климова, В.С.Мерлина,
Б.Г.Ананьева, А.Б.Ковалева, В.Н.Мясищева и других рас-
крывают различные закономерности человеческого поведе-
ния. Существует много классификаций типов человеческого
поведения в психиатрии и психопатологии. Все они позволя-
ют оптимистически смотреть на проблему понимания другого
человека и на проблему понимания самого себя, что тоже
немаловажно в деле воспитания, так как позволяет увидеть в
поведении своего ребенка те черты, которые свойственны вам,
и оценить или переоценить (в соответствующих случаях) их по
достоинству. В этом смысле достойно внимания признание
дедушки, который стал дедушкой в сорок лет, и только когда
через десять лет появился третий внук, признался: «Вместе с
внуками пришло понимание самого себя, я в них вижу свои
качества. Как жалко, что не сумел увидеть этого в дочках!»
Надо сказать, что такое признание было подготовлено и тем,
что с появлением внуков дедушка стал больше интересоваться
психолого-педагогическими знаниями и, по его признанию, с
большим опозданием прочел Я.Корчака, В.А.Сухомлин-
ского, А.С.Макаренко и новые книги Д.Варга, Ш.А.Амона-
швили, Д.Б.Эльконина и других. Желание читать возникло из
потребности быть полезным своим внукам, быть интересным
для них, быть нужным.
В одной из статей о типологии личности, написанной из-
вестным советским психологом К.А.Абульхановой-Слав-
ской, которая предлагает новый принцип типизации, а сле-
довательно, и новую точку зрения в понимании психологи-
ческих особенностей, написано: «Характер совпадений внеш-
них и внутренних тенденций (гармонический, противоречи-
вый, разобщенный, разорванный и тому подобное) обнару-
живает движущие силы жизни личности. Способность более
125
 
 индивидуальным и более типичным образом отразить и
выразить общественные тенденции, соотнестись с более ча-
стными и более сущностными их них, способность превра-
тить эти тенденции во внутренние движущие силы и на этой
основе включиться в общественную жизнь, организовать
личную жизнь - это диалектическое основание типологии
личности»'.
Типология противоречий становится для автора основани-
ем для классификации поведения. Одна группа противоречий
связана с объективными условиями жизни человека, и они
будут различны по степени возможности их разрешения в
жизни одного человека. Другая группа противоречий опреде-
ляется особенностями жизни самого человека, теми способа-
ми, которыми он свою жизнь организует, - это его жизненная
позиция и осуществление ее, то есть жизненная линия.
Примером первой группы противоречий является смена
места в коллективе - руководитель становится рядовым,
выход на пенсию, тяжелая болезнь. В решении этих проти-
воречий и проявляются жизненная линия и жизненная пози-
ция человека.
Вторая группа противоречий проявляется в тех ситуациях,
где человек должен перестраивать свое отношение к миру, к
людям: потеря близкого человека, муки совести, чувство ви-
ны, безысходность, одиночество и так далее.
Эти группы противоречий существуют в детской жизни.
Например, рождение второго ребенка в семье становится
для ребенка-первенца объективными обстоятельствами из-
менения положения в семье. Поступление ребенка в детский
сад или в школу - это тоже изменение объективных условий
его жизни. Госпитализация во время болезни, отсутствие
долгое время кого-то из родных, смена места жительства,
даже покупка новой мебели могут выступать для ребенка
как изменение объективных условий его жизни, порождаю-
щих противоречия.
Перестройка отношения к миру для ребенка связана преж-
де всего с развитием его чувств и эмоций, с глубиной этих
чувств. Например, бессмысленно требовать от малыша мук
совести по поводу стычки со сверстниками, даже если он по-
царапал им лицо или руки. Но для старшего школьника такое
требование не только уместно, но и желательно, так как спо-
собствует развитию чувств.
'Абульханова-Славская К.А. О путях построения типологии лич-
ности//Психологический журнал. - М., 1983.-Т.4.-№ 1.-С. 14-29.
126
В разрешении противоречий проявляются жизненная ли-
ния и жизненная позиция человека, для взрослого достаточно
сформированная, а для ребенка - формулирующаяся.
По характеру жизненной позиции автор выделяет следую-
щие типы поведения людей:
- преобладание внутренних противоречий; преобладание
противоречий между внутренними и внешними условиями жиз-
ни; направленность на разрешение объективных противоречий;
- преобладание противоречий, связанных с повышением
или понижением ценностного уровня жизни; приобретение
новых ценностей или сдача уже имеющихся ценностей;
- повышение или понижение ценностного уровня жизни
одновременно связано с уровнем ее легкости или трудности;
- разобщенность, единство или противоречивость спосо-
бов поведения;
- позиция личности характеризуется соотношением (или
преобладанием одной из тенденций) объективной необходи-
мости в действиях и активности как инициативы личности.
Жизненные линии описываются такими характеристиками:
- последовательность - непоследовательность;
- расширение или сужение жизненной линии при возраста-
нии трудностей жизни;
- масштаб и повторяемость жизненных противоречий.
При этом существует несколько типичных способов раз-
решения противоречий в жизни человека. К ним есть смысл
присмотреться внимательнее, так как они как устойчивый
способ поведения складываются сравнительно рано и могут
быть уже выделены в поведении детей-дошкольников. Спосо-
бы эти таковы: готовность к трудностям или уход и избегание
их; принципиальность в решении противоречий; способность
довести их до позитивного разрешения или поверхностность,
иллюзорность решения; способность длительно выдерживать
противоречия.
Как мы учим ребенка выходить из противоречия: «Отойди,
не связывайся! Возьми что-нибудь полегче» или «Ничего,
постарайся, сделай еще раз. Терпение и труд все перетрут»,
или сами сделаем за него, а потом еще и хвалимся: вот, мол,
как хорошо сделал наш сын или дочка. А может быть так:
«Давай помогу, вместе мы сделаем хорошо и быстро»? В та-
ком случае мы ярко видим конфликт, затруднение ребенка в
объективных условиях действия. Но можем ли мы помочь? Да
и всегда ли понимаем, что требуется наше участие, когда речь
идет о внутреннем конфликте? Сколько надо любви и терпе-
ния, умения и желания понять ребенка, чтобы в изменениях
127
 
 его поведения увидеть конфликт и помочь ему выйти из него с
честью. Андрей резко невзлюбил своего младшего брата
Алешу, стал агрессивен по отношению к нему, ревнив и упря-
мо не слушал никаких разговоров взрослых о том, что Алеша
маленький, что ему нужно уступать, что с ним надо делиться,
защищать его и так далее. Понять природу конфликта помог
понять сам Андрей, который почти ежедневно спрашивал
мать: «Мама, я всегда, всю жизнь буду старше Алеши?» Лю-
бой формой положительного ответа он был, кажется, неудов-
летворен. Вопросы повторял часто и словно ждал какого-то
другого ответа. Однажды он спросил: «Мама, почему, что
младшим прощается, старшим не прощается?» Когда мать
ответила, он снова с грустью повторил свой вопрос об Алеше.
Тогда мать и догадалась, что в своих суждениях о поступках
детей Алеша практически всегда выступал в положительных
тонах, был как бы эталоном для старшего, что, безусловно,
заставляло последнего чувствовать себя ущемленным. Тем
более что в дошкольном возрасте проблема старшинства под-
час очень волнует детей; она как бы мерило значимости чело-
века, особенно сверстника или младшего ребенка. Выход из
конфликта был найден: Алешу перестали ставить в пример
старшему, на время прекратили их встречи и постарались
создать положительный образ их друг для друга. Со временем
конфликт был исчерпан, и дети снова стали миролюбиво от-
носиться друг к другу.
Внутренние конфликты детей неизбежно возникают, ко-
гда они сталкиваются с проблемой жизни и смерти, с чувст-
вом одиночества, бессилия, неразделенной любви, которая
может прийти к нашим взрослым детям как одна из больших
бед в жизни человека. Научить ребенка искать опору в этих
конфликтах не только в других людях, но и в самом себе,
можно и должно.
Через разрешение конфликтов человек выражает себя, свою
жизненную позицию, отношение к себе, то есть самовыражает-
ся. По мнению К.А.Абульхановой-Славской, способ выраже-
ния является типологическим признаком личности и определя-
ется тем, какой акцент делается в нем на внешние и внутренние
побуждения к действиям. (Внешние побуждения - это объек-
тивные противоречия, а внутренние - это внутренние противо-
речия.) В самовыражении проявляется то, какой тип противо-
речий наиболее важен для человека: противоречия самовыра-
жения, нравственные противоречия или какие-либо другие.
Типологический характер и способы самовыражения прочиты-
ваются, например, в таких поэтических строчках Р.Тагора:
Высокомерия полна тростинка:
ей озеру дарована росинка.
Откликнется эхо на все, что услышит кругом:
оказаться оно не желает ничьим должником.
Жасмин, взглянув на солнце в день погожий,
сказал душистым языком:
«Когда же наконец я стану тоже
таким большим цветком!»
Маленький цветок лежал в пыли -
он искал дорогу, по которой улетела бабочка.
Такими бывают люди... Я рассказала только о некоторых
закономерностях в поведении людей, которые обобщены в
форме научного знания, в литературно-художественных обра-
зах. Наверняка у каждого из вас есть своя типология людей,
которая тоже выделяет какие-то закономерности и по-своему
проверена на истинность. Мы не только сами стремимся понять
нашего ребенка, но и учим его понимать других людей, учим
правильно судить о людях, учим видеть достоинства и недос-
татки других, а тем самым приближаем ребенка к сложнейшей
проблеме понимания самого себя. И как важно, чтобы это по-
нимание началось с положительного отношения к самому
себе - это путь, по которому пойдет развитие человеческого
достоинства. В.А.Сухомлинский писал о том, что не надо бо-
яться слов, любовь к самому себе - это не самолюбие, а гор-
дость, чистая вера в доброе начало в самом себе. Литература и
должна пробуждать достоинство в человеке, интерес и уваже-
ние ко всему внутреннему, человеческому и в другом, и в себе.
Стремление понимать других людей и себя, оценивать, со-
поставлять их действия и поступки проявляются в поведении
ребенка очень рано. Ему еще нет и трех лет, а он допытывает-
ся у взрослых:
- Почему все звери хотели съесть Колобка, они плохие?
- А бывают добрые волки?
- Это какая тетя приходила, она хорошая?
- Среди немцев все плохие фашисты или нет?
- Почему Андрюша превратился в плохого?
Исследования отечественных психологов А.А.Бодалева,
М.Е.Анкундиновой, Р.А.Максимовой и других показывают,
что уже в дошкольном возрасте у ребенка формируется обоб-
щенное знание о других людях. Первоначально оно основано
только на ситуативных фактах, очень неустойчиво, может
быстро меняться. Дети трех-четырех лет скорее дают оценку
действию человека, чем его качествам: «Тетя хорошая, она со
128
5 г. г.
Абрамова
729
 
 мной играла», «Коля - мой друг, он со мной поделился» и
тому подобное. Постепенно ребенок переходит к обобщению
фактов: «Он всегда дерется», «Плохой - все отбирает», «Он со
мной каждый раз играет».
В жизни взрослого человека сама диалектика человеческой
жизни проявляется в том, что в отношениях с другими людь-
ми он не только испытывает на себе их отношение, но и сам
строит эти отношения. В том, насколько каждый из нас спо-
собен предвидеть действия другого человека, проявляется
характер понимания. Взаимодействие с другим человеком -
это как бы опережающая ориентировка в его поведении, это
возможность представить особенности его отношений, оце-
нок, чувств,действий.
При решении вопроса о соотношении органического (строе-
ние тела, мозга) и социального в развитии ребенка современная
психология исходит из исследования истории детства. История
детства показывает, что меняются содержание социально-
психологического развития и последовательность возрастных
этапов. Биологический фонд ребенка - это только условие раз-
вития. Одни и те же энергетические возможности ребенка могут
быть в разных культурах использованы по-разному. Ребенок-
эскимос, например, владеет ножом в раннем детстве, а европей-
ские дети в это время имеют дело только с игрушкой.
Идеал человека постоянно живет и присутствует в отно-
шениях людей друг к другу: в системе оценок, которыми мы
наделяем отдельные качества человека, в результатах его дей-
ствий, даже в его внешности.
Какой нравственный и этический смысл вкладывается в
оценку различных сторон поведения ребенка, какие отноше-
ния строятся с ним на основе этих оценок, определяет разви-
тие человека.
В этом смысле те врожденные качества, которые становят-
ся предметом оценки, отношений других людей, так же как и
все другие, определяют его развитие. Тело человека как про-
явление врожденных особенностей в известном смысле может
стать социальной проблемой, так как вызывает разные отно-
шения и оценки других, а потом и самооценку человека.
В поведении человека есть такие особенности, которые за
ставляют при анализе их природы еще раз обратиться к зако
номерностям происхождения и функционирования человече
ского внутреннего мира. Это то, что называется способностями
Со своими и чужими способностями мы сталкиваемся вся
кий раз, когда наблюдаем и оцениваем действия людей в од
ной и той же ситуации: учатся в одном классе, играют на од-
ном инструменте, работают по одной специальности и так
далее. Даже в самой обычной ситуации проявляется различие
в успешности действий: у одних получается лучше, у других,
увы, похуже или совсем плохо. Одно из объяснений причин
различий - ссылка на способности. Можно наблюдать, что,
например, учителя, проработавшие много лет в школе, склон-
ны приписывать способностям почти определяющее значение
в успехах учащихся.
Что же такое способности? В психологической литературе
есть несколько понятий для характеристики тех способностей,
которые определяют успешность обучения, усвоения любого
материала: способность, одаренность, талантливость. Работы
по исследованию способностей в отечественной психологии
основываются на методологическом философском положении
о единстве сознания и деятельности человека. Данное единст-
во проявляется в том, что содержание внутреннего мира чело-
века определяется его активностью. В свою очередь, особен-
ности внутреннего мира - сознания - регулируют параметры
активности. Например, если ребенок научился рисовать, то
это открывает возможность для формирования у него нового
отношения к миру - более внимательного, чуткого к гармо-
нии и красоте. А затем это отношение побуждает к новым
видам активности, к новым видам деятельности: к воспри-
ятию прекрасного.
В работах С.Л.Рубинштейна, Б.М.Теплова и других про-
блема способностей рассматривается как проявление индиви-
дуально-психологических особенностей, определяющих ус-
пешность деятельности. Способности - это всегда отличие
одного человека от другого. О способностях обычно не гово-
рят в тех случаях, когда речь идет о тех свойствах людей, где
проявляется наше равенство, наша похожесть. Способности -
это не всякие вообще индивидуальные, неповторимые осо-
бенности людей, а только такие, которые определяют успеш-
ность выполнения какой-то одной деятельности или несколь-
ких. В то же время понятие «способность» не может быть
отождествлено с теми знаниями, умениями и навыками, кото-
рые есть у человека.
Успешность выполнения какой-либо деятельности обеспе-
чивается, по мнению Б.М.Теплова, не одной способностью,
своеобразным их сочетанием, причем в зависимости от разви-
тия каждой из способностей это сочетание будет принимать
иной характер. Успешность выполнения деятельности опреде-
ляется сочетанием способностей, то есть одаренностью, при-
чем одаренностью только в чем-то, в каком-то виде деятель-
130
131
 
 ности. Одаренность создает только возможность достижения
успеха. Сам же успех определяется и овладением соответст-
вующими умениями, навыками, при этом выполнение дея-
тельности возможно самыми разнообразными способами.
Разнообразие способов и позволяет говорить об определяю-
щей роли деятельности для развития способностей.
П.Я.Гальперин и его сотрудники выделили, например, три
типа формирования умственных действий, отличающихся
особенностями ориентировки в изучаемом материале. Экспе-
риментальные исследования показывают, что в зависимости
от организации деятельности человека в ходе обучения один
тип обучения в большей мере способствует развитию способ-
ностей человека, другой - в меньшей.
Обучение по первому типу наблюдается там, где ориенти-
ровка человека в материале связана с проблемами и ошибка-
ми, с постепенностью овладения действиями. Такое обучение
не обеспечивает полного развития способностей в том смысле,
что любое действие, сформированное таким образом, не обес-
печивает успешной деятельности человека в изменившихся
условиях, приходится как бы заново переучиваться. Напри-
мер, научившись решать задачи с тригонометрическими
функциями, ученик не научится решать задачи по тригоно-
метрии вообще.
Второй тип обучения связан с организацией такой дея-
тельности по усвоению материала, что с первых моментов
выполнения действий человек достигает успеха. Это опреде-
ляется тем, что ему дается подробный и обоснованный план и
способ действия в каком-то классе задач, объединенных об-
щим принципом решения. План действия сразу обеспечивает
безошибочность его выполнения, то есть способности челове-
ка проявляются в большей степени. Но одновременно у этого
действия есть специфическая особенность, своего рода огра-
ничение способностей: оно развертывается (способности, со-
ответственно, проявляются) только на ограниченном классе
задач, для которых составлен данный план.
Третий тип ориентировки - это создание таких условий
обучения, когда обучаемый сам создает план своих действий
на основе выделения существенных закономерностей опреде-
ленной области явлений, то есть овладевает общими принци-
пами построения материала. По данным экспериментальных
исследований такой тип обучения имеет наибольшее значение
для развития способностей человека. Здесь не только обеспе-
чивается успешность в определенном виде деятельности, но и
появляется реальная возможность использовать принципы
выделения общих закономерностей на другом виде материала,
в другой деятельности. То есть через организацию обучения
действительно можно развивать способности человека.
В работе Л.А.Венгера, например, показано, как способно-
сти к восприятию различных свойств предметов развиваются
под влиянием обучения. Выделено и то содержание обучения,
которое оказывает развивающее влияние: это усвоение обще-
принятых образцов чувственных свойств и отношений пред-
метов - сенсорных эталонов. Совершенство восприятия зави-
сит от того, какими эталонами владеет человек и в какой мере
умеет применять их при восприятии реальных свойств пред-
метов. Овладение ими можно рассматривать как формирова-
ние способности к восприятию.
Автор приводит, например, такие факты: чувство ритма
(как компонента музыкальных способностей) развивается на
протяжении всего дошкольного детства, развитие протекает
скачками. Один скачок - на пятом году жизни, второй - на
седьмом. Развивается это чувство резко индивидуально. Эти
факты получены до специального обучения детей музыкаль-
но-ритмическим эталонам.
Исследование показало, что чувство ритма - это структур-
но сложная способность, которая включает в себя: а) воспри-
ятие отношений длительности звуков и пауз, составляющих
основу ритмического рисунка; б) восприятие акцентирован-
ных и неакцентированных элементов - основа музыкального
метра; в) восприятие скорости следования опорных звуков,
определяющих музыкальный темп. Такая сложная структура
чувства ритма формируется в детстве не сразу, а покомпо-
нентно. По данным автора, первой появляется способность к
восприятию - воспроизведению темпа: сначала усваивается
эталон быстрого, затем - среднего, а позже - медленного тем-
па. Потом развивается способность к восприятию - воспроиз-
ведению музыкального метра. Эталоны тактового метра ус-
ваиваются как движение от двухдольного к четырех-, а затем
к трехдольному метрам.
Последней появляется способность к восприятию - вос-
произведению ритмического рисунка. «Обучение, основан-
ное на последовательном усвоении детьми ритмических эта-
лонов, - пишет К.В.Тарасова, - позволяет получить значи-
тельный сдвиг в развитии чувства ритма у ребенка дошко-
льного возраста.
При этом наиболее эффективным на первых этапах про-
цесса обучения является предварительное ознакомление детей
с эталонами, соответствующими отдельным компонентам
132
133
 
 ритма, с последующим переходом к комплексным эталонам, а
также использование зрительных моделей звуковых ритмиче-
ских структур»'.
Таким образом, в исследовании неоднократно и на раз-
ном материале выступили факты зависимости способностей
от содержания обучения. Например, в книге Ю.А.Полуянова
«Воображение и способности» (М.: Знание, 1982) приводятся
убедительные факты, которые показывают, что через руково-
дство изобразительной деятельностью ребенка можно повлиять
на формирование у него важнейшей человеческой способности
- способности к воображению. Особенность ее в том, что через
развитие воображения появляются высшие, наиболее совер-
шенные формы восприятия мира: способности видеть и мыс-
лить. Автор рассматривал в своей работе универсальные сто-
роны воображения, которые составляют основу для развития
многих способностей. Прежде всего, это воображение как спо-
собность строить образы и действовать с ними. Образы суть
обобщение знаний о мире, способов взаимодействия с ним,
отношение человека к миру. Образы - своего рода «орудие»
внутреннего мира человека, построение его связано с целым
рядом способностей. Опыт обучения детей, как замечает сам
исследователь, обыкновенных, без ярко выраженной одаренно-
сти, позволил ему сделать вывод о «принципиальной возмож-
ности развивать способности детей в процессе обучения»2.
До сих пор мы говорили о принципиальной зависимости
способностей от условий обучения: успешность обучения оп-
ределяется его организацией. Доказательства тому можно
найти и в практике обучения взрослых. В последнее время
значительный интерес вызывают работы по интенсивному
обучению взрослых иностранным языкам; эффект от такого
обучения часто превосходит все наши самые оптимистические
представления о языковых способностях.
Г.А.Китайгородская описывает три основных принципа ор-
ганизации обучения: 1) одновременное воздействие на сферу
сознательного и подсознательного, максимальная опора на
эмоции; 2) глобальное использование всех средств воздействия
на психику обучаемого: не только ориентация на зрительное и
слуховое восприятие, но и создание положительных эмоций;
3) индивидуальное обучение через групповое; создание такого
единства группы, которое выражается в единстве мнений, под-
ходов к деятельности преподавателя, к личности последнего.
' Генезис сенсорных способностей / Под ред Л А Венгера -М, 1976 -С 67
2Пoлyянoв Ю А Воображение и способности -М, 1982 -С 95
Интенсивное обучение проводится в сроки от трех до девяти
недель. Большинство обучаемых овладевают навыками разго-
ворной речи на одном или нескольких иностранных языках.
Таким образом, способности как условия успешности ос-
воения различных видов деятельности определяются органи-
зацией самого освоения - типом обучения. Это позволяет
выделить в самой проблеме способностей важный как теоре-
тически, так и практически вопрос о том, что же входит в
такие условия успешности? Определяются ли они только ти-
пом обучения? Надо сказать, что вопрос этот до настоящего
времени остается проблематичным. Во многих работах можно
встретить представление о структуре способностей: общие и
специальные. Общими являются те, которые присутствуют во
всех видах человеческой активности: способность восприни-
мать, мыслить, запоминать, говорить, воображать, чувство-
вать, ощущать и так далее. Специальные способности прояв-
ляются только в каком-то одном виде деятельности: профес-
сиональные способности, например педагогические или арти-
стические, инженерные или кулинарные и так далее. Наиболее
подробно рассмотрены особенности музыкальных и изобра-
зительных способностей. Б. М. Тепловым написан психологи-
ческий очерк о способностях военного «Ум полководца». Но
единой типологии способностей в психологии пока нет. В од-
ной и той же профессиональной способности многие авторы
выделяют основные и вспомогательные компоненты ее струк-
туры. Основные - те, без которых осуществление деятельности
невозможно; вспомогательные - те, которые могут проявляться
в разных видах деятельности, не внося в их течение существен-
ных изменений. Например, способность плавно и интонацион-
но верно строить свою речь еще не обеспечивает успеха в педа-
гогической деятельности, то есть не входит в основные способ-
ности. Тогда как любовь к детям, умение общаться с ними, по-
нимать их неотъемлемы от педагогической деятельности.
Можно утверждать, что структура способностей, их каче-
ственные особенности определяются особенностями деятель-
ности, как бы вызываются теми требованиями, которые предъ-
являются обществом к развивающемуся человеку. В этом
смысле способности можно понимать как общественно сло-
жившиеся формы деятельности, которые мы осваиваем. Но
так или иначе результат усвоения очень разный.
Б.М.Теплов выдвинул для анализа этой проблемы пред-
ставление о задатках как естественной, биологической основе
способностей. К задаткам можно отнести все анатомо-физиоло-
гические различия людей, которые определяют успешность
134
135
 
 освоения той или иной деятельности. Это могут быть особен-
ности строения органов чувств (повышенная, пониженная или
ярко выраженная избирательная чувствительность), костно-
мыщечной системы, нервной системы. Маленькому ростом,
склонному к полноте, вялому ребенку труднее хорошо нау-
читься играть в волейбол, чем высокому, худенькому, под-
вижному. Девочке с плоскостопием сложнее стать балериной
(или вообще невозможно). Не говоря уже о врожденных или
приобретенных физических недостатках внешности и строе-
ния тела, которые накладывают «естественные» ограничения
на возможность развития способностей.
Сами способности обнаруживаются в быстроте, глубине и
прочности овладения способами или приемами какой-либо
деятельности и выступают как регуляторы, обеспечивающие
возможность их приобретения. Различие в способностях у
детей обнаруживается очень рано. Часто это различие взрос-
лые склонны оценивать только уровнем освоения знаний.
Андрею четыре года, а он уже бегло читает, умеет писать. Мы
склонны бы оценить его как более способного по сравнению с
Алешей, который в этом возрасте не знает ни одной буквы.
Но... дело в том, что Алеша умелый организатор игры, он не
только играет сам, придумывая разнообразные сюжеты, но и
пробует организовать (часто успешно) и других ребят. Анд-
рей играть с другими ребятами практически не умеет, посто-
янно стремится к лидерству, бесцеремонно обращается со
сверстниками. С Андреем много занимались отец и мать; чи-
тали ему, показывали буквы, цифры - учили. С Алешей зани-
маться некому - мать часто болеет, бабушка стара. Как тут
оценить, кто более способен, кто менее? Может быть, каждый
способен, но только по-своему, в своем виде деятельности?
Сегодня создано много стандартизированных тестов, кото-
рые подвергались всесторонней проверке и апробации. Приве-
дем некоторые из них по книге А.Анастази «Психологическое
тестирование» (М., 1982). Это тесты, которые позволяют вы-
явить творческие способности: 1) напишите слова, содержащие
указанную букву, например «О»; 2) назовите предметы, кото-
рые принадлежат к указанному классу, например «жидкости,
которые горят»; 3) напишите слова, сходные по значению с
данным словом, например «тяжелый»; 4) напишите предложе-
ния из четырех слов, в котором каждое слово начинается с ука-
занной буквы, например «Г... у... ж... б...» и так далее.
Развитие способностей человека - это постоянное взаимо-
действие общего и специального развития, их диалектической
взаимосвязи. С.Л.Рубинштейн продуктом общего развития
136
называл одаренность. Мы уже отмечали ранее, что одарен-
ность - это своеобразное сочетание способностей. Работы
Н.С.Лейтеса' посвящены изучению индивидуальных случаев
детской одаренности. Он приходит к выводу, что склонность
к труду, умственному напряжению представляют собой осно-
ву одаренности. Активность и саморегуляция - предпосылки
общих умственных способностей. В исследованиях Лейтеса
способности понимаются как качества личности, определяю-
щие успешность деятельности. По профилю одаренности, по
сочетанию различных способностей люди резко отличаются
друг от друга. Так, например, наблюдались длительное время
учащиеся-близнецы (с первого по шестой класс). Это были
однояйцевые близнецы - два брата, Аркадий и Кирилл, внеш-
не поразительно похожие друг на друга. Различие в одаренно-
сти стало проявляться уже с первого класса, а к шестому стало
совсем заметным. Аркадий - техник, разбирается в устройстве
машины, мотоцикла, собирает радиосхемы, любит поковы-
ряться в телевизоре; четко, опрятно и очень продуманно рису-
ет схемы, постоянный читатель технических журналов. Ки-
рилл - предмет насмешек брата: любитель фантастики и при-
ключений, сам написал научно-фантастический рассказ, лю-
бит таинственные события и превращения, постоянный уча-
стник сначала кукольного театра, а затем и драмкружка; мо-
жет в «лицах» показать любого человека, очень наблюдате-
лен, чуток к комическому. То, что они такие разные, вызывает
удивление даже у матери, хотя она уверена, что они уже в
роддоме показывали разный характер. Полушутя, полусерь-
езно она говорит, что Кирилл почти сразу был с ней добр и
улыбчив, а Аркадий привыкал, как будто присматривался,
разбирался, кто есть кто. Шутки шутками, но различия в спо-
собностях братьев проявляются очень ярко, стоит только
прочитать их сочинения - такие разные и по стилю, и по ви-
дению мира, и по отношению к нему.
Природа одаренности очень сложна и изучена не в той ме-
ре, чтобы можно было делать окончательные выводы. На
сегодняшний день существует много интересных гипотез и о
природе способностей, и об условиях их развития, то есть об
организации деятельности человека.
На наш взгляд, интересной представляется гипотеза Л.А.Вен-
гера о психологическом механизме способностей как об ори-
ентировочных действиях. Он предполагает, что особенность
способностей быть «побочным продуктом» обучения опреде-
' Лейтес Н.С. Об умственной одаренности. - М., I960.
137
 
 ляется спецификой ориентировочных действий. При освоении
новых действий быстрота и качество их определяются харак-
тером ориентировки, поэтому о способности и можно судить
там, где идет освоение. В основных же действиях ориентиро-
вочные действия как бы сливаются с исполнительскими. На-
пример, когда учимся печатать на машинке, то сначала ори-
ентировка в клавишах с расположением букв представляет
собой особое действие, требующее усилий, а по мере его ос-
воения оно происходит как бы автоматически - очень быстро,
без видимых усилий. В стереотипных, повторяющихся усло-
виях способности не проявляются, они проявляются именно в
ситуации освоения нового действия.
Работами А.Н.Леонтьева впервые было доказано, что фор-
мирование ориентировочных действий может стать специ-
альной задачей обучения. По мнению Л.А.Венгера, взгляд
на способности как на ориентировочные действия позволит
определить специфические особенности каждого вида дея-
тельности и порождаемой ею способности через характери-
стики задач, стоящих в определенных условиях, специфику
средств и способов решения задач. Само ориентировочное
действие будет менять структуру: укрупняться или дробить-
ся в зависимости от задач, которые решает человек. Тогда,
по мнению автора, различие общих и специальных способ-
ностей выступает как различие задач, решаемых разными
видами ориентировочных действий. Эти общие положения
нашли подтверждение в фактах экспериментального иссле-
дования, выполненного под руководством Л.А.Венгера. Неко-
торые факты наблюдений тоже говорят о развитии ориенти-
ровочных действий как особых действий, организующих ус-
воение. Приведем два из них. Ребенку четыре месяца, увидел
новую для него картинку на стене. Картина - рельефная резь-
ба до дереву. Ребенок тянется к ней, рассчитывая, что она
находится на том же расстоянии, что и стена, но ударился
пальчиком. Картина-то намного ближе, чем стена. С недо-
умением смотрит на стенку. Снова протягивает руку, но уже
соразмеряя расстояние.
Движение руки основано на зрительной ориентировке, а
осуществление движения вносит корректировку в его выпол-
нение - развивается способность воспринимать пространство.
Факт второй. Около двух лет, настойчиво пробует просу-
нуть палец в щель. Щель узкая, палец явно не попадает туда.
Бросил это занятие, через некоторое время занялся крышкой с
несколькими маленькими отверстиями, явно хочет просунуть
в них пальчик, но делает уже так: подносит пальчик к одной,
138
другой, третьей дырке, выбирает ту, что побольше, и только
тогда начинает толкать пальчик.
Способность соотносить размеры своего тела и предмета -
вот содержание ориентировки, которое определяет эти дейст-
вия. И способность эта развивается в действии.
В данных примерах ориентировка специально не органи-
зовывалась, можно сказать, что способности развиваются
пробами и ошибками. Сколько их надо совершить, чтобы
развились важнейшие человеческие способности, та же спо-
собность говорить - даже на родном языке.
В работах Б.Г.Ананьева есть мысль, что развитие способ-
ностей связано с развитием всей личности, то есть с ее харак-
тером, мировоззрением и так далее. Хотя эта связь не всегда
едина, а может выступать и в виде противоречий. Интерес
представляют высказывания Ананьева о природе таланта. Он
писал, что талант - это сложное образование активности че-
ловеческой личности. Основное условие развития таланта -
это всестороннее развитие личности, это обязательное при-
сутствие таких свойств личности, как развитый, самобытный
характер, определенная воля, ясность жизненных целей и жиз-
ненного плана.
Если пользоваться терминологией Л.А.Венгера для описа-
ния способностей, то талант, проявление любых выдающихся
способностей - это существование особых ориентировочных
действий, которые направлены на выделение содержания спо-
собностей. Талантливый скрипач имеет дело с музыкой как и
заурядный, но делает это по-своему. Талантливый портной
имеет дело с материалом, но иначе, чем заурядный, обыкновен-
ный портной. Это проявление особого вида ориентировочных
действий - более сложного, более высокого уровня, чем это
свойственно многим людям, выполняющим подобное действие,
подобную деятельность. В свое время С.Л.Рубинштейн писал,
что изучение выдающихся способностей нельзя отрывать от
изучения «родовых», присущих большинству людей.
Вопрос же о природе талантливости как в отечественной,
так и в зарубежной психологии остается дискуссионным, он
вплотную связан с вопросом о природе способностей. Челове-
ческий способ жизни и основа его - труд - создали и человече-
ские способности, в конечном счете те профессиональные
требования, которые предъявляются каждому из нас. В рам-
ках общественно-полезной деятельности проявляются и фор-
мируются человеческие способности как способности удовле-
творения потребностей и созидания новых. Потребности че-
ловека определяются культурой, в которой он живет, способ-
139
 
 ности, реализующие потребность, тоже заданы культурой.
Постоянное производство потребностей создает новые формы
их удовлетворения, новые способности. Создание радио, теле-
видения породило и новые способности - телекомментатора,
диктора, оператора, звукооператора и так далее. Их действия
в свою очередь создают новые потребности, например спо-
собность соблюдать нормы профессиональной этики. Это
частный пример того, что развитие способностей определяет-
ся развитием общественного производства, тех требований и
ценностей, которые предъявляются к человеку. У В.В.Давы-
дова есть интересная мысль о том, что неправильно ставить
вопрос о соотношении биологического и социального в чело-
веке. В человеке, по его мнению, нет ничего биологического,
есть только его органическое тело. Это органическое тело
задано наследственностью, но наследственность человека
отличается от наследственности животного тем, что она тоже
обусловлена социально-экономическими условиями. Каким
образом? Родители человека ведут определенную, социально
обусловленную жизнь, потребляют определенные, культурой
созданные вещества - пищу, лекарства, алкоголь и тому по-
добное. Можно сказать, что в силу этих причин множество
людей рождается органически ненормальными. Даже сам кри-
терий органической ненормальности невозможно выработать
в силу общественных причин.
И несмотря на все это, большинство людей соответствуют
общественным требованиям. В.В.Давыдов объясняет это тем,
что профессии так развиваются, так меняется их технология,
что они, как правило, предъявляют все меньше и меньше тре-
бований к органическим особенностям человека. Естественно,
что есть предел требований к таким органическим особенно-
стям. Он связан именно с характером профессии. Но тем не
менее как общая тенденция это явление существует. В этом
смысле у человека социально все. Он рождается с человече-
ской органикой, но без наследственных способов поведения и
деятельности. Это его существенное, определяющее отличие
от других живых существ. У человека нет определенности, за-
данности действий строением тела, как это есть у животных.
Человек в ходе своей истории в труде создал свое тело, спо-
собное к любым действиям, - универсальное тело. Такая уни-
версальность определяется использованием тех средств, кото-
рые человек создал. Средства - знаки культуры - делают че-
ловека универсальным, расширяют до необозримой беско-
нечности возможности совершенствования его способностей.
Благодаря средствам культуры человек видит и слышит через
140
тысячи километров, живет в безвоздушном пространстве и
под водой, «видит» сквозь стены и толщу воды и земли, знает
исторические законы развития, жизнь элементарных частиц...
Освоение средств культуры рождает способности, созна-
ние, талант.
Мы разные уже в том, что каждого из нас можно назвать
индивидом, от латинского слова individum - неделимое. Неде-
лимое, отдельное существо, человек, отличающийся от массы,
группы, от коллектива, в некотором смысле даже противопо-
ложный им. Понятие индивида в современной отечественной
психологии используется там, где надо подчеркнуть одно
важное свойство человека - его самодеятельность, возмож-
ность действовать по собственной программе, реализовать
собственные цели, принимать собственные решения. В этом
смысле индивид рождается там, где в жизни человека прояв-
ляются первые элементы самодеятельности, то есть очень-
очень рано, уже в первый месяц жизни. Как радуется молодая
мать - ребенок сам положил ручку на ее грудь во время корм-
ления, сам потянулся к игрушке, сам вынул пустышку изо рта,
сам... Но человек не всегда индивид, то есть не всегда его по-
ведение определяется собственным побуждением. Во многих
ситуациях он должен подчинять себя определенным общест-
венным требованиям или принуждению другого человека.
Рассмотрим несколько простых примеров, где проявляется - в
виде сопротивления принуждению - индивидуальность ма-
ленького человека. Он давно уже сыт, а его уговорами и об-
маном заставляют съесть еще одну ложечку «за папу, за маму,
за котика...» Вот когда человечек крутится и отталкивает
ложку, он индивид, а когда вяло и покорно открывает ротик,
а потом... ему плохо от переедания, тогда он теряет свою ин-
дивидуальность.
Схватил и держит в руке хрупкую стеклянную рюмку, ба-
бушка в панике: «Отдай». Сопротивляется, не отдает, убега-
ет... Он индивид. Уломали, напугали, пригрозили - отдал.
Уже нет индивидуального поведения.
Как биологическая особь человек - неделимый, физиоло-
гически целостный организм, пребывающий в разных ситуа-
циях поведения. Мы то индивиды, то нет. Быть индивидом и
осознавать себя индивидом - это разделенные во времени
явления. Ребенок с рождения обладает свойством индивиду-
альности, но осознает ее позднее как возможность самостоя-
тельного и независимого действия. Это сначала выражается в
действиях, в первых непослушаниях, упрямстве, а потом в
знаменитых словах «Я сам!»
141
 
 По мнению В.В.Давыдова, индивидность - начало воли
человека, ее проявление.
В жизни взрослого человека неиндивидное поведение -
подчинение обстоятельствам, другому человеку, например в
выборе книги для чтения, в мнении о происходящем, в оценке
вещей и людей и так далее, может быть связано с сознатель-
ным отказом (то есть индивидным намерением) подчиниться
этим обстоятельствам или человеку.
Поступок человека - вот подлинное лицо его индивидности,
поступок как действие, определяемое целью и самостоятельным
решением человека. Можно посочувствовать расстроенной
женщине, сын которой совершил неблагородный поступок,
когда она в ужасе который раз говорит и себе и окружающим:
«Его никто не заставлял, он сам, сам это придумал!» Сам - это
уже никаких оправданий и скидок, это уже принятие решения.
Естественно, что содержание индивидуального поведения каж-
дого из нас определяется нравственными и этическими ценно-
стями, которые стали нормой поведения.
Термин «индивид» близок и по звучанию, а часто и по бы-
товому содержанию термину «индивидуальность». Под инди-
видуальностью обычно понимают неповторимое своеобразие
какого-либо явления. В психологии проблема индивидуально-
сти формулируется в связи с целостной характеристикой от-
дельного человека в самобытном многообразии его свойств.
Важным является тот момент в содержании понятия индивиду-
альность, что он характеризует своеобразие человека, его отли-
чие от других людей по каким-то значимым признакам. Чем
определяется значимость признаков отличия одного человека
от другого? Одно и то же качество человека (например, его рост
или внешность, или его знания и умения) в одних обстоятельст-
вах жизни будет иметь значение, а в других - нет. На экзамене
внешность человека имеет меньше значимости, чем его знания,
на спортивных соревнованиях по легкой атлетике физические
качества более значимы, чем умение готовить коктейли, а в
компании друзей оно будет иметь большую значимость.
Если говорить об особенностях индивидуальности челове-
ка как своеобразия, то для психологического анализа важен
тот момент, что в поведении человека есть социальное умение
отличать себя от других, быть неповторимым, уникальным,
непохожим на других. В индивидуальности - как свойстве
человека быть неповторимым - в широком смысле заложены
основы творчества.
Творчество - это такая деятельность человека, которая по-
рождает качественно новое, никогда ранее на бывшее.
142
Это преобразование природного и социального мира в со-
ответствии с целями и потребностями человека на основе объ-
ективных законов действительности. Творчество как созида-
тельная деятельность неповторима по характеру и результату,
оригинальна и общественно-исторична. В индивидуальности
человека и реализуется творческое начало. Когда двухлетняя
Юляша поверх колготок упорно натягивает гольфы и носоч-
ки, а потом подходит к родителям «покрасоваться», она про-
являет первые проблески этого начала. Какими средствами и
способами человек будет подчеркивать свою индивидуаль-
ность, в конечном счете определит, будет ли он ею действи-
тельно или превратится в манерного, оригинальничающего
человека. Смешон юный поклонник йоги, громко пропове-
дующий аскетизм и вегетарианскую пищу, который поти-
хоньку от гостей просит у хозяйки котлетку за праздничным
столом. Грустно становится, глядя на пятидесятилетнюю
женщину, которая сохранила и поддерживает в себе манеры
двенадцатилетней девчонки. Бросается в глаза подчеркнутая
развязность семиклассника, который хочет понравится одно-
класснице. Такое манерничание, оригинальничание - сурро-
гат подлинной индивидуальности, ее фантом.
В индивидуальности в высшей степени проявляется на-
правленность человека на себя, на свое Я. Когда еще малень-
кий ребенок капризничает и упрямо твердит: «Все равно буду,
буду, буду», он ведет себя как индивид, и в нем проявляется
индивидуальность. Человек живет среди людей, и в этой жиз-
ни нельзя быть бесконечно индивидом и индивидуальностью,
так как каждый должен подчиняться требованиям разумной,
рациональной дисциплины, устанавливающей меру индиви-
дуализации. Хотя дисциплина, организующая человека в труде,
может быть «железной», убивающей всякую индивидуальность.
Но есть и сознательная дисциплина, когда фиксируется нравст-
венная необходимость ограниченной беспредельности индиви-
да. Трудности воспитания во многом связаны с тем, чтобы, не
ограничивая индивидуальность ребенка, сделать доступными и
необходимыми для него разумные, общезначимые нормы пове-
дения. Карикатурой на воспитание дисциплины выглядит
поведение родителей, которые запрещают ребенку буквально
все. Однажды пришлось стать невольным свидетелем прогул-
ки с мамой трехлетнего Вадика. В течении пяти минут она
сказала ему пятнадцать (!) раз «Нельзя!» и «Что ты делаешь?»
«Нельзя» было сидеть на корточках, сыпать песок в чужое
ведерко, поднимать палку, брать грязными руками панамку,
бросать камень, засыпать игрушки и так далее.
143
 
 Понятие индивидуальность - регуляция своего Я нравст-
венными и эстетическими нормами - позволяет перейти к
другому понятию, характеризующему наши различия, - к
понятию личности. Когда мы говорим о понятии индивида и
индивидуальности, то выделяем в поведении человека две
возможности: возможность поступать на основе волевого
решения и возможность действовать творчески. В понятии
«личность» эти две возможности выступают как необходи-
мость. Личность - это тот уровень развития человека, когда
он сам ставит и решает жизненные задачи, сам осознает и
развивает свои потребности. Это значит, что личность орга-
низует свое поведение как индивид и обязательно обладает
качеством индивидуальности - творческим началом. Но!
Подлинной личностью человек становится тогда, когда его
самодеятельность и творчество направлены на принятие це-
лей, задач, норм общества, то есть личность выступает как
человек, для которого общественные задачи становятся зна-
чимы, важны, это своего рода отказ от своих индивидуальных
потребностей, это принятие значения своей жизни как жизни
для общества. При этом общественные цели, задачи, нормы
выступают для человека как его собственные, нужные ему.
Можно согласиться с мнением известного советского фи-
лософа Э.В.Ильенкова, что личность - это явление довольно
редкое. Но нельзя забывать, что в индивидуальных особенно-
стях личности выражается в конечном счете конкретно-
исторический характер общественных отношений. Поэтому
все абстрактные призывы к индивидуальному своеобразию
как самоцели не только не имеют объективного основания, но
и могут принести вред воспитанию детей. Они могут под-
толкнуть ребенка и юношу к наиболее доступным и поверхно-
стным формам самовыражения: в одежде, манерах поведения
и так далее, за которыми нередко скрывается скудость инте-
ресов и отсутствие идеалов.
В действительности суть дела не в самой неповторимости,
а в том, как она связана с проявлением творческих способно-
стей индивида, реализацией его общественных ориентации.
Развитие способности взаимодействовать с другим отра-
жает то реальное место в системе взаимоотношений людей,
которое занимает каждый человек. В ней в снятом, свернутом
и часто преображенном виде проявляются реальные отноше-
ния реальных людей друг к другу и к вещам - к миру общест-
венных предметов. Качественные особенности, способности
будут отражать и состояние потребности в другом. Например,
способность «видеть» в другом только средство для достиже-
144
ния цели не может быть приравнена к способности понять
своеобразие внутреннего мира человека; потребность в дру-
гом как носителе социальной роли не может быть приравнена
к потребности в личном общении с другим.
«Дело в том, что в одних индивидуальных особенностях
человека выражается, проявляется его личность, а в других
выражает себя все что угодно - тончайшие особенности био-
химии его организма, мода века, просто причуды вкуса, толь-
ко не личность»'. Это слова Ильенкова.
По моему мнению, в способности взаимодействовать с дру-
гим как в индивидуальной особенности и будет проявляться
личность, индивидуальность, неповторимость человека.
Эта способность предполагает не только пассивный учет
точки зрения другого, но и отношение к действиям других
людей.
Психологически эту способность можно конкретизировать
через тип ориентировки поведения (как делать? почему делать
так, а не иначе?), через способы установления отношений с
другими людьми и миром общественных предметов, через
анализ свойств взаимоотношения с другими.
Можно предполагать, что развитие этой способности с
момента рождения человека определяет важнейшую функцию
«внутренней модели» мира - функцию контроля за поведени-
ем. Подтверждение этой гипотезы можно найти при анализе
фактов поведения совсем маленьких детей. Малыш смело
тянется к щетке. Мать говорит: «Нельзя ее трогать, она колю-
чая, у нее иголки». Своей речью она дает отношение ребенку к
этому предмету и одновременно это отношение обобщается
словами. Через несколько дней ребенок увидел другую щетку -
для мытья посуды. Его поведение уже иное - тянется к ново-
му, незнакомому предмету, но движения руки уже пробую-
щие, осторожные и вопросительный взгляд в сторону матери:
«Мол, можно, не колючая?»
В этом и подобных фактах уже наблюдается основа для
развития дальнейшего поведения, учитывающего не только
непосредственные свойства ситуации, но и отношение к ним -
свое, реальное и возможное, отношение. Причем развитие
этой стороны поведения тесно связано с появлением и совер-
шенствованием символической формы мышления - возмож-
ности заменить одни свойства предмета другими. Например,
реальные свойства предмета звуковым обозначением, словом.
I Ильенков Э.В. Что такое личность? // С чего начинается личность. -
М., 1979.-С. 228.
145
 
 Общение маленького ребенка со взрослым позволяет усво-
ить основные виды отношений между людьми и отношение
людей к предметам. Условно такие виды отношений можно
разделить на группы положительных и отрицательных отно-
шений, или отношений возможного действия и отношений
запрета, то есть неоднозначность цели действия, несводимость
ее к свойствам, заданным ситуацией.
В предметно-манипулятивной деятельности, общаясь со
взрослым по поводу действий с предметами, ребенок усваива-
ет важнейшее свойство вещей - их неоднозначность: большая
коробка становится маленькой рядом с большущей, палочкой
можно есть как ложкой понарошку; линия на бумаге - дорога;
мама превратилась в лису, а сам сын в зайчика и так далее.
Эта неоднозначность вещей проявляется при взаимодейст-
вии с ними в тех случаях, когда есть отношение к их отдель-
ным свойствам или ко всей вещи в целом. По моему мнению,
это следующий важный шаг в развитии способности взаимо-
действовать с другим человеком, так как знакомство с неод-
нозначностью свойств вещи наряду с общественно значимыми
их свойствами открывает бесконечность свойств вещи, беско-
нечность отношений и взаимодействия с ними.
Такая способность малышей оценивать вещи через их свой-
ства, заменять одни свойства другими широко используется в
фольклоре - в песенках и потешках, где отношения вещей пере-
вернуты: «Шумит, гремит на улице - Фома едет на курице»,
«Вдруг из-под собаки лают ворота» и тому подобное.
Индивидуальность человека проявляется тем ярче, чем
больше у него развита способность взаимодействовать с дру-
гими, понимать неоднозначность действия, противостоять
шаблону, стереотипу поведения. При этом важнейшей харак-
теристикой индивидуальности будет действие в соответствии
с нравственными принципами - действия по совести.
«Совесть, - по мнению О.Г.Дробницкого, - составляет самую
высокоразвитую в рамках морали способность личности кон-
тролировать свое поведение, отражать в своем самосознании
(самооценках и мотивах) те наиболее высокие общественные
требования, какие могут быть предъявлены к человеку»'.
Итак, важнейшей характеристикой индивидуальности, лич-
ности является способность взаимодействовать с другими.
Эта способность проявляется во всех ситуациях действия че-
ловека, когда нужно поступать произвольно - ставить самому
цели и находить способы ее достижения.
Содержание данной способности включает овладение ре-
бенком системой общественно значимых средств и способов
выражения человеческого отношения. К таким средствам
могут быть отнесены все звуковые и языковые средства пере-
дачи отношения: мимика и пантомима, специальные действия
человека, а также все средства искусства.
Люди, живущие в одно историческое время, должны усвоить
определенные нормы и правила отношений. Эта необходимая
причастность ко всеобщему - культурным условиям развития -
порождает типичность в проявлении индивидуальности. Прин-
цип типичности позволяет рассматривать человека в единстве с
условиями его жизни, определяющими отношения с другими
людьми и миром общественных предметов.
Если говорить о развитии индивидуальности ребенка, то
она будет определяться тем местом, которое ребенок занимает в
системе отношений «общественный взрослый» - «общест-
венный предмет». Это место существенно изменяется даже на
протяжении дошкольного детства. Во взрослой жизни оно оп-
ределяется степенью социальной активности самого человека.
Кроме того, индивидуальность, с точки зрения интере-
сующей нас способности, проявляется как степень зависимо-
сти нашего поведения от объективных свойств предметной
ситуации. Эти свойства обладают качеством, которое начина-
ет определять индивидуальность человека. Суть данного ка-
чества в том, что «субъект осознает себя через отношение к
определенным сторонам окружающей действительности, а
последние приобретают благодаря этому особое личностное
значение»'. Особое личностное значение проявляется в том,
что эти свойства начинают регулировать отношения человека
с другими, приобретают характер основания для взаимодей-
ствия с другими, становятся средством оценки других.
С зависимостью вашего поведения от объективных свойств
предметного мира мы сталкиваемся буквально с первых ша-
гов в этом мире. Для новорожденного, например, характерно
полное слияние собственной активности с объектом: хватание
возникает только тогда, когда предмет вложен в руку, мига-
ние - когда свет попадает в глаза. Трехлетний малыш уже
выбирает действие, ориентируясь на свойства вещей, выбира-
ет интересное. Взрослый человек выбирает еще и нужное. Но,
УВЫ, это далеко не всегда подлинный выбор: вспомните, как
притягивала вас к прилавку яркая, неожиданная вещь, как
'Дробницкий О.Г. Проблемы нравственности. - М., 1977.-С.68.
146
'Непомнящая Н.И. Опыт системного анализа исследования психики. -
М., 1975.-С.66.
147
 
 непроизвольно вы отмечали в толпе человека с необычной
внешностью, как приобретали вещь потому, что она есть у
всех. Перечень таких примеров можно продолжить - это ха-
рактеризует зависимость проявления индивидуальности от
свойств предметной ситуации. Уровень развития индивиду-
альности тем выше, чем меньше в поведении человека прояв-
ляется эта зависимость.
Какие же стороны действительности, какие особенности
ситуации действия могут стать средством установления отно-
шений с другими людьми, средствами понимания их, средст-
вом проявления своей индивидуальности?
Интересные данные приводятся в работах Н. И. Непом-
нящей, которые получены в ходе экспериментального иссле-
дования. Суть последнего состояла в следующем: дети млад-
шего школьного возраста должны были придумать рассказы.
Первый раз по сюжетной картинке - очень распространенный
в психологии метод, позволяющий выявить особенности лич-
ности, - сюжет был достаточно неопределенным и можно
было придумывать «от себя». Второй раз тех же детей проси-
ли придумать рассказ по поводу картинок с изображением
простых, всем известных предметов, которые он мог выби-
рать и комбинировать по своему усмотрению.
Оказалось, что по характеру ответов всех детей можно бы-
ло очень четко разделить на группы и с большей вероятно-
стью прогнозировать, предсказывать особенности их поведе-
ния. Дети выделяли в основном следующие сферы действи-
тельности: бытовую, учебную, общения и других человеческих
отношений, сферу «необычного» (сказочное содержание отве-
тов). Выделение той или иной сферы достаточно устойчиво и
позволяет говорить о типах ответов. Причем процентное со-
отношение разных типов ответов меняется на протяжении
младшего школьного возраста. Так, авторами выявлено, что
количество детей, выделяющих преимущественно бытовую,
привычную им сферу, составляли почти две трети первого
класса, группу вдвое большую по сравнению с четвертым
классом. А дети, ориентирующиеся в ответах на общение, на
отношение людей, в первом классе составляют 14%, зато в
четвертом классе - 50%.
Эти факты заслуживают внимания, так как показывают,
как меняются средства проявления индивидуальности ребен-
ка, как меняется материал, на котором развертывается спо-
собность понимать точку зрения других, выделять содержание
отношений других людей к себе и свое отношение к ним. Дан-
ные экспериментальные факты перекликаются, например, с
148
исследованиями взаимоотношений в группах детей разного
возраста, где устанавливается изменение содержания отноше-
ний детей друг к другу и к другим. В.С.Мухина замечает, что
трех- четырехлетние дети дают своим сверстникам оценки,
которые повторяют оценки взрослых, но «постепенно оценки
становятся более содержательными. Положительно оценива-
ются дети, которые знают много игр, делятся игрушками и
так далее.
Оценка со стороны группы особенно важна для детей на-
чиная с четырех-пятилетнего возраста. Они стараются воз-
держиваться от поступков, вызывающих неодобрение сверст-
ников, заслужить их положительное отношение»'.
Степень детерминированности поведения человека внеш-
ними свойствами ситуации действия как условие проявления
его индивидуальности отмечалась и в исследованиях по пси-
хологии мышления, где, в частности, было показано, что
творческое нестандартное мышление возникает только в том
случае, когда человек может выйти за пределы непосредст-
венно заданной ситуации, проанализировать ее условия с
другой точки зрения.
Индивидуальность проявляется в характеристике тех
свойств предметов объективного мира, которые становятся
средством установления отношений с другими. Эта характе-
ристика индивидуальности широко применяется в литературе
и искусстве, когда писатель рисует словесный портрет своего
героя, а художник или скульптор - зрительный образ.
Вспомните хотя бы описание внешности Льва Толстого,
данное Горьким: «У него удивительные руки, — некрасивые,
узловатые от расширенных вен, и все-таки исполненные осо-
бой выразительности и творческой силы. Вероятно, такие
руки были у Леонардо да Винчи. Такими руками можно сде-
лать все. Иногда, разговаривая, он шевелит пальцами, посте-
пенно сжимает их в кулак, потом вдруг раскроет его и одно-
временно произнесет хорошее, полновесное слово»2.
Способность взаимодействовать с другим человеком вклю-
чает, по моему мнению, выделение человеком своего отноше-
ния к миру и людям. Свое неповторимое отношение к миру
возникает только в условиях реального, практического взаи-
модействия с миром на основе усвоения системы отношений
Других людей к самим себе, к вещам. Отношение как проявле-
ние индивидуальности наряду с предметным содержанием
' Мухина B.C. Психология дошкольника. - М., 1975.-С. 148.
2 Горький А. М. Собр. соч.-М., 1979.-Т. 16.-С.88.
149
 
 создает «внутреннюю модель» мира. Можно сказать, что чем
в большей степени человек способен выделить свое отношение
к миру, тем больше у него возможности состояться как лич-
ность, как индивидуальность, так как это условие оценки
отношений других людей. Выделение этих отношений, а сле-
довательно, выделение своего отношения способствует мно-
гозначности действия, преодолению шаблонов, в конечном
счете - творчеству.
Тепло описывает момент зарождения этого явления Я.Кор-
чак: «Почему с такой самозабвенной радостью гасит спичку.
волочит комнатные туфли отца, несет скамеечку бабушке?
Подражает? Нет, нечто значительно большее и ценнейшее.
- Я сам, - восклицает ребенок тысячи раз жестом, смехом.
мольбой, гневом, слезами»'. Ребенок уже проявляет отноше-
ние - свое отношение к людям, к миру предметов, к возмож-
ности взаимодействовать с ними. Это отношение состоит в
умении оценивать свои возможности, анализировать кон-
кретную ситуацию с учетом своих возможностей, в умении
ставить цель и достигать ее.
В характере отношения человека к внешнему миру и себе
проявляются особенности обобщения своей конкретно-практи-
ческой деятельности. Что главное выделяет человек в этом
опыте, какие свойства вещей - будет определять и дальнейшие
действия человека. Обобщению подвергается все; обобщаются
движения, эмоциональные состояния и так далее. Обобщения
дают возможность во «внутренней модели» предвидеть свои
действия и возможные свойства предметов.
Главным средством обобщения является язык, где каждое
слово обобщает. В речи начинающего говорить малыша уже
наблюдается обобщение как предвидение, хотя бы в самой
простой форме. Малышу 2 года 2 месяца: «Сейчас мы будем
спать, потом пойдем гулять, будем кушать и играть, и гулять,
потом опять спать».
Дошкольник стремится к обобщению в своих бесчисленных
«Почему?». В юношеском возрасте изобретение и разрушение
универсальных законов становится любимым занятием.
Материал обобщения тесно связан в любом возрасте с
особенностями ведущей деятельности - той формы активно-
сти ребенка, которая определяет его развитие. Это можно
наблюдать, например, при анализе возрастных особенностей
восприятия человека человеком: «Возрастные сдвиги в вос-
приятии человека, - пишет И. С. Кон, - включают, таким об-
Корчак Я. Как любить детей. -М., 1973.-С.20.
150
разом, увеличение числа описательных категорий, рост гиб-
кости и определенности в их использовании; повышение
уровня избирательности, последовательности, сложности и
системности этой информации, использование все более тон-
ких оценок и связей; рост способности анализировать и объ-
яснять поведение человека; появляется забота о точном изло-
жении материала, желание сделать его убедительным. Те же
тенденции характерны для самоописаний, которые у подрост-
ков и юношей имеют гораздо более личностный и психологи-
ческий характер и одновременно сильнее подчеркивают отли-
чия от остальных людей»'.
Материал, который ребенок может обобщить, научиться
обобщать и сам способ обобщения (по существенным или
случайным признакам), во многом определяется содержанием
его взаимодействия со взрослым человеком.
Взрослый, предлагая вариант обобщения, создает возмож-
ность выбора. Они рядом, эти два слова: индивидуальность и
выбор, заключающие в себе целый мир научных и житейских
проблем. Попробуем перечислить хотя бы некоторые из них.
Вот житейские проблемы: малыш не может, как все, посещать
детский сад, плачет целый день, болеет; молодая женщина
испытывает страх перед интимной близостью с любимым
человеком; мальчишка к двум годам научился читать и ему
нечего делать на уроках чтения, но он совсем не может писать
грамотно и каллиграфически; а этот молодой человек слышит
только себя - с ним невозможно говорить, утомляет собесед-
ника потоком разрушительных фраз, где «я» повторяется во
всех возможных вариантах; а этот молчун - сказать слово для
него задача с таким числом неизвестных, что он и сам не мо-
жет их сосчитать, а она... Это все житейские проблемы, кото-
рые просят об одном - замечайте нас как проблемы человека,
как проблемы, которые заставляют видеть другого не как
подобие себя, а как непохожего ни на кого. Этой непохоже-
стью мы и заявляем о своей единичности, о своей уникально-
сти, наконец о факте своего существования.
А вот научные проблемы. Выписываю их из учебника по
психологии, где говорится о том, что есть особая отрасль
психологической науки - психология индивидуальных разли-
чий. Но! Наука изучает закономерности, значит, можно найти
закономерное и в индивидуальном. Здесь и говорится о струк-
туре индивидуальности, о типах индивидуальности, обсужда-
ется понятие темперамента и характера, анализируются спо-
' Кон И.С. В поисках себя: Личность и ее самосознание.-М., 1984.-С. 218.
151
 
 собности, которые делятся на общие и специальные. А вот
другая наука - биология, она тоже изучает индивидуальные
особенности жизни человеческого организма. Ее данные бу-
дут полезны в понимании здоровья как индивидуального
свойства человека. Философия, этика, медицина, экология
тоже анализируют индивидуальность человека, пытаясь най-
ти закономерное в индивидуальном.
В бытовой жизни индивидуальность человека буквально
заставляет считаться с собой, тогда как в научном исследова-
нии индивидуальность подвергается анализу, и в ней скорее
будут проступать черты закономерного, составляющего
предмет научного анализа. Нужно ли это знание конкретному
человеку, живущему бытовой жизнью, нужно ли ему знание о
закономерном в его индивидуальной жизни? Хочу ответить
на этот вопрос утвердительно, приведя для убедительности
пример из своей работы практическим психологом. Пример
грустный, но требующий понимания в свете заявленной для
обсуждения проблемы: на мальчика жаловались все учителя -
на уроках витает в облаках, ничего не делает, на замечания не
реагирует, уроки пропускает часто без всяких уважительных
причин, кривляется - мимика какая-то ненормальная, дерга-
ная. Думаю, что продолжать описание жалоб не надо, они
почти с хрестоматийной точностью воспроизводят картину
манифестации шизофрении в подростковом возрасте, доста-
точно еще раз взглянуть в учебник детской психиатрии, чтобы
убедиться в этом. Но(!) болезни еще нет, еще только первая
манифестация, первая заявка на ее возможное присутствие. Я -
психолог - могу зафиксировать грозные предвестники болез-
ни с помощью специальных методик. Но(!) сразу же передо
мной встает вопрос о том, кому и для чего может быть нужно
знание о потенциальной болезни, полученное мной?
Кому? Как распорядятся этим знанием об индивидуально-
сти мальчика люди, которые его окружают, как распорядится
этим знанием он сам, переживающий далеко не лучший мо-
мент в своей жизни, - ему кажется, что все против него и его
никто не любит?
Психологическая информация, полученная на основе на-
учного знания о природе индивидуальности человека, о ее
структуре, говоря научным языком, создает условия для про-
гноза возможного развития человека. Другими словами, как
бы придает человеческой неопределенности - определенность,
а мы с вами уже говорили, что у человека есть свойство оп-
равдывать ожидания. Сказать о человеке, что он будет таким-
то и таким-то, значит в известном смысле определить его
152
судьбу, повлиять на его возможные выборы, на его свободу
быть самим собой... Научная проблема понимания структуры
индивидуальности сливается с этической проблемой влияния
одного человека на другого. Знаменитое «Не навреди!» стано-
вится главным критерием работы, достоверность научных
данных подвергается не только проверке на истинность, но и
на целесообразность использования этих данных, полученных
безличным научным методом в индивидуальной судьбе чело-
века. Но(!) надо принимать решение, профессиональное реше-
ние, и я говорю с учителями о праве каждого человека на
ошибку, заблуждение, поиск своей истины, о необходимости
прощения и понимания, о профессиональном долге и их лич-
ных чувствах, обходя конкретное содержание информации о
мальчишке, которого мне искренне жаль, так как ему пред-
стоит жизнь с собственной болезнью, ежедневная борьба за
собственное Я. Я говорю с его мамой, вернее, она говорит со
мною, надеясь на чудо, на случайность, хотя, оказывается,
давно предполагает неладное - для того есть все основания.
И мы говорим с ней не только о сыне, но и о ней самой, о ее
ответственности за его и ее жизнь, о ее ответственности за всю
семью, за болезни вообще - говорим много, пытаясь найти
возможные варианты понимания ситуации...
Вот вам и структура индивидуальности - научные терми-
ны наполняются живыми звуками голоса обеспокоенной и
виноватой женщины, а индивидуальность сидит, втянув голо-
ву в плечи, и боится посмотреть в глаза... Живое течение вре-
мени, роста, надежды, цели споткнулось об очертания факта,
характеризующего с беспощадной точностью картину потен-
циальной болезни.
Устойчивое и изменчивое, постоянное и меняющееся...
В их переплетении протекает психическая жизнь человека.
Психологи давно занимаются этим вопросом, определяя сте-
пень устойчивости разных качеств человека и связь этих ка-
честв друг с другом. Исследования обычно проводятся с по-
мощью тестов, которые удобны тем, что создают стандартные
условия для исследования какого-то качества и легко могут
быть воспроизведены через любое время; тесты обрабатыва-
ются количественно, и строгая наука может применять стати-
стические приемы доказательства достоверности своих дан-
ных. Вы можете проверить некоторые свои качества с помо-
щью методик, помещенных в конце книги, а потом, если вам
это будет интересно, проверить результаты через пару лет.
Тогда, наверное, стихи Н.Заболоцкого приобретут математи-
ческий смысл:
153
 
 Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
Лишь именем одним я называюсь, -
На самом деле то, что именуют мной, -
Не я один. Нас много. Я - Живой.
Что же по этому поводу могут сказать научные данные?
Обобщая известные мне материалы, можно описать следующие
закономерности: к числу устойчивых качеств личности отно-
сятся потребность в достижении и творческий стиль мышления.
А вот активность, переменчивость настроения, самокон-
троль, уверенность в себе зависят от образования, профессии
гораздо больше, чем от возраста.
У мужчин самыми устойчивыми качествами оказались
такие, как пораженчество, готовность примириться с неуда-
чей, высокий уровень притязаний, интеллектуальные инте-
ресы, изменчивость настроения, а у женщин - эстетическая
реактивность, жизнерадостность, желание дойти до преде-
лов возможного.
Разной степенью устойчивости отличаются не только от-
дельные личностные качества, но и типы личности. К этому мы
вернемся несколько позже, более подробно, а пока продолжим
перечислять из данных исследований следующие факты.
Очень постоянными являются такие качества мужчин, как
надежность, продуктивность, честолюбие, хорошие способно-
сти, широта интересов, самообладание, прямота, дружелюбие,
философские интересы, удовлетворенность собой. Такие люди
высоко ценят независимость и объективность, у них также
выражены такие качества, как положительное отношение к
себе, чувство благополучия, интеллектуальная эффективность
и психологическая настроенность ума.
Очень устойчивы и черты неуравновешенных мужчин со
слабым самоконтролем, для которых характерна импульсив-
ность, непостоянство. Если подростками они отличались бун-
тарством, болтливостью, любовью к рискованным поступкам
и отступлением от принятого образа мышления, раздражи-
тельностью, негативизмом, агрессивностью и слабой контро-
лируемостью, то и во взрослом состоянии у них наблюдается
пониженный самоконтроль, склонность драматизировать свои
жизненные ситуации, непредсказуемость, экспрессивность, не-
постоянство.
Существует и другой устойчивый мужской тип. В подрост-
ковом возрасте он отличался повышенной эмоциональной
чувствительностью, самоуглубленностью, склонностью к са-
моанализу. Эти мальчики плохо себя чувствовали в неопреде-
ленных ситуациях, не умели адаптироваться, были зависимы и
154
недоверчивы, не верили в свои успехи; и взрослыми они оста-
лись столь же ранимыми, склонными уходить в себя, испыты-
вать к себе жалость, напряженными и зависимыми.
Среди женщин высоким постоянством свойств обладают
те, у кого выражена уравновешенность, общительность, теп-
лота, привлекательность, зависимость и доброжелательность.
А также такие качества, как ранимость, импульсивность, сла-
бый самоконтроль, зависимость, раздражительность, измен-
чивость, болтливость, мятежность, склонность к драматиза-
ции своей жизни, жалость к себе и т.п.
Сильно меняются другие типы людей. Так, очень меняются
мужчины, у которых бурная юность превращается в спокой-
ную, размеренную жизнь. Меняются и женщины-интеллек-
туалки, которые в юности были заняты умственной работой,
интеллектуальными поисками. Со временем они становятся
мягче, теплее, коммуникативнее.
Известный психолог И. С. Кон в своей книге «В поисках
себя» замечает, что стабильность многих личностных черт
можно считать доказанной, хотя нельзя не оговориться, что
речь идет преимущественно о психодинамических свойствах,
так или иначе связанных с особенностями нервной системы.
Какие это свойства? Прежде всего те, в которых проявляются
основные параметры, присущие силе, выносливости и под-
вижности нервных процессов. Все они содержат в себе харак-
теристики поведения человека, основанные на его возможно-
сти поддерживать и вызывать напряжение в своей активности,
в возможности сопротивляться обстоятельствам, разрушаю-
щим активность. Так и вспоминается переполненный вагон
утренней электрички Ярославль - Москва, где, несмотря на
утренний час, путешественников заботливо развлекали гром-
кой эстрадной музыкой. Тем не менее многие спали, не обра-
щая внимания на явно усиливающееся воздействие навязчиво-
го музыкального фона. А сколько людей могут уснуть при
любых обстоятельствах! Им не мешает свет, движение вокруг;
другие же пользуются снотворными, чтобы только на время
избавиться от мешающего внешнего раздражения. Это только
внешний рисунок психодинамических свойств человека. В быту
чаще всего эти свойства описывают одним словом - нервный, а
антоним ему есть - спокойный.
Сила и спокойствие идут рядом в понимании и оценке
свойственных человеку особенностей поведения. А вот сла-
бость соседствует с беспокойством, зависимостью, необходи-
мостью приспосабливаться, отказываться от себя, тогда как
выносливость сродни самосохранению, а невыдержанность
155
 
 сестра неуравновешенности, вспыльчивости, конформности.
Подвижный человек способен к гибкому приспособлению, к
изменчивости, тогда как инертный реагирует стандартно, скло-
нен к шаблону, повторению... Так, кажется, и напрашивается
вопрос о том, что же лучше, какое психодинамическое качест-
во или их сочетание? Хорошо, что такого вопроса для науки
психологии нет. Она не занимается оценкой бытовой ценно-
сти человеческих качеств, она просто исследует их, констати-
руя содержание, выводя закономерности, предлагая методы
для исследования качества или группы качеств. Но вопрос о
том, какое качество лучше, неизбежно возникает в другой
ситуации, где психолог от получения научных закономерно-
стей переходит к решению задач практической психологии.
Это особые задачи, остановимся на них немного подробнее.
Практическая психология складывается в нашей стране
буквально на наших глазах: она специфична как наука тем,
что предметом практической психологии является индивиду-
альная жизнь человека. Психолог получает возможность
вмешиваться в жизнь другого человека через получение о нем
психологической информации, через сообщение этой инфор-
мации другим или самому человеку, через использование этой
информации психологом в общении с обследуемым челове-
ком. Вот тогда-то и возникает проблема оценки того или ино-
го качества личности, так как сообщение человеку (или о нем)
психологической информации может содержать как явную,
так и скрытую оценку, связанную с пониманием содержания
психологической информации. Конкретный пример: психоло-
гу надо сообщить родителям ребенка, что в ходе обследова-
ния у их единственного сына выявлен очень низкий уровень
интеллекта. Как это сказать, не вызвав у родителей усиления
оценки интеллекта их ребенка? Или другой вариант той же
проблемы - психологическое обследование выявило, что у
взрослого человека крайне выражено такое качество, как
враждебность. Перед психологом вопрос: «Как обсуждать и
обсуждать ли вообще это качество со взрослым человеком?»
Подобные проблемы типичны для практической психологии,
ориентированной на особый кодекс норм в отношении психо-
лога и обследуемого - этический кодекс психолога, который
предостерегает его от использования оценок «хорошо - пло-
хо» при анализе черт, качеств и других устойчивых характе-
ристик исследуемого лица.
Одной из наиболее жестких по требованиям оценок ка-
честв человека является ситуация экспертной психологиче-
ской оценки человека на соответствие неким требованиям
156
,   „uupn требованиям профессии). Это выглядит как ситуа-
^Зтбор^. Вспоминаю свою профессиональную ситуа-
ц   Ила'изпятнадцати претендентов на одно рабочее ме-
ц няпоТыло отобрать одного. Оценка качеств происходила
"ТованияМ, предъявляемым работодателем к претенден-
"Яоя ^даТа состояла в том, чтобы выявить соответствие
Гх качеств требованиям, которые предъявил заказчик. Сооб-
шиГему необходимые данные, право выбора конкретного
Гботника то есть его оценку, психолог не берет на себя. Я это
^н'делала но по моим результатам можно было увидеть,
"зна^и? и оиенить, степень соответствия претендентов на
^пжноЙь Ъо-t один из вариантов, когда качества человека
"ог^т оказаться «плохими» (пишу это слово в кавычках, что-
fi„ y паз показать относительность его значения).
Жизнь постоянно ставит перед человеком задачи, решение
которых Требует ориентации на свое Я. Это прежде всего
данные ситуации выбора. Мы уже говорили, что пережи-
ваниевозможности, неопределенность как начало рождения
человеческиактивности требуют от человека обращенности
к S^Z^ Я. Чтобы действовать целенаправленно, долж-
но ппо^^и узнавание своего, должно появиться «Я хочу».
Sтогда из"хаоса возможностей родится поведение - осознан-
ное и целенаправленное, характеризующее человека.
БыГс"бЫо^ибкой считать, что каждый выбор является мо-
пальньш выбором. Нет, нет и нет... Притягательность вещи,
Хйтельнос^ь запоминания, поиск оптимального способа
решения Оческой задачи было бы неправомерно отождеств-
ить^ морально осознанным выбором. Психологов давно при^
влекает^агадочность избирательности - каждому свое. И это
влекает в ка^ом акте человеческой жизни. Поразительно то,
что в такой избирательности есть своя устойчивость, позво-
ляют говорить об устойчивости, о направленности выбора.
Во^им^р из экспериментов, проводимых под руководством
НТнепомнядай: перед ребенком (младшим школьником)
лежит мно^о^артинок - больше двадцати. Глаза разбегаются,
^^оай любые Но если повторить ситуацию выбора, то мож-
?о увидеть ^о ребенок выбирает предметы на картинках по
^pelSoMy правилу, которое сам не может сформулировать
инач? Столькословами: «Мне это больше нравится».
Ком^ что Правится? Варианты такие: игра, познание ново-
го н^вится^ учиться, нравится быть с другими, нравится быть
^'"SM Авторы назвали это личностной ценностностью,
то есть важной сферой жизни, теми отношениями, в которых
он выделяет и осознает свое Я.
157
 
 Другими словами, в этом выборе важного для себя в окру-
жающем мире человек находит не только предметы с их свой-
ствами, но он находит через них и свое Я с его собственными
свойствами.
Вот почему предметы, окружающие человека, начинают
говорить о нем. Послушаем, как это бывает.
«Он никогда не носил пестрядевого халата, какой встрети-
те вы на многих деревенских дьячках; но заходите к нему и в
будни, он вас всегда примет в балахоне из тонкого сукна,
цвету застуженного синего картофельного киселя, за которое
платил он в Полтаве чуть не по шести рублей за аршин», - это
Н. В. Гоголь из «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
А это А.И.Куприн: «Большую часть избы занимала огром-
ная облупившаяся печка. Образов в переднем углу не было. По
стенам, вместо обычных охотников с зелеными усами и фиоле-
товыми собаками и портретов никому не ведомых генералов,
висели пучки насушенных трав, связки сморщенных корешков
и кухонная посуда. Ни совы, ни черного кота я не заметил, но
зато с печки два рябых солидных скворца глядели на меня с
удивленным и недоверчивом видом», - строчки из «Олеси».
Предметы говорят о человеке, его качествах, а сам человек
часто затрудняется сказать о причинах своего предпочтения,
объясняя его тем, что к этому тянуло или тянет - это мое, а
другое не мое; от этого замирает сердце, а то оставляет рав-
нодушным, что-то понятно, почему можно любить (например,
котиков), а о чьей-то любви (например, к змеям) можно ду-
мать только с пониманием возможного сумасшествия такого
человека. Как и любовь, избирательность отношения к пред-
мету, к вещи, к делу является одной из великих тайн человека,
да, пожалуй, и всего человечества.
Объяснения находятся самые разные, я могу назвать не-
сколько психологических понятий, которые пробуют объяс-
нить появление избирательности; кроме понятия ценностно-
сти личности это могло бы быть понятие апперцепции, на-
правленности личности, понятие проекции, понятие полевого
поведения, а также понятие воли и ситуативности и многих
других. Не останавливаясь на каждом из них подробно, скажу
только, что они принадлежат разным авторам, которые пы-
тались объяснить, почему в одной и той же ситуации люди
видят разное, действуют и чувствуют по-разному... Не согла-
шаясь друг с другом, опровергая и дополняя друг друга, пси-
хологи едины в одном - этот факт есть, он обладает удиви-
тельно устойчивыми свойствами в жизни человека, его можно
изучать, а изучив, предвидеть поведение человека.
У человека есть это право - право видеть, слышать, чувст-
вовать, думать по-своему, проявляя, таким образом, свою
индивидуальность.
У каждого человека есть возможность и потерять свою
индивидуальность, отказавшись, отрекшись от своего права
на нее.
С момента рождения ребенка этим его правом владеют ро-
дители, которые уже прошли известный жизненный путь. На
этом пути и у них была возможность пережить наличие этого
права человека - быть самим собой. Как они его пережили?
Ответ на этот вопрос будет содержанием их отношений с ре-
бенком, в которых они и будут его конкретизировать через
свое воздействие на его внутренний мир.
Степень такого воздействия может быть разной. При
очень сильном воздействии можно говорить о поглощении
взрослым внутреннего мира ребенка; психологи часто назы-
вают подобные отношения симбиозом. Предельным выраже-
нием его является не только психическая, но и физическая
зависимость человека от человека. Меня поразили в свое вре-
мя факты, говорящие о том, что у ребенка, которого из-за его
физических недостатков постоянно носят на руках, не разви-
вается даже автономная терморегуляция. Даже эта, казалось
бы, естественная функция организма потенциально содержит
в себе требование независимости, предполагает право на ин-
дивидуальность.
Взрослый человек, испытывающий воздействие другого
человека или ситуации, тоже может отказаться от собствен-
ной индивидуальности, строя поведение каждый раз в точном
соответствии с требованиями кого-то или чего-то. Тогда его
Я рассыпается на множество не соответствующих друг другу
образований, Я становится поли-Я, теряется его целостность.
В конечном итоге человек перестает узнавать сам себя, его
поведение становится непредсказуемым для окружающих.
Человек может оказывать воздействие и сам на себя, раз-
рушая собственную индивидуальность бесконечной критикой
себя, обесцениванием, нарушением собственных перспектив
через отказ от изменения и развития, через постоянное срав-
нение себя с другими, через обесценивание собственной жиз-
ни, через переоценку роли прошлого в настоящем, через...
Способов разрушения собственного Я очень много, но всех их
объединяет одно весьма существенное свойство - человек
ограничивает способ понимания самого себя, что можно
сравнить с попыткой понять устройство цветка с помощью
какого-то одного прибора, неважно какого - ножа или мик-
158
159
 
 роскопа, важно, что сложное тело цветка, зависящее от мно-
жества факторов, начинает рассматриваться только под од-
ним углом зрения. Бедность знания обеспечена, целостность
становится труднодостижимой, о ней приходится говорить с
большой долей вероятности.
Думается, что аналогичная картина выстраивается и в
ситуациях, где человек прибегает к тому или иному способу
разрушения собственной индивидуальности, в то время как
построение и сохранение индивидуальности (как своей, так
и другого) требуют особого напряжения, особой энергии по
проявлению индивидуальности как для других, так и для
себя самого.
О наличии этой работы говорит, по моему мнению, доста-
точно красноречиво факт, отмечаемый многими исследовате-
лями мифов. В мифах слова, обозначающие отношения чело-
века, появились самыми последними, если ориентироваться на
хронологию лексики мифов. Подробно об этом есть, например,
в работах знаменитого исследователя мифов М.И.Стеблин-
Каменского, у А.Ф.Лосева или у В-В. Виноградова, в работах
по лексикологии и психолингвистике. , ,. .
Для психолога важно, что эти слова позволяют обозначить
психологическое пространство индивидуальности человека,
их и называют средствами субъективной модальности. «Может
быть, кажется, вероятно, приблизительно, видимо и тому по-
добное» - это слова, которые говорят о наличии особой ре-
альности - психической. Они не связаны с содержанием объ-
ективного предмета, они, можно сказать, напрямую связаны с
содержанием чувств, мыслей человека, характеризуют его
цели и возможности, позволяют выделить переживание цело-
стности своего Я.
Если метафора выражает субъективное через свойства
предметов внешнего мира, то средства субъективной мо-
дальности открывают и самому человеку, и воспринимаю-
щим его людям возможность увидеть динамику внутреннего
мира, движение в собственном психологическом простран-
стве - путь от «может быть» к «да», путь от «вероятно» к
«точно», от «кажется» до «очевидно». Причем это движение
может быть в любом направлении - и от «очевидно» к
«кажется», и от «да» к «может быть». Такое движение в соб-
ственном отношении - один из самых общих способов воз-
действия на собственную индивидуальность, ее проявление
как для себя, так и для других.
Но если этого движения нет, если все предопределено или
предопределяется кем-то, например, сильным, имеющим власть
160
над вами или над другим, то необходимость в субъективной
модальности исчезает, она создает неопределенность, она ме-
шает. Определенностью легче управлять! Так, индивидуаль-
ность становится безликостью - однообразность уничтожает
разнонаправленность, и постепенно пропадает возможность
обладать динамичной индивидуальностью.
Вы скажете, что это теоретические домыслы. Увы, множест-
во конкретных психологических исследований показывает, что
к концу подросткового возраста практически все психические
процессы человека становятся деиндивидуализированными, а
это значит, что возможности создания собственной картины
мира, собственной индивидуальности значительно умень-
шаются, встает особая задача - формирования индивидуально-
сти у старших подростков, у взрослых.
Надо сказать, что ее решение предполагает психотера-
певтическую работу по возвращению человеку, которого
обучают, вариабельности действия, отношению к этим ва-
риациям, короче говоря, показывают, что шаблон, ограни-
чение своих действий самим же человеком делают его не-
продуктивным, а вариативность и отношение к его ценности
рождают продуктивность. Я бы сказала шире - рождают инди-
видуальность, позволяют ей существовать как динамичности
внутреннего мира человека.
Индивидуальность человека, его единичность, его относи-
тельная независимость от всех и вся и в то же время предель-
ная зависимость от всего и всех осознаются нами далеко не
всегда. Есть особые жизненные ситуации, когда такое осозна-
ние как признание своей индивидуальной целостности стано-
вится неизбежным - это ситуации морального выбора.
Основное отличие их в том, что моральный выбор откры-
то ставит перед человеком проблему осознания им смысла
жизни, своей в первую очередь. Это осознание требует от че-
ловека конкретного решения, действия, диктует содержание
переживания, но все конкретное опирается на идеальное -
обобщенное представление о человеке, смысле жизни.
Нравственный выбор - это конкретизация обобщенного
знания, переживания, действия... Это особое движение от
абстрактного к конкретному, от общего к частному. У чело-
века нет полной свободы в данном движении, но нет и пол-
ной независимости от других... Человек сам принимает или
не принимает нравственные требования, сам осуществляет
их или не следует им, повинуясь своему нравственному чув-
ству, нравственному долженствованию, своему идеалу - идеа-
лу культуры...
6 Г. С- Абрамова
161
 
 Человеческое в человеке создается и задается его сущно-
стными отношениями с другими, теми отношениями, выра-
зить которые очень трудно, чтобы не сказать банальное
общеизвестное, и очень трудно - отношениями человеколю-
бия. О них говорили многие философы, психологи, поэты,
скажу о них словами Баха-Уллы: «Будьте как пальцы одной
руки, как части одного тела! Свет единства так могуществен,
что он способен озарить всю землю. Святыня единства соз-
дана: не считайте друг друга чужими. Вы плоды одного де-
рева и листья одной ветки» (цитирую по книге «Философия
любви» - прекрасный двухтомник, выпущенный в Москве в
1990 году).
Поэтическим языком в приведенной цитате выражено, ка-
жется, главное - все вместе и каждый на своем месте. Но свое
место - оно только для тебя, ты в жизни не лишний, ты не
занимаешь чье-то место. Твое остается твоим, но ты часть
целого, остаешься в себе и для себя этим целым. Полагаю, что
это похоже, хотя бы весьма приблизительно, на переживания,
которые возникают в ситуации морального выбора, того вы-
бора, когда человек встречается одновременно и со своей
человеческой сущностью, и со своей индивидуальностью.
Не думаю, чтобы в жизни таких ситуаций было много, да
они и не нужны как ежедневное напряжение, так как требуют
от человека -огромных энергетических затрат по осуществле-
нию выбора, принося в то же время расширение психологиче-
ского пространства собственной индивидуальности, где воз-
можна встреча с собственной сущностью.
Мы знаем такие ситуации, знаем людей, которые в них бы-
ли, мы даже называем их по-особому - герои.
Герой - не только отличие от других, это характеристика
особого усилия, совершенного человеком, усилия, которое
позволило ему вырваться на новый уровень жизни. Вот и
становится героиней пожилая женщина в свои семьдесят с
небольшим лет, освоившая игру на гармони; вот и становит-
ся героиней другая .- молодая - женщина, которая взяла в
свою семью чужих детей и заботится о них, она им, чужим, -
мама; вот и становится героем мальчишка, бросившийся
защищать слабого котенка... Герои только говорят людям:
вы можете быть лучше, вы - можете... В их действиях новый
смысл и новый потенциал для всех, они придают человеку
новое, более высокое, значение; недаром о них говорят, что
они, герои, несут свет...
Герои своими действиями, поступками увеличивают пред-
ставление человека о его возможностях, создают, как гово-
162
пят в кибернетике, новые степени человеческой свободы.
Это о них сказал Василий Белов в рассказе «Бобришин
vrop»: «Герои, герои, герои... Как часто думается о том, что
мужество живет только под толстой, ни к чему не чувстви-
тельной кожей; а сила рождает одну жестокость и не способ-
на родить добро, как ядерная бомба, которая не способна ни
на что, кроме как однажды взорваться. А может быть, есть
сила добрая и есть могущество, не прибегающее к жестоко-
сти? Может быть мужество без насилия? Нельзя жить, не
веря в такую возможность. Но как трудно быть человеком,
не огрубеть, если не стоять на одном месте, а двигаться к
какой-то цели.
Ведь стоит самым нежным ногам одно лето походить по
тайге, и ноги огрубеют, покроются толстой кожей - кожей,
не способной ощутить раздавленного птенца. Не потому ли
мы так изумительно научились оправдываться невозможно-
стью рубить лес без щепы и ограничивать борьбу за новое
всего лишь разрушением старого? Чтобы разрушить, всегда
требовалось меньше усилий. Ах, как любят многие из нас
разрушать, как самозабвенно, как наивно уверены в том,
что войдут в историю. Но ни один хозяин не будет ломать
старую избу, не построив сперва новую, если, конечно, он не
круглый дурак; ведь даже муравьи строят сперва новый му-
равейник, оставляя в покое прежний, иначе им негде ук-
рыться от дождя».
Шанс стать героем есть у каждого из нас, взявших на себя
труд быть человеком, то есть осуществить в себе свое инди-
видуальное как всеобщее. Не каждый из нас берет на себя
этот труд, прибегая к разным формам ухода от него, заменяя
жизнь псевдожизнью, содержание которой можно было бы
связать со значением слова «соответствовать». Это слово
предполагает наличие кого-то или чего-то, что определяет
активность человека, придает ей извне направление, вектор
движения.
Можно сказать, что внутреннее напряжение организуется
внешними воздействиями. Псевдожизнь - это и есть актив-
ность, направленная на достижение внешнего соответствия,
человек организован внешним ритмом, внешним предметом,
внешним воздействием, он деградирует, если это внешнее
пропадает. Выбор становится невыносимым.
Наверное, вы знаете людей, которые не любят выходные
и праздники - им некуда деть себя. С собой надо что-то де-
лать, неопределенность лишает возможности реагирования,
надо жить. А это трудно, приходится заниматься самоорга-
163
 
 низацией. Но на фоне псевдожизни такого не освоишь. При-
ходится искать псевдозаместителей. Они всегда под рукой,
только протяни ее навстречу алкоголю, наркотику, долго-
временному сидению перед экраном телевизора; только от-
правься на поиски своего кумира - даже в уме (для этого не
обязательно ехать за моря) - и он появится, чтобы опреде-
лять твою жизнь.
Псевдожизнь обладает особой притягательной силой, так
как она не требует от человека усилий по построению внут-
реннего мира. Она заменяет внутренний мир, искренние мыс-
ли и чувства ложными, фантомными. Замена происходит под-
час незаметно, когда, отказываясь от напряжения, связанного
с построением собственного Я, он отдает свою жизнь во вла-
дение другим человеком или подчиняется власти обстоя-
тельств, считая их источником всей своей жизни.
Э.Фромм писал о псевдосчастье и псевдоудовольствии,
характеризуя их как состояния человека, который живет в
мире иллюзий, мешающих ему даже ощущать свою субъек-
тивность. С этой мыслью хотелось бы не только согласить-
ся, но конкретизировать ее множеством примеров из прак-
тики психологического консультирования, когда человек в
той или иной форме отказывался от своего Я, от своей субъ-
ективности.
Вот только некоторые наиболее распространенные вари-
анты этого: девушка выходит замуж, не испытывая никаких
чувств, только потому, что она боится вообще не выйти
замуж; мужчина считает, что, говоря постоянно своей дочке
о ее полноте, воспитывает ее, так как делает это любя; роди-
тели на каждом шагу делают ребенку критические замечания
в полной уверенности в их пользе; ребенка отправляют в три
школы сразу (общеобразовательную, спортивную, музы-
кальную) в полной уверенности в том, что способному ре-
бенку это жизненно необходимо именно в детстве; четырех-
летнего ребенка хотят отдать в школу, так как он уже умеет
читать и считать, а родители «боятся потерять время для его
развития»...
Так и хочется сказать: «Люди, остановитесь, хотя бы на се-
кунду остановитесь, чтобы вернуться к началу - к смыслу
собственной, да и чужой, жизни...» Трудно остановиться, труд-
но остановить... Сила инерции, сила собственной правоты,
обесценивающей жизнь - свою и чужую, - очень велика.
Она поддерживается и многими социальными фантомами,
социальными нормами и правилами, требующими от челове-
ка обесценивания своего Я. Вот только несколько таких «пра-
164
вил»: коллектив всегда прав; ты что - умнее всех? ты кто та-
кой? тебе что - больше всех надо? все не как у людей...
Вот и получается, что индивидуальность человека не дает-
ся ему вместе с собственным телом, а приобретается им через
развитие самоощущения, через приобретение возможности
самому для себя обосновывать свои же действия, свои же чув-
ства, свои же мысли, самому оценивать свои возможности,
развивать их или уничтожать. Существование этой реально-
сти давно выражено В. Шекспиром в его знаменитом: «Быть
или не быть?». Обращенный к себе, этот вопрос дает нам -
каждому из нас - право ответить: «Быть».
А вот каким быть, как быть? Эти вопросы требуют ответа
ежедневно, так как через них организуется пространство и
время жизни каждого человека.
Состоявшуюся человеческую индивидуальность можно на-
звать личностью, как писал Э.В.Ильенков: «Подлинная инди-
видуальность - личность - потому и проявляется не в манерни-
честве, а в умении делать то, что умеют делать и другие, но
лучше всех, задавая всем новый эталон работы. Она рождается
всегда на переднем крае развития всеобщей культуры, в созда-
нии такого продукта, который становится достоянием всех, а
потому и не умирает вместе со своим "органическим телом"»'.
Состояться как индивидуальность человеку можно только
тогда, когда его непохожесть на других является ценностью не
только для него самого. Ценность индивидуальности как об-
щественного, социального феномена далеко не очевидна, по-
этому многие из нас требуют подтверждения ее ценности са-
мыми разными способами. Один из них, как мы уже говорили,
это отказ от своей индивидуальности, появление того массо-
вого человека, о котором с болью, тревогой и скрытой надеж-
дой писал Ортега-и-Гассет: «Демагоги сгоняют (людей. - А. Г.)
в толпы, чтобы не дать личности возможности заняться само-
устроением, которое возможно только наедине с собой. Очер-
няя служение истине, они предлагают нам взамен мифы. Раз-
жигая страсти, они добиваются того, что люди, сталкиваясь с
ужасами жизни, приходят в исступление. Совершенно ясно,
что поскольку человек - это животное, которому удалось
уйти в себя, то человек в исступленном состоянии, постепенно
опускаясь, нисходит до животного уровня... Человеческая
жизнь теряет смысл и ценность...»г.
I Ильенков Э.В. Что такое личность? // С чего начинается личность. -
М., 1979.-С.234.
Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства. - М., 1991.-С.250.
765
 
 Только тогда, когда индивидуальность человека имеет
значение в его взаимодействии с другими людьми, только
тогда он может раскрыть свой талант, стать радостью для
других и для себя.
Ценность индивидуальности складывается из бытовых от-
ношений, в которых воплощаются ценности другого, цен-
ность самого человека. Как это происходит? Например так:
малыш прыгает на руках у мамы и вдруг шлепнул ее по лицу,
мама не отводит маленькой руки, не останавливает шалуна,
да еще сидящий рядом отец подзадоривает: «Так ей, так ей!»
Вот и шлепает рука сына по маминой щеке.
Точно в такой же ситуации другие взрослые ведут себя по-
другому. Шалун строго остановлен: «Нельзя! Маме больно!»
Такие понятные, житейские, распространенные сцены, а за
ними стоит целая система оценок, отношений, моральных и
нравственных норм. За простым действием ребенка кроется
отношение других людей к нему, несмышленому малышу, и, в
конечном счете, к самим себе.
Так происходит в любом действии. Если ребенок сломал
игрушку, то могут начаться упреки, вплоть до упрека в небла-
годарности. А он хотел посмотреть, как устроено, он «больше
не будет». Но не пропадет ли что-то важное после таких упре-
ков? «Нельзя» - это магическое слово. Нельзя резать ножом,
стучать молотком, высказывать свое мнение, читать «взрос-
лые» книги, дружить с девочкой... а потом разочарование во
взрослой жизни - ничего не хочет и не умеет делать, не умеет
вести себя с людьми - чересчур застенчив или развязан, не
умеет... Не научился, не развились способности.
Те способности, которые дают человеку силы быть самим со-
бой. Какие это способности, можно ли их выделить и назвать?
Ориентируясь на данные, которые доступны мне из пси-
хологической литературы, хотелось бы сказать, что такие
способности есть. Среди них, наверное, самое большое зна-
чение имеет способность вставать на точку зрения другого
человека, можно сказать даже шире - на точку зрения друго-
го, имея в виду и человека, и весь мир природы и предметов,
окружающих человека.
Через развитие этой способности у последнего появляется
его второе Я, диалог с самим собой. Через развитие этой спо-
собности появляется возможность видеть мир более много-
гранным, ярким, бесконечно меняющимся, выходящим за пре-
делы шаблонов и стереотипов, известных самому человеку.
Благодаря этой способности человек получает возмож-
ность перевоплощения в других, он как бы получает воз-
766
мощность быть универсальным, то есть он может быть всем,
я значит, у него появляется реальный шанс найти себя, стать
самим собой.
Можно предполагать, что развитие этой способности оп-
ределяет построение модели мира, в котором живет человек. В
детстве эта модель мира формируется через общение и взаи-
модействие со взрослыми, которые позволяют ребенку наме-
тить основные контуры такой модели, контуры добра и зла,
показывая их в виде чувств по поводу его действий, проявляя
собственные чувства к нему.
Через чувства взрослых ребенок начинает воспринимать
неоднозначность своего действия: замахиваться на маму нель-
зя, а отмахиваться от мухи можно и тому подобное.
Общаясь со взрослыми по поводу действий с предметами,
ребенок усваивает важнейшее свойство вещей - их неоднознач-
ность: большая коробка, например, становится маленькой ря-
дом с большущей, а палочкой можно есть как ложкой пона-
рошку, а вот линия на бумаге превратилась в дорогу. С мамой
тоже могут быть превращения - она стала лисой, а сам ребенок
превратился в зайчика, и так далее и тому подобное.
Такая неоднозначность вещей проявляется при взаимодей-
ствии с ними в тех случаях, когда есть отношение к их отдель-
ным свойствам или ко всей вещи в целом. Это следующий шаг
в развитии способности встать на точку зрения другого, зна-
комство с неоднозначностью свойств вещи открывает беско-
нечность данных свойств, а значит, бесконечную возможность
взаимодействия с ними.
В возрасте от одного до трех лет у детей развивается чув-
ство юмора как проявление отношения к многозначному ис-
пользованию вещи, к возможному существованию другой
точки зрения на эту вещь. Вот малыш надел носок на руку и
смеется. Нарисовал узор на руке и со смехом протягивает
маме. Научившись говорить, пробует шутить, специально
путая хорошо известное: «Мама Володя и сын Володя». При
этом ребенок доволен своей шуткой, понимает ее назначение,
относительность материала, на котором построена шутка.
Трехлетний шутит уже с полным знанием дела: «Я корова, я
тебя забодаю. Как смешно! Почему ты не смеешься?», «Ой,
бабушка надела дедушкину рубаху, как смешно!» Неловко
поскользнулся, засмеялся над собой: «Как я поскользнулся!»
При этом пробует поскользнуться еще раз и еще раз. Излюб-
ленным вопросом становится вопрос: «А что было бы, если...»
Что было бы, если бы все люди стали табуретками? Что было
бы, если бы других людей не было, а были только мы?
167
 
 Дальнейшее развитие способности вставать на точку зре-
ния другого происходит в сюжетно-ролевой игре, где все
содержание подчинено развитию этой способности и вооб-
ражения. В воображении отчетливо проявляется ориенти-
ровка на неоднозначность свойств вещи, преодоление фик-
сированное™, шаблонности свойств; действие с предметами
становится полифункционально, и ребенок, выполняя его,
способен уже отделить свойства предмета от отношения к
нему. Он уже может сказать о себе: «Я - врач, я - мама» и
тому подобное. Называя себя так, он уже задает для себя
определенные отношения с предметами, определенные от-
ношения между собой и людьми. В более позднем возрасте -
младшем школьном - появляется рефлексия, которая обога-
щает способность вставать на точку зрения другого новыми
возможностями, связанными с выделением своего внутрен-
него мира и воздействием на него. Во внутреннем плане дей-
ствий появляется планирование, основанное на предвидении
своего будущего и будущего другого. Это очень важное
приобретение, так как появляется не только понимание дру-
гого в конкретной ситуации, но и в перспективе будущего
взаимодействия с ним. Это, в свою очередь, способствует
освоению в подростковом возрасте норм морали и нравст-
венности, так как рост самосознания способствует форми-
рованию у человека особенного представления о свойствах
психической реальности.
Таким образом, развитие способности встать на точку
зрения другого в онтогенезе связано с пониманием свойств
психической реальности, обобщением этих свойств об образе
другого.
Индивидуальность человека проявляется тем в большей
степени, чем выше степень развития его способности пони-
мать неоднозначность действия, это помогает противосто-
ять шаблону, стереотипу поведения. При этом важнейшей
характеристикой индивидуальности будет действие в соот-
ветствии с нравственными принципами - действие по совес-
ти, которая, как известно, предполагает апелляцию человека
к самому себе, к своим нравственным чувствам, отражаю-
щим самое сущностное для человека - его же собственную
сущность. Естественно, что человек должен приобретать
свою сущность, чтобы у него был развит голос совести.
С сожалением приходится констатировать, что многие
люди отказываются по разным причинам (или им отказы-
вают в этом другие люди) от собственной сущности, отказы-
ваются от своей индивидуальности, проживая, в конечном
168
чете не свою, а чужую жизнь. Надо сказать, что основное
пепеживание, вызываемое такой жизнью, состоит в том, что
человек испытывает в основном негативные чувства по от-
ношению к другим - зависть, злость, раздражение, нетерпи-
мость и тому подобное.
Человек же, который живет своей жизнью, не испытывает
на себе разрушающего действия других людей, он сохраняет
то человеколюбие, которое отличает зрелую личность от лич-
ности ущербной и неполноценной. Можно было бы сказать
иначе - развитой индивидуальности другие люди не мешают
быть самой собой, а не состоявшейся - всегда кажется, что
кто-то занимает ее место в жизненном пространстве. Проил-
люстрируем это стихом:
Дано мне тело - что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник,'я же и цветок.
В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.
Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый с недавних пор.
Пускай мгновения стекает муть -
Узора милого не зачеркнуть.
О.Мандельштам, 1909г.
Человек, написавший такие стихи, жил в этом мире не гос-
тем, он чувствовал, что это его мир, его жизнь, его Я. Он не
только усваивал и присваивал, он создавал мир своей инди-
видуальности, создавал свое Я, свой микрокосмос.
Каждый человек ощущает свою индивидуальность через
переживание зависимости воздействующего на него мира,
существующего вне его. Такой, в первую очередь, предметный
мир врывается в жизнь каждого из нас с первого мгновения
появления на свет.
Для новорожденного характерно полное слияние собст-
венной активности с объектом, действие хватания возникает
только тогда, когда предмет вложили в руку, а мигание толь-
ко тогда, когда свет попадает в глаза. Но уже трехлетний ре-
бенок может выбирать, какое действие можно осуществить с
тем или иным предметом, ориентируясь на его свойства.
Взрослый человек к основаниям для выбора свойств предмета
169
 
 добавляет еще и свойство их полезности для осуществления
действия в настоящем или в будущем. Но даже взрослому
трудно устоять перед некоторыми свойствами предметов. В
памяти любого из нас есть сюжеты, когда мы останавлива-
лись, словно завороженные, перед каким-нибудь (совершенно
бесполезным) предметом, он притягивал, как магнит. Конеч-
но, помним и те ситуации, когда даже покупали что-то только
потому, что это престижно, что это есть у всех... Предметы
кроме их собственных свойств имеют еще и как бы сверхчув-
ственные свойства - те, что люди приписывают им в силу
обстоятельств действия с ними. Человек начинает зависеть от
таких свойств, они становятся для него магическими.
Магия предмета, его свойств очень велика, в психологии
есть специальное понятие, характеризующее зависимость че-
ловека от них, - полевое поведение, то есть поведение, кото-
рое определяется непосредственно воспринимаемыми свойст-
вами предметов.
Но одно из важнейших проявлений индивидуальности че-
ловека состоит в возможности быть относительно независи-
мым от этих свойств. Это ярко проявляется в задачах на сооб-
разительность. Попробуем рассмотреть, как выглядит поле-
вое поведение в решении таких задач. Вот одна из них: «Она
мне соседка, а я ей нет. Как это возможно?»
Если решать эту задачу, используя только свой опыт по-
нимания слова «соседка», то последняя не имеет решения. Но
если рассматривать ее через понимание соседства как отно-
шений между людьми, то решение находится сразу - я ее со-
сед. Полевое поведение здесь состоит в зависимости мышле-
ния человека от текста, в котором есть слово «соседка», при-
обретающее магическое влияние на процесс решения, ограни-
чивающее анализ задачи.
Для того чтобы полевое поведение не стало главным, дов-
леющим, в человеческой жизни должно произойти событие -
встреча со своим собственным Я, которое непохоже на свой-
ства предметов, которое похоже только на самого себя. Это -
переживания, обобщающие наличие дистанции между внеш-
ним и внутренним мирами: той дистанции, которая фиксирует
наличие границы между ними. Граница выражается в фено-
менах ухода в себя, когда человек становится независим, или
относительно независим, от магического воздействия предмета.
Внутренний мир обобщается человеком в понятии мое-не-мое,
переживается как открытый или закрытый для воздействия
других людей, как открытый или закрытый для воздействия
мира внешнего.
170
Существуют специальные механизмы, поддерживающие
относительное постоянство Я человека и препятствующие
его разрушению. Они называются защитными механизмами
личности.
Среди этих механизмов один из главных - вытеснение,
которое проявляется в том, что человек как бы забывает о
тяжелом и неприятном для него. Это не лицемерие. Человек
бессознательно вытесняет из сознания разрушающую его
информацию.
Как и всякий механизм, вытеснение может выдерживать
только определенные информационные нагрузки, и естест-
венно, что они индивидуальны для каждого человека. Каж-
дый обладает собственной устойчивостью, которую человек
переживает как наличие Я или его деформацию. Хотелось
бы сказать об этом словами П.Флоренского: «Расстройство
личности нередко сопровождается утратой имени его сосре-
доточенного места. Элементы личной жизни ослабляют свои
связи с именем...
Я начинает предицироваться случайными отдельными со-
стояниями, соревнующимися между собой и борющимися за
присвоение себе основной функции имени. Теперь уже имя
не покрывает сполна своего подлежащего - Я, но это последнее
предицируется и тем, и другим, и третьим - и ничем опреде-
ленным и устойчивым.
Многими лжеименами пытается назвать себя раздираю-
щееся между ними Я; а настоящее имя дается одним из
многих, случайным и внешним придатком. Настоящее имя
сознается как нечто внешнее личности, извне внедренное в
ее жизнь, могущее быть, как начинает казаться личности,
произвольно замененным и даже вовсе снятым. Наконец,
при дальнейшем расстройстве личности оно вовсе утрачи-
вается, но вместе с ним утрачивается и непрерывность соз-
нания...
Восстанавливается личность вместе с именем. Первый
проблеск самосознания воссияет во тьме как ответ на внезап-
но всплывший вопрос о самом себе: "Кто я?" Чтобы поста-
вить его, необходимо уже знать, хотя бы смутно, и ответ на
него: "Я - тот-то". Когда это сказано, самосознание зажило и
личность ожила, хотя бы не вполне целостная»'.
Вытеснение, забывание, казалось бы, существенного, от-
ражает изменения, происходящие в Я человека. Их можно
рассматривать как жизнь личности.
I Флоренский П. Имена//Характер и имя. - М., 1992.-С. 267.
171
 
 Другой защитный механизм личности - эго проекция или
перенос, бессознательный перенос собственных переживаний
чувств, влечений на кого-то другого, приписывание этому дру.
гому своих чувств, мыслей, переживаний. Так поступает ханжа,
приписывая другим собственные стремления, которые проти-
воречат его целостному представлению о себе. Через меха-
низм проекции человек распространяет свои переживания на
весь свет - его радость становится безграничной, его горе
затопляет весь мир, все вокруг должны ему сопереживать.
Проекция позволяет человеку расширять границы своего
Я практически до бесконечности, границы ее безмерны, но у
нее есть важное свойство - она лишает человека чувства
реальности другого - не только человека, но и всего мира.
В конечном итоге, это путь к одиночеству, путь к миру, в
котором будет только Я и никого больше. Грустная карти-
на, не правда ли?
Как говорится, все хорошо в меру, что в полном смысле
слова относится и к механизму проекции, хотя это очень
сильный защитный механизм, и человек иногда может про-
жить в своем космосе всю жизнь, так и не встретившись с
реальностью.
Но встреча происходит и бывает это, наверное, так:
Ты опять со мной
Ты опять со мной, подруга осень,
Но сквозь сеть нагих твоих ветвей
Никогда бледней не стыла просинь,
И снегов не помню я мертвей.
Я твоих печальнее отребий,
И твоих черней не видел вод,
На твоем линяло-ветхом небе
Желтых туч томит меня развод.
До конца все видеть, цепенея...
О, как этот воздух странно нов...
Знаешь что... Я думал, что больнее
Увидать пустыми тайны слов.
И.Анненский
Встреча с реальностью как преодоление механизма проек-
ции требует от человека не только интеллектуальных усилий,
но и особого чувства сопричастности к происходящему, того
чувства, которое позволяет переживать ответственность за
другого, воспринимать его как целостность, обладающую
своими неповторимыми свойствами.
172
Рсть еще один защитный механизм личности. Его распро-
тпаненность заставляет уделить ему должное внимание - это
национализация, самообман, в котором представлена попыт-
ка человека для самого себя и других людей обосновать свои
чувства и действия. Рационализация - это объяснение самому
себе самого же себя. Она дает человеку возможность не вы-
глядеть ущербным со своей же собственной точки зрения,
остаться понятным самому себе в трудных или даже неразре-
шимых обстоятельствах. Говоря по-другому, именно рацио-
нализация помогает не потерять свое лицо в своих же собст-
венных глазах. Как это бывает? Даже в языке есть специаль-
ные формы для выражения данного явления: «Что я, нанимал-
ся?..», «Сколько это можно терпеть?!», «Да это и святого из
себя выведет!» и тому подобное.
Занимаясь рационализацией, человек как бы очерчивает
для себя и для других людей границы своего Я, переживает
его ограниченность как факт существующий, с которым
надо считаться.
Все защитные механизмы (а их очень много) помогают
человеку решать его проблемы, хотя далеко не всегда адек-
ватным способом. Но даже если способ не является адекват-
ным проблеме, он является адекватным самому человеку, его
индивидуальности, ресурсам его Я. Так, человек при реше-
нии сложной жизненной задачи начинает пользоваться спо-
собами более раннего возраста, но уже давно прошедшего. В
кокетстве стареющей женщины можно увидеть ее детское
желание быть красивой девочкой, а в ребячливом поведении
взрослого мужчины - страх перед собственным возрастом,
попытку уйти от возрастной ответственности. В психологии
подобное поведение называют регрессией. Суть ее в том, что
человек решает свои задачи, свои проблемы способами, не
соответствующими ни его возрасту, ни его статусу, ни его
социальным возможностям. Регрессивное поведение воз-
вращает человеку его прошлое, к которому он может отно-
ситься так, как умеет - уважать его, ненавидеть, отвергать и
тому подобное. Регрессия позволяет обнаружить глубинные
слои Я, пережить его как себе принадлежащее.
Знание о защитных механизмах позволяет увидеть в сво-
ем поведении и в поведении другого не только внешний ри-
сунок - кто и что делает, - но как бы приоткрывает занавес
над содержанием Я человека, определяющего такой рисунок
поведения. Можно сказать, что знание защитных механиз-
мов личности позволяет выявить пространство Я, его орга-
низацию, его динамику.
173
 
 Защитные механизмы личности обеспечивают человеку со.
хранение некоторого идеального представления о себе, без
существования которого невозможно их функционирование.
Я-идеальное - это обобщение, возникающее на основе взаи-
модействия с другими. Оно включает как знание о сущности
человека, о его назначении, так и конкретизацию этого зна-
ния в доступных для человека формах.
Идеал человека, обобщенное представление в его сущности
не является только абстрактной идеей, он постоянно присут-
ствует в отношениях между людьми в виде системы оценок,
которыми мы наделяем разные качества человека, результаты
его действий, даже его внешность.
Нравственный и этический смысл различных качеств об-
ладает разрешающей и запрещающей силой, он как бы очер-
чивает возможные контуры потенциально возможного пове-
дения человека, создавая условия для конкретного воплоще-
ния своей индивидуальности.
В этом смысле все качества человека, в том числе и врож-
денные, которые становятся предметом оценки, отношения
других определяют становление индивидуальности. Тело че-
ловека может стать в известном смысле социальной пробле-
мой, так как вызывает разные оценки и отношения со сторо-
ны других людей.
Давно известно, что присутствие в группе красивой ум-
ной девушки или женщины перестраивает ее психологиче-
ский климат, делает людей более человечными. Как говорил
В.А.Сухомлинский: красота как бы открывает людям глаза
на мир, а все плохое, уродливое в свете красоты становится
вдруг нетерпимым.
Красота, идеал человека - неотделимы друг от друга в
сознании каждого из нас. Переживание возможного дает
идеал; приближение возможного, осуществление его пере-
живаем мы в присутствии красоты. Красота, остановленная
словом, кистью, звуками музыки, движением танца, красота,
выраженная философом в виде мысли, красота дерева и де-
ла... Через нее человек приближается к вечности, к пережи-
ванию не только того, что пролетает мимо и навсегда, но и к
переживанию неизбежности вечности, если ты будешь стре-
миться к ней как к человеческой сущности, воплощенной в
твоей красоте. Для этого надо уметь не так уж много - уметь
быть самим собой, не мешать, а помогать ближнему. Да что
тут говорить, это давно известно и сформулировано в биб-
лейских заповедях. Их трудно осуществлять тому, кто стара-
ется искать свою сущность вне себя, растворяя индивиду-
174
ность в случайном, минутном, преходящем, принимая его
^а главное, сущностное.
Чтобы этого не происходило, чтобы это происходило не со
семи индивидуальность человека охраняют литература и
искусство, давая возможность жить не только в мире внешних
предметов, но и в мире своей души, в той реальности, кото-
пую можно назвать реальностью сознания, реальностью бы-
тия сознания. В ней познается и узнается свое новое человече-
ское качество - качество беспредельности, если хотите бес-
смертия, которое не появляется при встрече с вещами, предме-
тами, ограниченными в пространстве и времени и потому
неизбежно ограничивающими человека. Литературные тексты,
произведения искусства таковыми не являются. Посмотрите
сами, разве есть оттенок столетий на этом тексте, а ведь он
написан Сей-Сёнагон в XI веке:
То, что пролетает мимо
Корабль на всех парусах.
Годы человеческой жизни.
Весна, лето, осень, зима.
То, что человек обычно не замечает
Дни зловещего предзнаменования.
Как понемногу стареет мать.
То, что страшит до ужаса
Раскат грома посреди ночи.
Вор, который забрался в соседний дом.
Если грабитель проник в твой собственный дом,
невольно потеряешь голову,
так что уже не чувствуешь страха.
Пожар поблизости безмерно страшен.
Мы все-таки очень разные. Разные, со своим неповтори-
мым внутренним миром. Мы только немного попытались
заглянуть в него, найти то конкретное содержание, которое
поможет понять наши различия. Способность взаимодейство-
вать с другими людьми очень сложная - она включает зави-
симость действий человека от объективных свойств ситуации,
от особенностей обобщения, от наличия или отсутствия сво-
его отношения (своей точки зрения) к предмету или к проис-
ходящему, от организации поведения человека во времени.
Степень развития этой способности будет определять особен-
ности наших отношений с другими людьми, с самим собой,
175
 
 с миром вещей, культуры и окружающей действительностью
Можно предполагать, что в ней и будет, как в фокусе, прояв-
ляться то, насколько состоялась наша личность, наша инди-
видуальность.
Индивидуальность, единичность, неповторимость - это
слова-синонимы, они о том, что есть, было и уже не будет
никогда, но одновременно они о том, что, отнесенные к чело-
веку, к способу его понимания, они становятся средством не
только фиксации существующей жизни, но одновременно они
дают возможность посмотреть в глубины жизни, проанализи-
ровать связь человека с другими людьми и связь, если хотите
встречу, человека с самим собой, которая возможна, но вовсе
не обязательна для каждого из нас.
Путь к своей индивидуальности человек прокладывает
сам, он труден, как и любой новый путь, но он и возможен,
как любой новый путь. Нитью Ариадны в нем является иде-
ал человека.
Глава О
О ТЕОРИЯХ
И ИХ ПОЛЕЗНОСТИ
(Очень личная и очень короткая)
 
 
 ...Чем же тебе так противны люди? - Чем? своей низо-
стью, мелкостью души. Боже мой! Когда подумаешь
сколько подлостей вращается там, где природа бросила
такие чудные семена... - Да тебе что за дело? Исправить
что ли, хочешь людей9
И.А.Гончаров,
«Обыкновенная история»
Мы уже с вами говорили о том, что в своей ежедневной
жизни каждый из нас встречается с идеями Добра и Зла, Жиз-
ни и Смерти, Я и другого, они воплощают в себе переживания
человеком своей сущности. Эти переживания нельзя не заме-
чать, их нельзя не чувствовать, так как они отражаются в том
неравенстве между людьми, которое приводит к непонима-
нию, к конфликтам не только между двумя людьми, но между
большими общностями людей, мы испытываем их на себе как
факт присутствия другого человека. То, чем руководствуется
этот другой, может определить жизнь миллионов людей. Его
теории превращаются в практику.
Еще много десятилетий народ нашей страны будет пере-
живать последствия применения одной теории на практике -
теории научного коммунизма, сделавшей невозможным суще-
ствование не только других теорий, но и жизней очень мно-
гих людей.
В судьбе не одного поколения людей разных стран будут
отзываться идеи равенства и братства, внедряемые силой
оружия разного вида.
Я же хотела поговорить о других идеях и теориях, - о тех,
которые возникают в науке и начинают жить совершенно неве-
роятным способом. Достаточно, например, ссылки на то, как та
или иная идея поддерживается или рассматривается в науке, как
она приобретает большую убедительность. Люди склонны до-
верять научному знанию, хотя не устают в то же время обесце-
нивать его значение в собственном стремлении к счастью.
Наука - это особая сфера деятельности людей, задача ко-
торой состоит в выработке и теоретической систематизации
объективных знаний о действительности.
Наука призвана открывать законы, ее результат - прира-
щение знания. Это относительно новое завоевание человече-
ства - наука оформилась как профессиональная деятельность
в XVII - начале XVIII века, когда в Европе были организова-
ны первые научные сообщества. История науки и частных ее
отраслей - захватывающее приключение человеческого духа.
178
Но я хотела бы поговорить не об этом, а о той истории отече-
ственной психологии, непосредственным свидетелем и участ-
ником которой мне пришлось стать.
Несколько биографических строчек: я поступила на фа-
культет психологии Московского государственного универ-
ситета им. М.В.Ломоносова, когда заканчивалась знаменитая
теперь оттепель, во время которой и был организован сам
факультет (1968 г.). В период обучения на факультете меня, да
и не только меня, очень увлекла идея формирования качеств
психической деятельности человека, сама возможность (так
красиво экспериментально доказываемая) добиться от чело-
века тебе, экспериментатору, уже известных заранее показате-
лей его активности. Это наполняло гордостью за человече-
ский разум, за вполне, казалось, реальную возможность уст-
роить жизнь красиво, разумно, справедливо. Загадочные и
до сих пор слова «субъект» и «объект» делили мир строго и
методично. Оправдание, нет, обоснование для воздействия
на другого человека было найдено - научная истина. Имен-
но она оправдывает формирование, обучение, управление
познавательной и другой деятельностью человека. Не толь-
ко обосновывает, но разрешает это делать, так как наука
дает знания об истине.
Магическими были слова Л.С.Выготского о том, что во
внутреннем мире человека нет ничего, чего бы не было в
отношениях с другими людьми. Они долго поддерживали
иллюзию ценности формирования, формирующего экспери-
мента, экспериментирования как способа получения данных
о человеке, пока я по-настоящему (для себя) не прочла его
тексты: отношения между людьми опосредованы множест-
вом факторов, а не только тем содержанием, которое исполь-
зуется в понятиях. Чтобы понять это, потребовались время и
силы отказаться от роли экспериментатора для получения
«истинного» знания о людях. Но это факт моей личной био-
графии.
Насколько я могу судить, идея формирования, формирую-
щего эксперимента стала достоянием гуманитарных наук не так
давно - в XX столетии, и корни ее в философии насилия, оп-
равдывающей существование силы воздействия одного челове-
ка на другого ради... (вместо точек можно поставить любую из
высоких гуманистических целей: счастья всех, счастья человека,
успеха, уничтожения страдания и тому подобное).
Недаром до сих пор ломаются копья в вопросе о том, как
учить человека, то есть как формировать у него что-то полез-
ное, с точки зрения учителя. Насколько здесь возможно, нуж-
179
 
 но, необходимо насилие? Я бы не упрощала ответ на этот
вопрос, как и сам вопрос о том, владеет ли человек (без учите-
ля) представлением о том, что ему полезно. Ведь это опять
вопросы о сущности человека, которые я уже не раз задавала
на этих страницах.
Формировать значит оказывать воздействие, обосновывая
его. Естественно, что если меняется содержание обоснования
воздействия, то и оно претерпит изменения, будет вписывать-
ся в другую систему смыслов воздействующего.
Мы уже обсуждали проявление позиции во взаимодейст-
вии, наличие собственной позиции, трансцендентальных ак-
тов. Надо иметь право на воздействие, оно будет возникать из
содержания этой дистанции, которую воздействующий может
проявить и сохранить по отношению к собственному Я, что-
бы дать возможность за счет этого существовать Я другого
человека.
Для меня проблема формирования сместилась в сферу эти-
ки, где сама целесообразность успеха в освоении действия или
понятия не выглядела как что-то значимое.
Умение писать или знание о том, что жук - это насекомое,
как-то мало влияли на экзистенциальную характеристику
человека, а его нравственные качества так и вообще весьма
слабо коррелировали со знаниями, умениями и другими, кра-
сивыми, на первый взгляд, качествами. Дебильный ребенок, с
трудом освоивший акты письма и счета, был добродушнее,
вежливее, даже деликатнее бойкого умника, с вызовом ос-
корблявшего учителя и одноклассников.
В масштабах общества идея формирования как-то очень
бодро звучала и отложилась в сознании словами: «Не хочешь -
заставим, не можешь - научим». Собственное сознание проти-
вилось мысли, что можно поэтапно сформировать творческое
мышление, воображение, восприятие. Наука начинала казаться
чем-то опасным и ненужным в жизни, о которой, думается,
честнее всех писали поэты.
Потом появился З.Фрейд, нет, не в виде своих собственных
текстов, а в разных вариантах его интерпретации другими.
Внутренний мир человека, благодаря первому прикосновению
к идеям З.Фрейда, ожил, стал как бы относительно независи-
мым от экспериментатора.
Учение З.Фрейда при знакомстве с ним впервые по-
настоящему заставило задуматься о том, что весь оптимизм
усвоения, присвоения, социализации человека мало чем оправ-
дан. Я поняла З.Фрейда так: у человека есть что-то изначально
ему данное, это что-то не сводится к результатам внешнего
180
воздействия, это что-то само преобразует эти воздействия, по-
тому что умеет изменять их в соответствии со своим же собст-
венным строением. Описание этого строения З.Фрейдом, выде-
ление устойчивых и узнаваемых по жизненным фактам харак-
теристик Я, Оно и Сверх-Я, возможность увидеть защитные
механизмы в бытовой, обыденной жизни были одним из глав-
ных событий в моем изучении психологии.
Я, место которому так трудно было найти в «совокупности
общественных отношений», стало будто бы ближе, оно, при
моем понимании Фрейда, просто стало принадлежать самому
себе. Его нельзя было сформировать кому-то, оно или было у
человека, или его не было. Это одно из самых сильных впе-
чатлений при знакомстве с идеями З.Фрейда.
Я было в постоянном напряжении, испытывая на себе
всю противоречивость своей же жизни, где было место - бес-
сознательному Оно и было место высшему, идеальному -
Сверх-Я. Оно и Сверх-Я таинственны и недоступны как глу-
бина океана и высота небес. Где-то между ними протекает
обыденная жизнь Я, которая не разрушается от перегрузок
погружения в глубину или восхождения к вершинам, Я надо
научиться жить на своем уровне, определив его с помощью
защитных механизмов.
Такая картина понимания З.Фрейда у меня была долгое
время, она стала существенно меняться, когда я прочитала
многие из его текстов, но главное осталось - осталось чувст-
во, что Фрейд пытался найти ключи к пониманию страданий
живых людей, с которыми он, как врач, имел дело. Они для
него не были отстраненными испытуемыми, они его пациен-
ты, они (их здоровье) зависели от того, что сделает с ними
З.Фрейд, как он сумеет понять то, что с ними происходит.
З.Фрейд отвечал за здоровье своих пациентов, когда люди
становились ими, он воспринимал их реально, во всей полно-
те их жизни, как сам ее чувствовал и понимал.
Этого не требовалось от психологов-экспериментаторов,
проводивших формирование в соответствии со своими ги-
потезами. Психология для меня стала приобретать более
человеческое лицо, в ней было уже место не только психиче-
ским функциям - памяти, вниманию, мышлению, ощуще-
нию, восприятию, воображению, а чему-то более сложному -
сверхсложному.
Тем удивительнее было читать работы людей, которые на-
зывали себя психоаналитиками и учениками Фрейда, работы,
в которых человеческое в человеке - его творчество - своди-
лось к сексуальности. Чего-то не хватало в их анализе, он был
181
 
 слишком прост и поверхностен. Сегодня я бы сказала, что в
нем не было самого З.Фрейда - того, который есть в его соб-
ственных текстах.
Только сегодня я отчетливо понимаю, что теорию нельзя
заимствовать, - она продукт и процесс творчества человека
ее создающего, то, что осталось от теории в его текстах
только маленькая толика того, что думал, чувствовал он на
самом деле.
Когда я сейчас думаю о том, сколько написано книг и статей
о З.Фрейде и его учении (очень-очень много), о самой жизни
З.Фрейда, я понимаю, что таких книг будет все больше, так
как современная психология все равно не может (пока?) за-
фиксировать и объяснить тайну Я. Ту тайну, которая связа-
на в нашем сознании со знакомыми каждому с детства сло-
вами любовь,совесть,вера.
З.Фрейд, по-моему, показал, что ключи для разгадки тай-
ны можно найти, можно, используя их, подойти к ней. Но у
тайны Я оказалось одно важное свойство - чем ближе к ней
приближались, тем заметнее она меняла свой облик, - най-
денный ключ уже не годился. Вот и думается, что столь мно-
гочисленные толкования и понимания З.Фрейда и его идей
похожи на поход толпы за тайной, и при этом используется
одна карта на всех, но в процессе движения карта меняется и
очень быстро. Толпа может не заметить этого.
Эта карта менялась и в руках самого З.Фрейда - он пере-
живал тупики и озарения в своем понимании психического.
Сегодня, когда его имя и идеи доступны многим в весьма уп-
рощенной и безличной форме, у них возникает то отношение
к этим идеям, которое они сами могут выработать. Уверена,
что оно будет далеко не тем, каким оно было у З.Фрейда, а
это очень много значит. Иногда гораздо больше, чем думает
об этом сам человек, слепо доверяя своим мыслям, подавляя
естественные чувства или, наоборот, полностью доверяя только
своим влечениям и чувствам и отказываясь слушать голос
собственного разума.
Это тот самый парадокс психологии, что познающий ее
делает это так, как Он (а не кто-то другой) это умеет, как это
ему дано в качествах его (исследователя) Я.
Современная психология для меня сегодня по-прежнему
часто выглядит набором формально-логических рассуждений
о предмете психологии.
В свое время благодаря работам 3. Фрейда наука стала вы-
глядеть по-другому, она шла от страданий живых людей и
стремилась облегчить эти страдания, понимая их причину.
182
Поичиной оказалось несовершенсгво человека, его зависимость
самого себя. Зависимость, которую он мог преодолеть и с
помощью другого. И этим другим оказывался ученый.
На какое-то время показалось, что в поиске путей пре-
одоления страданий человека и есть смысл теорий науки (я
уже говорила, что примерно через десять лет столкнулась и с
другими причинами, вызывающими страдания моих совре-
менников). Но это как-то не соответствовало чувству, с дет-
ства звучащему в словах: «Я жить хочу, чтоб мыслить и
страдать», «На свете счастья нет, но есть покой и воля».
Ни З.Фрейд, ни другие люди, о которых я к тому времени
уже слышала или читала, не объяснили этого. Человек казался
мне в научных текстах вообще исчезнувшим, их стало трудно
читать - эксперименты по анализу детьми слова и подобное
им не вызывали ничего, кроме ужаса от невозможности уви-
деть суть происходящего в них в целом; вопрос о том, зачем
все это нужно, исчезал, так как в ходе экспериментов всегда
подтверждалась гипотеза, которую мудрый исследователь так
точно сумел сформулировать.
Я бесконечно благодарна судьбе за встречу с В.В.Давы-
довым, Э.В.Ильенковым, В.П.Зинченко, М.К.Мамардашвили,
я была их студенткой. Сейчас, через двадцать лет после моего
ученичества, я могу оценить то, что они делали и сделали для
психологии. Они не дали ей умереть от собственного оптимиз-
ма в то время, когда «идеи партии торжествовали», думаю, что
не дадут умереть и сейчас, когда торжествуют другие идеи.
Во время тех живых встреч, а потом через книги и статьи, я
все больше понимала не только сложность их работы в идео-
логизированной науке, но и их мужество не упрощать проблему
сущности человека для нас, их учеников. Мыслить о мысли
можно, потому что человек не есть мысль. Значит, в отношени-
ях между людьми есть нечто позволяющее мыслить о мысли.
Это потом, через много лет сам В.П.Зинченко написал о
проблеме Богочеловека в психологии, сделав ее как бы ле-
гально названной, а тогда, в 1989 г., он впервые говорил на
Всесоюзном съезде психологов о других принципах психоло-
гии, и я, слушая его, замирала от ожидания - скажет ли он
слово «Бог». Тогда я его не услышала, но узнала, как узнава-
ла его и в собственных рассуждениях о том, что идеальное
(идеал, ценность) приходит к человеку особым путем, по
крайней мере мне этот путь не назвать сегодня иначе как пу-
тем откровения.
Идею можно внедрять насильно, идеал - нельзя. Нужна
особая работа человека, чтобы он создал идеал, и ей есть
183
 
 название - это любовь к Богу, нужна только сила, чтобы
заставить человека следовать идее, но сила иссякнет и путь
прекратится.
Работа по созданию идеала обладает бесконечным потен-
циалом энергии. Вот поэтому человек формирующий - и по-
хож на дрессировщика с кнутом, а человек, созидающий и
воплощающий идеал, - похож только на самого себя, ему не
нужен кнут (и пряник тоже), он сам оказывает воздействие
такого же качества, как свет на тьму. Примеры этому много-
численны в жизни великомучеников и святых. Тьма обладает,
как и свет, своей силой и энергией, своим конкретным вопло-
щением, люди давно знают об этом и говорят о Добре и Зле.
Психология обходила и обходит эту тему, заменяя ее чем
угодно, словно эти два понятия не содержат в себе метафизи-
ческого смысла существования человека.
Мне сейчас становится неуютно, когда коллеги с легко-
стью говорят о том, что «самоуважение и самоутверждение -
главные качества человека», но надо научить его (человека)
находить путь к успеху. И вот закрывается та сторона жизни
души, которая есть экзистенция, а остается лишь идея о ней.
Трудно признаться, что наши (мои тоже) мысли о реально-
сти своей жизни еще не есть она сама. «Я думаю, а на самом
деле...». Трудно признать себя - профессионала - не носите-
лем истины, а лишь другим человеком, который сам движется
к собственной сущности с большим трудом. Идея духовной
помощи другому соблазнительна как никакая, особенно когда
выражается высокими словами. Но! Я много раз вспоминала
В.Франкла, когда работала и работаю с людьми. Вспоминала
его слова о том, что же такое человек? «Это существо, посто-
янно принимающее решения, что оно такое. Он то самое су-
щество, которое изобрело газовые камеры, но это и то суще-
ство, которое шло в эти газовые камеры с гордо поднятой
головой и молитвой на устах».
За человека нельзя принять решения о том, что он такое,
это будет подобно изобретению газовой камеры. За человека,
если он называет себя ученым, никто не скажет об относи-
тельности истины, которую он познал, или считает, что по-
знал. Он отвечает перед совестью за свои поиски истины, ка-
кими бы опасными или безопасными они ни были. Его путь к
собственной совести является не менее важным, чем путь к
истине, а поступки по совести не менее трудными, чем упор-
ное отстаивание найденной истины.
Духовная помощь отличается от помощи психологиче-
ской, как сущность человека отличается от проявлений его Я.
184
Духовная помощь может быть понята как помощь в обрете-
нии человеком совести, свободы, ответственности, веры и
любви к Богу. Насколько она возможна под влиянием дру-
гого человека?
Существование множества различий и возникновение но-
вых показывают, что люди нуждаются в них. Сколько бы
психологических теорий ни было на свете, они не могут прой-
ти мимо факта духовной работы человека. Чем она может
быть вызвана? Какова в ней роль другого человека?
Мне эти вопросы отчасти кажутся риторическими.
Практика моей работы с людьми, сопоставляемая с дан-
ными доступных для меня исследований, позволяет говорить
о том, что человек, задающий вопросы о собственной экзи-
стенции, готов к переживанию религиозных чувств или уже
переживает их, испытывая перед ними страх неизвестности.
Ему только нужен его собственный символ, позволяющий
ему же общаться с Богом. Будет это символ какой-то суще-
ствующей религии или он создаст свой собственный - это
уже неважно.
Дело помощи человеку не в привлечении его к какому-то
верованию, учению, а в том, чтобы дать предметное содер-
жание, соответствующее тем феноменам, которые прояви-
лись у него в трансцендентальном акте. Таким предметным
содержанием, способствующим проявлению в человеке его
экзистенции - его веры и любви, - может быть в принципе
любой предмет, который выполняет роль языка религиозно-
сти человека.
Через этапы языка и может осуществляться духовная по-
мощь человеку как понимание его языка другими людьми.
Такой прорыв в трансцендентальность описан в рассказе
Л.Андреева «Жизнь Василия Фивейского», где его герой,
пройдя немыслимые для человека страдания, произносит
свое «Верую!», обращенное к небесам, со страстью, доступ-
ной немногим.
В работе с отношением человека к жизни, когда сам факт
его же собственного отношения (как им осуществляемого и
ему же подвластного) становится прорывом в реальность пси-
хического, в его свойства, становится очевидным и другое -
экзистенциальная пустота порождена отчуждением от собст-
венной жизни. Это не только массовое явление, это и главное
содержание страданий моих современников. Отчасти поэтому
такую силу приобретают обещания скорого счастья, идущие
от нечистых на помыслы праведников, обещающих за плату
взять на себя организацию чьей-то экзистенции.
185
 
 Все же у любого человека есть выбор - через свое страда-
ние пройти свой путь или за деньги получить возможность
самовыражения, и при этом пережить свою слабость и бес-
силие как ценность с точки зрения мудрого Великого Ин-
квизитора, охраняющего доступ к нашей любви и совести.
Недаром говорит народная мудрость, что где власть, там и
сласть. «Сласть» - наслаждение сильного, владеющего ду-
шой слабого, отдавшего ему это свое единственное достоя-
ние за свои же собственные деньги. Сегодня в газете было
рекламное объявление еще одной провидицы.
Скоро придет конец XX веку - страшному властью инкви-
зиторов всех мастей, умело делающих свое дело. Каким он бу-
дет, XXI век? Как-то оценятся в нем усилия людей по поиску
собственной экзистенции?
I лава 7
О ЖИЗНИ
И СМЕРТИ
 
 
 - Мама! Поехал покойник, а за ним идет большая
очередь.
К.И.Чуковский, «От двух до пяти»
...ибо исследование и размышление влекут нашу душу
за пределы нашего бренного «я», отрывают ее от тела а
это и есть некое предвосхищение и подобие смерти; коро-
че говоря, вся мудрость и все рассуждения в нашем мире
сводятся в конечном итоге к тому, чтобы научить нас не
бояться смерти.
Монтень,«Опыты»
Я уже давно мертвая. Меня жизнь бьет, а я боли не
чувствую. Мне все безразлично.
(из разговора с Мариной П., 18 лет)
Уронили Мишку на пол,
Оторвали Мишке лапу.
Все равно его не брошу,
потому что он хороший.
А.Барто
Я очень долго сомневалась, нужно ли включить эту тему в
книгу так открыто, как заявлено в названии главы. Было
много «за» и не менее много «против». «За» в целом своди-
лись к банальному утверждению, что смерть неизбежно при-
сутствует в жизни, и от этого никуда не уйти. «Против» было
этического толка - может быть, не стоит, говоря о развитии,
сразу же упоминать о его естественном земном завершении,
может быть, это разрушит и без того хрупкий для многих
читателей оптимизм. Но хотелось сохранить в тексте возмож-
ность обсуждения этой темы, и я оставила эту главу.
Думаю, что в индивидуальной жизни человека - в его он-
тогенезе - встреча с феноменом смерти связана с появлением
в картине мира важнейшего ее качества - Времени. Время
становится осязаемым, физически присутствующим в виде
преобразований свойств живого в неживое. Мертвый чело-
век, мертвый жук, мертвая собака, мертвый цветок останав-
ливают для ребенка время, делают его измеряемым самой
глобальной единицей - единицей жизни - смерти, обозна-
чающей начало и конец.
Поисками начала и конца явления ребенок занят в знаме-
нитом возрасте от 3 до 5 лет, возрасте «почемучек» (о нем
подробно речь впереди). Роковые для взрослых вопросы:
- Кто родил маму первого человека? (3 г. 2 мес. - из днев-
никовых записей. - А. Г.)
188
_ Что было, когда ничего не было? (4,3 г. - из дневниковых
записей.-^. Г.)
- Кто придумал смерть? (4,2 г. - из дневниковых запи-
сей.-^. Л
В них присутствует ориентация нормально развивающего-
ся здорового ребенка на самые общие параметры психической
реальности; хотелось бы, не мудрствуя лукаво, назвать их
естественными для языка словами - на параметры жизни и
смерти,начала и конца.
В известном смысле, задавая эти вопросы, ребенок занима-
ет позицию творца мира, не только своего, а мира вообще,
переживая свою непосредственную причастность к феноменам
жизни и смерти.
Вопросы и их направленность у 3-5-летнего ребенка - по-
казатель уже достаточно долгого онтогенетического пути, на
котором встречи с феноменом жизни и смерти были неодно-
кратно, причем сам ребенок мог быть создателем этих
свойств, разрушая или созидая живое, разрушая или сохраняя
созданное другими и им самим.
Не прибегая к длинной череде доказательств, ограничусь
одним наблюдением: зимний парк, только что выпал снег.
Дети с увлечением делают снеговика. Всю их работу от начала
до конца внимательно наблюдает малыш 1,5-2-х лет. Работа
закончена, дети отошли от снеговика. Малыш деловито под-
ходит к нему и пинает, толкает его что есть силы, получая
явное удовольствие от содеянного.
Аналогичная ситуация: до смешного похожие снеговики,
до смешного похожие комбинезоны на малышах. Но тут дру-
гой ребенок, такой же маленький, такой же внимательный к
действиям старших детей, нагибается, двумя руками очень
неловко берет снег и пытается прилепить его к фигуре снего-
вика - помогает.
Кто и когда уже научил одного - разрушать, а второго -
строить? Сколько их, таких фактов, когда один кроха хлопочет
помогая, заботясь, охраняя, а другой такого же возраста - ло-
мает, портит, пачкает, словно не замечая присутствия другого
человека в предметах, да и вообще в его собственной жизни.
Читаю психологические и философские книги о характере
человека. Соглашаюсь с тем, что «да», есть у человека устой-
чивые качественные характеристики, вижу их в людях, пыта-
юсь понять их происхождение... и не понимаю... Пытаюсь
применять к анализу поведения человека понятие «философия
жизни», которое конкретизируется в переживаниях ценности
его жизни, ценности жизни другого человека, ценности жизни
189
 
 вообще, а также в другом ряде переживаний - ответствен-
ность за жизнь, за живое, переживания по поводу источников
своей жизни, источников собственной силы...
Не думаю, что нашла какое-то единственно верное объяс-
нение, но оно позволило построить гипотезу, уточнять и про-
верять ее через наблюдение и исследование закономерностей
индивидуальной жизни.
Суть гипотезы в следующем: с момента рождения ребенок
сталкивается с конкретными формами «философии жизни»,
задающими границы между жизнью и смертью, задающими
границы между живым и неживым через переживание боли -
боли своей и боли чужой. Философия жизни, которую несут
ребенку взрослые люди, через их отношение к боли - первому
признаку живого - задают для ребенка вектор приложения его
силы, вектор проявления его силы, которой будет оказано
сопротивление со стороны другого, в том числе и со стороны
собственного тела ребенка (ложка не полезет в рот, а поднять
себя за собственные волосы вряд ли удастся).
Переживание боли не обязательно связано с внешними из-
менениями другого, поэтому от ребенка требуется ориентация
на собственное усилие (силу воздействия), которое должно
быть соразмерено со свойствами другого, чтобы не разру-
шить его и свое собственное тело тоже.
Естественно, это только гипотеза, гипотеза о возможном
переживании боли как критерии своего воздействия на друго-
го, как критерии наличия живого.
Доказательства, подтверждающие, по-моему, право гипо-
тезы на существование нахожу в патопсихологии и психиат-
рии', где нечувствительность к боли, отсутствие ориентации
на состояние другого человека квалифицируются как призна-
ки душевного нездоровья, а отсутствие переживаний границ
собственного тела и его возможностей также рассматривают-
ся как психопатология.
Словно Здоровье и Болезнь, Добро и Зло проявляются как
отношение к Жизни и Смерти в человеческих типах биофиль-
ской и некрофильской ориентации, описанных Э.Фроммом2.
Любовь к живому и любовь к мертвому - крайние прояв-
ления человеческого в человеке. Что это?
Это и факты жизни, узнаваемые уже в младенческих движе-
ниях, в подростковом вандализме, в стяжательстве и накопи-
тельстве в старости, в страхе перед новым у пожилого человека
' См., например: Башина В.М. Ранняя детская шизофрения. - М., 1989.
2 Фромм Э. Душа человека. - М., 1992.
190
тысяче фактов из судеб людей, которые приходили и прихо-
дят ко мне на прием. Это и попытка размышления о чем-то
ТОУДНО уловимом, что присутствует в различиях между людьми.
Остановлюсь пока на этом. Ясно, что сама жизнь во всем
ее бесконечном разнообразии ограничена смертью. «Филосо-
фия жизни», как жизнеутверждение или жизнеотрицание, со-
ставляет основу переживания феномена времени жизни, фено-
мена силы жизни - наличие жизненной энергии и ее направ-
ленности. Человек встречается с ним как со своими возможно-
стями сопротивления другому, сила этого сопротивления ро-
ждает боль. Через сопротивление, через боль (свою боль) ре-
бенок приходит к переживанию несоответствия себя и друго-
го, к переживанию начала и конца как неизбежных характе-
ристик любого явления.
Вернусь к понятию обратимости - именно с ним, во всей
полноте, сталкивается ребенок, переживая боль как обратную
связь, идущую от факта собственного существования, - боль,
преобразующую действие, фиксирующую переживание, уточ-
няющую образ, изменяющую все проявления психической
реальности.
Обратная связь, обратимость - боль как преобразованная
сила, как преобразованная энергия обращает человека к ее
источнику, то есть к самому себе. Боль в предельно ясной
форме позволяет разграничить источник боли и ее содержа-
ние - переживание боли: «Мне больно от» и «я болею». Таким
образом обозначается граница физической реальности тела
человека и граница психической реальности, их несоответст-
вие другим видам реальностей. Протяженность психической
реальности за пределы физического тела человека выделяется
тоже через феномен боли, через переживание присутствия
другого человека как фактора, преобразующего активность,
трансформирующего ее до боли со всеми ее проявлениями:
-Мама, тетя глазами толкается! (3 г., из дневниковых за-
писей.-А. Г.)
-Я за дядю плачу (3 г. 2 мес., из дневниковых записей. -
А. Г.) (плачет горючими слезами, жалея персонажа оперетты).
-У меня сердце остановилось, умерло от страха. Я боялся,
что поросят съедят (3 г. 4 мес., из дневниковых записей. - А. Г.).
Зыбкость, неопределенность границ психической реально-
сти преодолевается через феномен боли при сопоставлении,
разделении источника боли и содержания переживания боли.
Так появляются в картине мира его контуры, которые позднее
оформляются в Я-концепцию (ее основа - содержание пере-
живания боли), в концепцию другого (в том числе и другого
191
 
 человека). Основу концепции другого, думается, составляет
переживание несоответствия содержания боли и источника
боли, вызванное плотностью другого.
Источником боли может быть в принципе любой матери-
альный предмет (в том числе и слово с его специфической
материальностью, и взгляд, и тому подобное). Содержание
боли принадлежит психической реальности человека и явля-
ется, как мы уже отмечали, признаком жизни, присущим са-
мому живому существу.
Итак, можно думать, что существование феномена жизни и
смерти при встрече ребенка с ними задает в онтогенезе важ-
нейшее свойство психической реальности - протяженность во
времени, а переживание боли способствует структурирова-
нию, организации пространства психической реальности,
подготавливает предпосылки для появления Я-концепции и
концепции другого как форм, фиксирующих качество психи-
ческой реальности.
Переживание жизни и смерти, переживание боли составля-
ет главное содержание философии жизни, которое конкрети-
зируют для ребенка окружающие его люди.
Но постоянно обращает на себя внимание система жизнен-
ных фактов, показывающая предельную избирательность
активности уже маленького ребенка. Обычно в общем виде их
можно описать через качественные различия между детьми:
активный - пассивный
любознательный - равнодушный
чувствительный - безучастный
ласковый - злой        *
смелый - трусливый
внимательный - рассеянный
сосредоточенный - отвлекающийся
веселый - плаксивый и т.п.
(Примерно эти же различия принадлежат и другим живым
существам, например животным.)
Это не только характеристики динамики неких «процес-
сов» в человеке (эмоциональных, волевых, познавательных),
но и описание различий в ценностях (отношениях, состояни-
ях), которые преобладают в активности ребенка. Недаром уже
у шестилетних детей можно выделить достаточно устойчивые
типы ценностей', выступающих как преобладающее содержа-
ние активности, как основной вектор, как главное направле-
ние построения картины мира. С полным основанием можно
I См.: Непомнящая Н.И. (упоминаемая ранее книга).
192
говорить о том, что за вариантами ценностей стоят глобаль-
ные переживания жизни и смерти, которые Э.Фромм описы-
вал как биофилия и некрофилия. Они не обязательно высту-
пают в чистом виде как любовь к живому или любовь к мерт-
вому. Современная психология дает возможность качественно
анализировать живое и мертвое в психической реальности,
применяя для этого общее понятие психической смерти, кото-
рое не тождественно понятию физической смерти.
Прежде чем обратиться к этому понятию, попробуем уви-
деть на конкретном материале, характеризующем ценности
детей, проявление биофильской и некрофильской ориентации.
Этот материал нам нужен для того, чтобы еще раз уточнить
роль и место переживания жизни и смерти в картине мира
каждого человека.
Используем для анализа данные из уже упоминавшейся
книги Н.И. Непомнящей (1992, с. 51). «В настоящее время
люди с ценностью реально-привычного функционирования
составляют большинство (среди детей 6-7 лет таких 50-60%),
людей с универсальной ценностью меньшинство (универсаль-
ность ценности - это возможность свободного выбора чело-
веком способа действия, отношения к предмету в соответст-
вии с изменением характера ситуации. -А. Г.)
Такое соотношение есть объективная необходимость, с ко-
торой приходится мириться (хотя в этическом и практическом
смысле оно радовать не может)».
Ценностность реально-привычного функционирования я
рассматриваю как вариант любви человека к неживому, важ-
нейший признак неживого - постоянство, отсутствие измене-
ний, следование, говоря словами Э.Фромма, «закону и поряд-
ку». Один из главных признаков некрофильской ориентации
человека - жизнь в прошлом, постоянное ее воспроизведение
в настоящем, «для него существенно только воспоминание, а
не живое переживание, существенно обладание, а не бытие»
(Э.Фромм, 1992, с. 32). Говоря иначе, в фактах существования
ценностности реального привычного функционирования у
Детей можно видеть проявление некрофильской ориентации,
естественно, не в тех ее крайних формах, которые описаны
Э.Фроммом в психологических портретах Сталина и Гитлера,
а в ее бытовых, распространенных формах ориентации боль-
шинства людей на воспроизведение своего привычного функ-
ционирования как действительной сущностной жизни.
Посмотрим, как обсуждает это явление (распространенную
в наши дни ценностность реального привычного функциони-
рования) В.Франкл. Он пишет о том, что сегодня человек
7 Г. С. Абра
193
 
 страдает не от фрустрации (то есть невозможности удовле-
творения) потребностей сексуальных, а от фрустрации по-
требностей экзистенциальных, то есть от утраты смысла соб-
ственного существования. Позволю себе уточнить мысль
В.Франкла применительно к своим задачам - человек страда-
ет от утраты собственной ориентации на жизнь, на жизнь как
феноменальное явление, которое не тождественно существо-
ванию его физического тела и физических тел других людей.
Эта утрата приводит к субъективному ощущению пустоты,
которое В.Франкл называет экзистенциальным вакуумом и
объясняет его причины следующим образом: «...в отличие от
животных инстинкты не диктуют человеку, что ему нужно, и в
отличие от человека вчерашнего дня традиции не диктуют
сегодняшнему человеку, что ему должно. Не зная ни того, что
ему нужно, ни того, что он должен, человек, похоже, утратил
ясное представление о том, чего же он хочет. В итоге он либо
хочет того же, что и другие (конформизм), либо делает то, что
другие хотят он него (тоталитаризм)» (1990, с. 24). С этим
нельзя не согласиться, наблюдая множество реальных фактов.
Назову только несколько особенно ярких в свете обсуждае-
мой проблемы:
- публичная нецензурная брань;
- социальное и бытовое неряшество;
- превышение пределов компетентности представителями
разных профессий;
- отсутствие любознательности как стремления к новым
знаниям;
- интеллектуальная пассивность и страх перед интеллекту-
альными усилиями;
- отказ от сложных способов организации жизни, ориен-
тация на простоту;
- раннее физическое старение - физическая пассивность;
- отсутствие активного индивидуального и социального
протеста в ответ на все виды насилия;
- нарушение рамок конфиденциальной физической жизни
тела человека;
- ориентация на возможного лидера, отказ от собственной
картины мира и тому подобное.
Сопоставляя эти факты и рассуждения, хотелось бы еще
раз уточнить ситуацию онтогенетического проявления пере-
живаний жизни и смерти у конкретного человека.
В ней с неизбежностью возникает вопрос о том, в какой
момент своего онтогенетического развития, в какой момент
детства ребенок в полной мере переживает содержание своей
194
поиентации (био- или некрофильской) как основы становле-
ния ценностей, как основы построения картины мира.
По-видимому, ответ на этот вопрос связан напрямую с
ответом на вопрос о природе Добра и Зла, Созидания и Раз-
рушения.
Психологически удовлетворительного ответа я не знаю.
Могла бы ограничиться общими метафизическими размышле-
ниями о том, что Добро и Зло вечны и их конкретное воплоще-
ние в людях - в детях - естественно, как наличие в сутках утра и
вечера, восхода и заката, света и тьмы... Естественно так же,
как в жизни есть смерть, а в любви притаилась ненависть.
Знаю только одно, что любовь к жизни не надо объяснять
словами, она естественна, как естественна искренняя радость,
которая  передается  другим  людям   и   принимается
(понимается) ими без слов. Любовь к неживому - это уныние,
скука, обесценивание, тоска по прошлому - это один из гре-
хов, который человек должен искупать, если в него впадает.
Лучше избегать этого греха, чтобы своим унынием не по-
гасить ростки радости в других, не погасить в себе свою соб-
ственную радость - жизнь - и тем самым избежать психологи-
ческой смерти.
Психологическая смерть подстерегает человека на этом
пути: от скуки к унынию и пустоте - пустоте психической
реальности, которая теряет свое содержание; границы этой
реальности сужаются до точки физической или душевной
боли. Только боль остается при психологической смерти
единственным признаком жизни, и если исчезает источник
боли - жизнь замирает. Физическое тело человека существует,
меняется по физиологическим законам функционирования
организма, но психологическая смерть накладывает и на тело
свой отпечаток: глаза теряют блеск, речь становится невыра-
зительной, монотонной, движения теряют пластичность и
гибкость, появляется машинообразность, роботообразность
движений, мимика бедна и невыразительна, волосы тускнеют,
кожа становится землистого цвета. Недаром впечатление от
такого человека (независимо от его физического возраста)
выражается в словах: «жизнь из него уходит».
Страшнее всего видеть признаки психологической смерти
в юных лицах детей, подростков, молодежи. «Не знаю» - их
реакция на изменение ситуации, на необходимость выбора, на
необходимость принятия решения. «Мне все равно» - реакция
на необходимость проявления Я-концепции и концепции дру-
гого. «От меня ничего не зависит» - их реакция на необходи-
мость социальных действий. «Я как все» - формула ответст-
195
 
 венности. «Мне сказали, я и сделал» - правило организации
жизни... Грустная картина.
У взрослых людей она обостряется трудностями в профес-
сиональной деятельности. Обратимся еще раз к тексту
Н. И. Непомнящей:   «У   взрослых   ценность   реально-
привычного функционирования становится одной из важ-
нейших причин трудностей профессиональной деятельности,
такой, как управленческая или любая другая, требующая
осознания, анализа, соотнесения разных условий деятельно-
сти. Еще больше трудности вызывают у таких людей профес-
сии, связанные с совершенствованием способов выполнения
деятельности. Заслуживает внимания и тот факт, что особен-
ности ценностности реально-привычного функционирования
(ситуативность, «погружение» в ситуацию, инертность, труд-
ность в принятии новых способов действий, отношений с
людьми), приобретая особую силу, очень часто становятся
причиной патопсихологических процессов (неврозов, навяз-
чивых состояний, фобий, истерии, некоторых форм депрес-
сий). При этом больные с данным типом ценностности плохо
поддаются психотерапевтическому воздействию» (1992, с. 50).
По существу это описание психологической смерти у
взрослого человека, состояние которого можно было бы вы-
разить в следующем Я-высказывании: «Я умею то, что я умею.
Не требуйте от меня большего, я уже завершил свое развитие,
у меня нет ни сил, ни возможности изменяться».
Психологическая смерть возможна потому, что человека,
его качества можно отождествить с вещью, воспринимая его
как устойчивую форму. На пути этого отождествления други-
ми, а потом и в самовосприятии, думаю, можно искать истоки
психологической смерти.
С предельной ясностью сценка из жизни, невольным сви-
детелем которой пришлось быть: ясное весеннее утро, на ас-
фальте лужи после первого дождя, еще кое-где лежит мокрый
снег. И они - мама, папа, двое детей (лет 4-х и 2-х). Красиво
одетые, особенно дети - в новых нарядных костюмах.
Малыш загляделся на воробьев, поскользнулся, упал, во-
робьи взлетели буквально у него из-под ног. Мальчишку
гневно подняли за руку с земли, зло отшлепали: «Сколько раз
говорила, надо под ноги смотреть. Весь костюм испачкал».
Об обиженном реве я писать не буду, о померкшем для меня
весеннем дне тоже, а снова напишу страшные для меня самой
слова - вот она, психологическая смерть, в одном из множеств
лиц. Здесь оно открыто злобой, представлено силой шлепков,
сверхценностью костюма и полным отсутствием ориентации
взрослого на психическое в своем собственном ребенке. Вы-
страивается ряд фактов, объединенных понятием психическая
смерть:
- У нас все в доме есть, - и машина, и цветной телевизор, и
видео, и игры электронные, и еда, и одежда, а счастья, знаете,
нет, скучно, домой идти не хочется.
- Я тебе так завидую, ты так умеешь радоваться!
- А я просто боюсь жизни, кто бы за меня жил ее, а я бы
смотрела.
- Есть же люди, которые стихи пишут, я вот уже ничего не
могу делать для себя.
- Если дочь уйдет в семью мужа, я-то что буду делать?
- Говорят: о себе надо заботиться, а я не знаю, как это?
- Я боюсь оставаться одна, я не знаю, чем себя занять, -
сяду и сижу. У вас-то откуда столько дел?
-Я раньше тоже хотела жить, жадная была до дела, до
пляски, до песен, потом что-то со мной сделалось - тоска за-
едать стала, как дед-то умер.
Это факты осознания людьми разного пола и возраста
своего состояния психологической смерти как момента неиз-
менности, константности, воспроизводимости качеств жизни,
как невозможность ее изменения, отсутствие потенции к пре-
образованию, преобладание прошлого переживания над на-
стоящим и будущим.
Философия жизни взрослого человека - носителя психоло-
гической смерти - предполагает отождествление вещи и чело-
века по принципу инструкции, по принципу нужности, полез-
ности, ситуативной целесообразности и применимости. С пре-
дельной отчетливостью это проявляется в манипуляциях дру-
гим человеком, исключающих ориентацию на его психиче-
скую реальность, это тот предельный эгоизм, который позво-
ляет многим исследователям говорить о существовании людей
без психики. Я приведу только несколько примеров высказы-
ваний взрослых людей, манипулирующих другими:
- Мне так удобнее. - Это слова учительницы, рассадившей
6-й класс по принципу успеваемости по ее предмету: слева от
нее те, кто может учиться на «5», посередине класса те, кто
учится на «4», а справа от нее «ни то, ни се». (Банальный во-
прос о том, а хотят ли этого учащиеся, был оставлен без отве-
та и внимания.)
- Если он не откликается на первый зов, я его луплю. Ребе-
нок должен мать слушаться (мать о ребенке 2 лет).
- Ребенку нужно общество сверстников, я его из дому гоню
на улицу (мать о 8-летнем аутичном ребенке).
196
197
 
 - У меня уже и приступ сердечный был, и сознание теряла
а ей хоть бы что - не слушает и все (мать о девочке 15 лет).
- Я тебя любить не буду, если ты меня не будешь слушаться
(мать регулярно это говорит ребенку 3-х лет). И тому подобное.
Манипулирование другим человеком - одно из проявлений
психологической смерти в отношениях между людьми, кото-
рые существенно отличаются от других видов отношений тем,
что предполагают ориентацию на цели воздействия только
одного из участников отношений («Мне так надо...»). Мани-
пулирование - это одна из форм власти одного человека над
другими, демонстрация своей силы, своей психологической
непроницаемости, тяжести, если хотите.
Недаром от человека - носителя психологической смерти -
остается тяжелое впечатление у людей, которые с ним обща-
лись. Этот человек обладает удивительным свойством гасить
всякую радость, всякое проявление движения в психической
реальности других людей, кстати, для этого существуют весь-
ма стандартные формы обесценивания, которыми блестяще
владеют носители психологической смерти. Назову только
некоторые из них, чтобы сделать более узнаваемой для чита-
теля картину этого явления:
1. «Это уже было со мной» или «и я тоже» - вариант ком-
ментария по поводу чувств другого человека.
2. «В твоем возрасте это естественно» - форма обесценива-
ния индивидуального переживания.
3. «Это уже давно всем известно» - форма обесценивания
индивидуальной мысли.
4. «У тебя ничего не получится» - лишение перспективы,
обесценивание усилий.
5. «Ты вообще ничего не можешь» - и так далее, «приго-
вор» качествам человека.
6. «Все люди - мразь, дрянь» - обесценивание человека
вообще.
Носитель психологической смерти воспринимает жизнь как
тяжесть, он не включен в нее, он как бы рядом с жизнью. Это
распространяется и на бытовую жизнь с близкими людьми как
запрет на искренние чувства и их проявление («Не могу же я его
хвалить, еще зазнается», «Я что, теперь должна ему спасибо
говорить, что он мне помог, он это должен делать» и тому по-
добное), как отсутствие переживания связи с другим человеком.
В этом смысле режет ухо глагол, которым многие современные
мамы обозначают то, что они делают со своим малышом, - они
с ним сидят. Не растят, не играют, не учат, не ухаживают, не
заботятся, не выхаживают-ухаживают, а сидят.
198
В нашей культуре у эгого глагола сотня семантических
пттенков, но на одном из них хотелось бы остановиться спе-
циально. Когда о человеке говорят, что он «сидит», очень
часто имеется в виду - за решеткой и не по своей доброй
воле. Лагерный, тюремный смысл этого глагола почти оче-
виден. Может быть, для наблюдателя? Может быть, это моя
научная утопия? Слушаю, вслушиваюсь в диалоги и моноло-
ги молодых мам, и второе слово - вот оно: «надоел», а тут и
третье - «вредный».
С ними, малышами, почти не разговаривают, им почти не
читают, им почти не показывают картинок, зато могут с гор-
достью сказать, что у ребенка есть: игрушки, книжки, комна-
та, еда и тому подобное. Хорошо, когда есть, но еще лучше,
когда есть мама и папа, которые могут быть рядом с ребен-
ком, быть внимательными к тому, что происходит с ним, а не
только с самими собой. Беда в том, что и с собой-то мало что
происходит, да и откуда взяться событию, событиям, если
собственная Я-концепция пуста и существует (конечно, это
крайний вариант) только в форме тела...
С носителем психической смерти холодно и неуютно ря-
дом. Это качество человека скорее ощущается, чем понимает-
ся, особенно в первые мгновения восприятия такого человека.
Скорее также ощущается, чем воспринимается, и носитель
психической жизни. Думаю, что существующее у всех народов
понятие о человеке, аналогичное понятию в русском языке
«белая ворона», говорит о специфике восприятия именно это-
го качества человека.
Носитель психической жизни - думаю, что ярчайший при-
мер этому Александр Сергеевич Пушкин, - создает вокруг
себя достаточно сильное напряжение, которое многие люди
могут просто не выдержать, так как оно невыносимо для них
по интенсивности изменения. Жить в постоянно меняющемся
поле непросто. Может быть, я недостаточно точно выразила
главное в содержании психической жизни, но это попытка
отразить проявление универсальности человека, живущего
психической жизнью. Оставаясь собой, он бесконечно измен-
чив, это как бы постоянно преобразующаяся форма психиче-
ской реальности, которая в своей уникальности обладает
свойствами универсальности. Может быть, поэтому у каждо-
го свой Александр Сергеевич Пушкин, мой Пушкин, как ска-
зала Марина Цветаева за всех нас.
Если психическая смерть - это воспроизведение одной и
той же формы реальности, и время здесь останавливается, то в
психической жизни ее бесконечное разнообразие форм позво-
199
 
 ляет отнестись к времени как к далеко не самому главному
источнику изменений. При психической жизни время может
ускоряться и замедляться, останавливаться, поворачивать
вспять, исчезать, физическое бытие и психическое начинают
протекать в разных системах координат, которые могут в
какие-то моменты совпадать, а в какие-то - далеко (или на-
всегда) расходиться.
В онтогенетическом развитии человек, ребенок сталкива-
ется с феноменом психической смерти и феноменом психиче-
ской жизни через характеристики продуктивности и репро-
дуктивности отношений, которые проявляют к нему родители
(да и вообще люди).
Хотелось бы думать, что продуктивные отношения, то есть
творческие, гибкие, - это проявление психической жизни, а
косные - репродуктивно воспроизводимые - проявление пси-
хической смерти.
Как у радости множество проявлений, так и у продуктив-
ных отношений нет стереотипов, тогда как репродукция, вос-
произведение отношений не только гасит признаки жизни у
каждого из участников этих отношений, но и воспроизводит
скуку, которая давно ассоциируется у людей с серым цветом,
то есть практически с отсутствием цвета. Так и хочется про-
должить, что не только с отсутствием цвета, но и запаха, и
вкуса - всех ароматов жизни.
Продуктивные отношения - творческие, эвристические, со-
зидающие - учитывают и создают изменения в человеке, те
изменения, которые буквально наполняют его жизнью. Неда-
ром всем известно, что когда люди любят друг друга (а это
самое продуктивное отношение из известных человечеству),
они словно излучают свет, они переполнены жизнью - остро
чувствуют и воспринимают.
Ребенок, окруженный продуктивными отношениями, отно-
шениями любви, вырастает смелым и свободным, так как чув-
ствует свою силу - силу своей жизни во всех ее проявлениях. Он -
не лишний на белом свете; конечно, я упрощаю ситуацию в
целях анализа феномена жизни, но очень хочется привести хотя
бы один пример продуктивных отношений, простой бытовой
пример: в купе моими попутчиками была не очень уже молодая
мама с пятилетним мальчиком. Всю дорогу - три часа - она
играла с ним, разговаривала, читала ему, ни разу не одернув, не
прикрикнув. Они понимали друг друга. Это было так удиви-
тельно, что один из соседей не выдержал и спросил:
- Вы, наверно, работаете с детьми, это ваша профессия?
И услышал в ответ: «Нет, это просто мой младший сын».
200
- Сколько их у вас?
- Пятеро.
Я сразу вспомнила книги Домокоша Варги. То же спокой-
ствие, уверенность, лиризм, юмор, Боже, сколько теплых и
нежных слов хотелось бы сказать, описывая и мою попутчицу,
и любимого писателя. Ловлю себя на том, что называю их
одним словом - они светлые люди, светлые, а значит радост-
ные, жизнелюбивые, жизнеустроители.
В продуктивных отношениях люди реагируют на измене-
ния друг друга, не утрачивая в этой изменчивости собствен-
ную уникальность, сохраняющуюся во времени не как одно-
цветное образование, а как переливающаяся всеми цветами
картина жизни, узнаваемая и изменчивая одновременно.
Репродуктивные отношения порождают скуку, узнавае-
мость, повторяемость, банальность. Скука разнообразна и
однообразна одновременно - разнообразна по причинам,
однообразна по механизму возникновения. Он, этот механизм
возникновения скуки, связан о повторяемостью, однообрази-
ем... Чего?
На этот вопрос ответить можно одним словом - с повто-
ряемостью отношений, где все участники отношений погру-
жены в атмосферу бессобытийности. Ничего не происходит,
время как бы останавливается, чувства притупляются, энергия
действия, энергия мысли теряет свой источник.
Почему это происходит? Как появляется скука? Как возни-
кают репродуктивные отношения между людьми? Об этом мы
еще поговорим в других главах книги.
Пока мне очень важно, чтобы вы, мои читатели, почувст-
вовали в переживании скуки дыхание смерти, ее холода и бес-
пощадной однообразности.
Так, в своих чувствах - чувстве радости и чувстве скуки -
человек переживает наличие в своей собственной жизни свет-
лых и темных ее источников, пробивающихся на поверхность
течения будней с разной силой.
Каждый человек, получая возможность наблюдать за вре-
менем своей жизни - обращаться к своему прошлому и буду-
щему, - отмечает, что изменения с ним происходят разные, -
он не только, например, научается чему-то, но и развивается,
не только развивается с течением времени, но и разрушается,
то есть регрессирует. Примеров этому множество уже в мла-
денческом возрасте - умел ножки засунуть в рот, когда еще не
стоял на них, научился стоять, а ножку в рот уже не засунуть...
К четырем годам научился понимать на родном языке, а по-
том годами (безуспешно?) осваивает иностранные языки...
201
 
 Уже в детстве ребенок сам может заметить не только свои
приобретения (развитие?), но и свои потери (регресс). Днев-
никовые записи в этом смысле весьма красноречивы:
1. «Ма» («нет» на языке взрослых) - озабоченно хлопочет
годовалый ребенок, заметивший, что в его руках растаял
снежок.
2. «Я больше не умею» - огорчается трехлетний, пытаю-
щийся проехать на велосипеде под столом.
3. «Как этой тети имя? Я не помню» - сконфуженно шепчет
маме на ухо четырехлетний при встрече с тетей, виденной
когда-то давно (два месяца назад).
4. «Не то что в молодости» - сокрушается пожилой человек,
с трудом поднимаясь на свой этаж, и тому подобное. А ведь
это все про одно и то же - про изменения в себе, про измене-
ния с собой, которые замечаешь сам и к которым сам же мо-
жешь отнестись.
Собственное развитие и собственный же регресс человеку
не обязательно нужно увидеть чужими глазами, их можно
понять, пережить, почувствовать и самому... Происходит это
благодаря удивительному качеству психической реальности -
она овеществляется, воплощается в преобразованиях предме-
тов, к которым можно отнести и само тело человека да и ее,
психическую реальность, тоже. Качество и количество преоб-
разований предмета можно рассматривать, в известной степе-
ни, показателем развития или регресса человека.
Естественно, что вопрос о том, какие преобразования
предметов действительно говорят об этом, далеко не такой
простой, как может показаться на первый взгляд.
Попробуем выделить важные, с нашей точки зрения, пре-
образования предметов, которые можно (с известной степе-
нью точности) анализировать как проявление развития чело-
века как в онтогенезе, так и в филогенезе:
1. Преобразование человеком предмета в соответствии со
свойствами предмета (из руды выплавляют металл, из металла
делают машины, машины ремонтируют, потом переплавляют
и тому подобное).
2. Использование человеком предмета в соответствии с
существующими качествами жизни (например, лекарственные
растения могут помочь излечению, но повышение дозы при-
водит к смертельному исходу; использование земли для про-
изводства продуктов питания может привести к уничтожению
среды обитания человека).
3. Создание новых качеств жизни (например, создание ме-
ждународных информационных сетей) изменяет мышление
202
специалистов, работающих с этими системами, а современные
транспортные средства (ракеты, самолеты) сделали понятие
пространства - расстояние - и понятие времени важным фак-
тором в принятии многих повседневных решений большого
числа людей, а открытие Зигмунда Фрейда повлияло на от-
ношение человечества к себе в XX веке).
Выделенные направления преобразования человеком
предметов позволяют, на мой взгляд, говорить о роли другого
человека в индивидуальном развитии каждого из нас. Другой
человек своим присутствием в виде предмета задает потенци-
альную возможность преобразования его самого как предме-
та, как бы разрешает или запрещает что-то с собой делать и,
таким образом, через механизмы действия («Я могу это де-
лать» - так можно выразить переживание, их сопровождаю-
щее) по закону обратной связи сообщает растущему ребенку о
качествах жизни в своем теле и в своих пространственно-
временных отношениях с ребенком. В конечном итоге это
выливается в содержание воздействия ребенка на взрослого.
Примером может служить отношение психически больного
ребенка к взрослому и отношение к нему ребенка здорового.
Психически больной ребенок не видит во взрослом его специ-
фических человеческих свойств (боли, усталости, радости,
огорчения), не видит, не чувствует границ его физического
тела - может кусаться, драться, царапаться, толкаться, причи-
няя не только неудобства, но и ощутимую боль взрослому
человеку. Для здорового ребенка такое воздействие на взрос-
лого невозможно, но он может прибегнуть к своим средствам -
плач, крик, угроза, притворство, ложь... Это воздействие на
чувства, мысли, возможности взрослого, это уже ориентация
на его специфические человеческие качества. Познание их
ребенком начинается очень рано, вместе с познанием и других
свойств окружающего его мира, и является естественным мо-
ментом жизни здорового ребенка, строящего картину мира, в
котором он начинает жить.
Думается, что один из важнейших критериев психического
здоровья, существующего на сегодняшний день в психиатрии
и психопатологии, не случайно связан с превышением меры
воздействия на себя и других людей; в нем доступными совре-
менному знанию о человеке средствами фиксируется возмож-
ность превращения качеств воздействия человека на человека
в качестве разрушения человека человеком.
Думается, что как нет четко выраженной границы между
живым и неживым, так нет и четко выраженной меры разви-
тия человека (да и человечества), ее можно только пробо-
203
 
 вать искать, пытаться понимать качества жизни как уни-
кального образования, где человек - только один их фено-
менов живого, обладающий всеми качествами жизни и каче-
ствами смерти тоже.
Отчасти поэтому проявления развития и регресса для каж-
дого человека фиксируются и понимаются относительно кон-
кретного исторического времени, в котором он живет. Можно
опередить свое время (о чем говорит история научных откры-
тий), можно безнадежно отстать, изобретая велосипед, можно и
в старости сохранить детскую наивность и непосредственность,
но не назовут ли это окружающие - глупостью и инфантилиз-
мом. Можно и в восемьдесят лет сказать, что - с восхищением
живу, а можно устать от самого себя в десять лет... Можно...
Самому человеку показатели его развития или регресса
представляются как его возможности, они влияют на организа-
цию его усилий, определяют «потребное» (Н.Бернштейн), же-
лаемое будущее. Именно они связывают единой нитью время
жизни, так как позволяют строить через собственные (умствен-
ные или физические) усилия ее пространство. С этой точки зре-
ния можно жить в пространстве собственного тела, можно жить
в космическом (бесконечном) пространстве, можно жить в про-
странстве своей семьи, города, страны, планеты...
Для Наблюдателя показатели развития или регресса чело-
века можно обнаружить так:
- фиксируя его меняющиеся возможности по преобразова-
нию предметов на протяжении некоторого времени его инди-
видуальной жизни, в таком случае появляются проблемы точ-
ности фиксации;
- фиксируя возможности человека по преобразованию
предметов в сравнении с уже существующими вариантами
изменения этого предмета другими людьми, в таком случае
появляются проблемы качества преобразования. Если исхо-
дить из того, что любой предмет имеет бесконечное множест-
во свойств, то проблема качества преобразования может пре-
вратиться в вариант «дурной» бесконечности. Появится необ-
ходимость выбирать точку зрения, позицию, которая позво-
лит сопоставлять различные преобразования предмета - су-
ществовавшие и потенциально возможные. Другими словами,
чтобы оценить качество преобразования, наблюдателю нужно
владеть историей жизни предмета. А историй у нас, как из-
вестно, две - история рода человеческого и индивидуальная
история жизни человека. Какую из них брать за основу? Обе?
Изобретение уже упомянутого велосипеда в детском воз-
расте и создание атомной бомбы в середине XX века - это
204
сопоставимые достижения, сопоставимые возможности? Не
знаю, хотя очень хочу этот вопрос задать и себе, и вам, моим
читателям...
Каждый ребенок, родившийся здоровым, переживает, от-
крывает в себе такое свойство, как умение терпеть боль. Со-
поставимо ли это индивидуальное достижение каждого из нас
с глобальной социальной терпимостью к войнам, которые
вспыхивают тут и там на нашей планете? Может быть, я не
там хочу найти показатели проявления развития и регресса?
Может быть, можно говорить о развитии в индивидуаль-
ной жизни человека, и это мало приложимо к истории челове-
чества? Вопрос этот невольно возникает, когда пытаешься
подвести хотя бы предварительные итоги XX столетию. Вой-
ны, революции, голод, техногенные катастрофы - история
ничему не учит... Печальных фактов очень много.
И если в известной степени развитие в индивидуальной био-
графии человека связано с переживанием своей силы, своих
возможностей воздействия на предметы, а регресс - с уменьше-
нием, исчезновением этой силы, то для человечества этот пока-
затель сегодня направлен против него самого и среды его оби-
тания. У человечества достаточно силы, чтобы уничтожить себя
и свою планету. Пересчитанные на сегодняшний день силы для
этого дела многократно превышают возможности сопротивле-
ния всего человечества, не говоря уже об отдельном человеке.
Две ориентации - ориентация на жизнеутверждение и ори-
ентация на разрушение жизни (биофильская и некрофиль-
ская) заявляют сегодня о себе в истории человечества громко
и недвусмысленно, обрушиваясь в своем противостоянии на
голову каждого человека через средства массовой информа-
ции, обостряя в индивидуальной жизни переживание своих
индивидуальных же возможностей. Вечная литературная (нет,
жизненная!) проблема маленького человека наполняется но-
вым, может быть, даже критическим содержанием. Ответ на
вопрос к самому себе «Что я могу?» может быть роковым для
многих, если человек ответит: «От меня ничего не зависит».
Так и переплетаются эти показатели индивидуального раз-
вития и регресса с показателями, проявлениями развития
(может быть) цивилизации.
Таким образом, проявления развития и регресса являются
свойствами живого, свойствами, фиксирующими его изменчи-
вость, позволяющими пережить вектор, направление этой
изменчивости во времени. Время приобретает через эти пока-
затели как бы индивидуальное лицо, становится моим или
нашим временем, то есть временем, совпадающим с моими
205
 
 усилиями или расходящимся с ними, с теми моими (или на-
шими) усилиями, которые направлены на преобразование
предметов. Получается, что можно отстать не только от кого-
то или чего-то, но и от самого себя тоже, переживая невоз-
можность воплощения усилий в преобразовании предмета.
Подобное испытывает часто взрослый человек, воспитываю-
щий подростка, который не меняется так, как хотел бы этого
взрослый. Подобное испытывает ученый, в сотый раз ставя
эксперимент и сталкиваясь с неудачей. Подобное испытывает
героиня А.Вампилова в пьесе «Прошлым летом в Чулимске»,
поправляя и поправляя сломанный заборчик у сада...
Сколько эпитетов есть в языке для описания этого несов-
падения усилий человека и времени преобразования предмета:
- преждевременные усилия,
- напрасные,
- бесполезные,
- неадекватные,
- бесплодные,
- безрезультатные,
- бесцельные,
- бессмысленные и тому подобные.
Важно то, что это несовпадение человеком воспринимается
и переживается как отнесенное к разным реальностям - к себе
и к предмету, который не стал моим, так как его изменение
определяется не моим вектором силы.
Думается, что в этом несовпадении, в возможности такого
несовпадения есть особый смысл, позволяющий человеку вы-
делить свои собственные усилия как особый предмет, как осо-
бое свое качество, которое можно фиксировать в виде пере-
живания: «Я могу». Это переживание не только позволяет
человеку ощутить свою силу как таковую, оно одновременно
позволяет выделить и источник этой силы - собственное Я,
которое не сводится к свойствам и качествам физического
тела человека. Недаром для описания этого явления исполь-
зуют такие понятия, как схема тела, зрительно-мышечная
координация, мышечное чувство, образ тела и другие, не ме-
нее сложные, а часто и таинственные по содержанию понятия,
позволяющие их авторам' размышлять о том, как человек
сосредоточивает свои усилия, как он направляет их, соотнося
с конкретными обстоятельствами осуществления действий,
направленных на преобразование предмета.
I Анохин П. П., Бернштенн Н. А., Павлов И. П., Сеченов И. П., Зинченко В. П.,
Леонтьев А. Н. и другие.
206
Думается, что где-то здесь скрыта тайна рождения в инди-
видуальной истории человека (а может быть, и человечества)
переживаний, структурирующих, как бы задающих, создаю-
щих границы Я. Не только сопротивление предмета, но и
сопротивление от нереализованной силы, бумерангом вер-
нувшееся к ее источнику - телу человека, задает конуры, гра-
ницы Я, которые наблюдатель воспринимает как смелость,
решительность, сосредоточенность, боевитость, а сам человек
переживает как уверенность в своих силах. Почему бы нет?
Может быть, это еще одна из гипотез, которая имеет право на
существование.
«Я могу» как переживание человека содержит и важнейшее
качество живого - его незавершенность в данный момент
времени, его устремленность в будущее, в то, что называют
еще весьма трудно определимым словом - надежда. «Я могу» -
это надежда на осуществление усилий, надежда на результа-
тивность своего воздействия на предмет, это способ сделать
будущее присутствующим в настоящем. Именно это пережи-
вание наполняет усилие человека тем содержанием, которое
по мере его проявления (так и хочется сказать - наполнения)
называют рефлексивностью или способностью человека са-
мому себе отдавать отчет о своих же собственных усилиях.
Это способность человека думать о том, что он делает как до
осуществления усилий, по ходу их реализации, так и после
завершения усилий.
В психологии и философии говорят о том, что рефлексив-
ность - это специфическое человеческое качество, отличаю-
щее его форму жизни от всех других форм.
Инстинктивность - целесообразность действия - качество,
противоположное рефлексивности; инстинктивность как при-
родное качество живого, осуществляющего свою врожденную
программу - жить в меняющихся условиях, присуща человеку
в полной мере. Человек рождается с такими формами актив-
ности, живет с ними, включая природные формы активности в
новые, приобретаемые со временем. Избегание боли, болевых
ощущений - один из таких инстинктов, может быть, его и
можно было бы назвать инстинктом жизни.
Инстинктивные формы активности обеспечивают человеку
существование его тела как организованной системы, функ-
ционирующей в соответствии с ее назначением, они как бы
задают основу - фундамент - для дальнейшего развития жиз-
ненной силы. Ребенок - человек - рождается с относительно
небольшим набором инстинктов, гарантирующих возмож-
ность реализации жизненной программы его тела.
207
 
 В настоящее время существует множество классификаций
инстинктов' как попыток найти и описать их роль и место в
развитии человека, значение в становлении индивидуального
поведения - индивидуальной судьбы. Кажется бесспорным, что
инстинкты определяют содержание эмоций человека - его впе-
чатлительность, точность и тонкость восприятия, глубину и
остроту переживания... Когда человек говорит о своих чувст-
вах, пытается их выделить, старается как-то отнестись к ним, он
сталкивается именно с этими сторонами своей жизни. Много
странного, непонятного в чувствах, часто они возникают как
бы независимо от нашего Я и даже побеждают его. Ребенок
впервые сталкивается с силой своих чувств, когда переживает
полярные, но одинаково сильные эмоции - радость и страх.
Радость окрыляет, возбуждает ребенка, как бы выделяет каче-
ства его жизни для него же самого. Страх переживается ребен-
ком как напряжение, с которым трудно справиться, как напря-
жение, которое возникает в нем и тем самым обозначает его для
самого себя Я. Надо справиться с этим напряжением, которое
разливается по всему телу или фокусируется в каком-то органе.
Взрослому часто трудно понять, что вызывает страх ре-
бенка, также трудно бывает предугадать, что вызовет его
радость. Перелистываю свои и чужие дневниковые записи:
- Годовалый малыш боится шуршащей газеты.
- Трехлетний боится темноты.
- Годовалый малыш безмерно рад, когда видит мамин ха-
лат в цветочек.
- Трехлетнего радует предстоящая встреча с манной кашей
(редкий по достоверности факт из жизни сегодня уже взросло-
го человека).
Закономерности чувств есть, они описаны в общей психо-
логии, но, к сожалению, в большинстве случаев они относятся
только к жизни взрослых людей. Чувства детей исследованы
мало, может быть, только психоанализ2 в лице его лучших
представителей пытался расшифровать тайну детских страхов
и радостей, понимал (или пытался понять) их значение во всей
последующей жизни уже взрослого человека.
Чувства в жизни человека говорят ему о восприимчивости
его к изменениям - в нем самом и в окружающем мире.
Притупившиеся чувства - признак психической смерти,
угасающие чувства - момент регресса, обновляющиеся чувст-
' См.: Вилюнас В. К. Психологические механизмы мотивации челове-
ка - М., 1990; Гарбузов В.И. Практическая психотерапия.-Л., 1994.
2 См., например: Психоанализ детского возраста. - М., 1927.
208
pa - показатель проявления жизненной силы... Чувства опре-
деляют для человека интенсивность осуществления жизни,
можно сказать, степень ее напряженности, они ориентируют
человека на выраженность жизни в нем самом. Вялость, без-
различие, бесчувственность - не только симптомы болезни
тела, они и симптомы угасания или недоразвития (регресса)
самой психической реальности.
Если подобное проявление чувств встречается у детей - это
или признак глубокого шока или признак дефицита источни-
ков развития чувств. А таким источником для ребенка являет-
ся человек, несущий в его жизнь радость, не будем уже гово-
рить здесь еще раз высокое слово - любовь.
Обычно человек (ребенок) не чувствует своих чувств, он
погружен в них, он их проявляет и переживает как свое есте-
ственное качество. Сказать о себе «Я чувствую» очень непро-
стая задача, сказать о чувствах другого человека (особенно
взрослого) еще сложнее, известно ведь, что взрослые могут
скрывать свои чувства, подавлять их и даже выдумывать.
Как это у них получается и почему это возможно, обсудим
в последующих главах.
Значит, у человека чувства не только часть его природной,
телесной жизни, у него есть еще и особая связь, связь его Я с
его же собственными чувствами.
Я разрешает или запрещает проявление чувств, Я борется с
чувствами или создает их. Такое непростое Я, которое и об-
наружить-то нелегко.
- Я знаю, где Я, - поделился открытием двухлетний ребенок.
-Где?
- В глазах у мамы.
Вот бы и взрослым такую ясность!
Если переживание «Я могу» позволяет человеку выделить
границу психической реальности, обозначить ее через век-
тор приложения силы, то переживание «Я чувствую» позво-
ляет выделить существование психической реальности через
изменение напряжения, возникающего в теле человека. Тело
человека в этом переживании обретает свойства системы
координат, ориентирующих психическую реальность во
внешнем (а потом и во внутреннем) пространстве. Чувства
дают возможность сохраниться Я человека, пока они есть,
пусть даже только еле теплятся, они будут основой для рож-
дения, возрождения, сохранения, если хотите, то для убе-
жища Я. Ими не исчерпывается Я человека. Так, у людей,
имеющих сходные чувства (например, у болельщиков), Я
может быть весьма различно. Множество других фактов
209
 
 говорят именно об этом. Остановимся еще на нескольких
взятых из жизни:
1. Раздраженная толпа перед зданием суда, где идет засе-
дание. Она объединена чувством ненависти к насильнику и
убийце. Я каждого человека в толпе неравно Я даже его бли-
жайших соседей.
2. Спортсмены охвачены предстартовой лихорадкой, но не
будем еще раз говорить о различии их Я.
3. В едином порыве вскочил зрительный зал, охваченный
воодушевлением при появлении кумира на сцене.
4. Сосредоточены лица тех, кто слушает великое прави-
тельственное сообщение.
5. Все брезгливо морщатся, когда чувствуют этот запах.
6. Никого не оставит равнодушным эта красота.
Угасающие чувства, отмирающие чувства - о них написа-
ны тысячи страниц, изданных миллионными тиражами. Все
равно загадка возникновения и исчезновения чувств остается,
загадка впечатлительности и ранимости, угрюмой толстоко-
жести и монументальности, так отличающих нас друг от дру-
га. Надо сказать, что я очень рада этому. Так устроен мир, не
все его тайны дано нам знать. Может быть, и хорошо, что я
никогда не пойму, почему из десятка ребятишек, видевших,
как цветет подорожник, только один, маленький, двухлетний,
нагнулся к цветку и, задохнувшись от радости, сказал: «Вот и
ты расцвел!» Было это на нашей планете, в середине месяца
июля, светило нам всем одно солнце.
Жизнь поворачивается к каждому из нас еще одним удиви-
тельным свойством - она закономерна, логична, воспроизво-
дима с точностью весьма определенной. Это свойство жизни -
она вечна. Могут меняться ее формы, но суть, закономерно-
сти, определяющие сам факт ее существования, останутся.
Какие это закономерности? Наверное, главная из них уже
обозначена: в жизни есть смерть, в ее настоящем присутству-
ет будущее, у нее есть предел изменчивости, предел превра-
щения живых форм, за которым уже появляются другие -
мертвые - формы... Человек сталкивается с этими законо-
мерностями благодаря своему особому качеству - качеству
мышления, способности мыслить. Хотелось бы оптимистич-
но написать, что она дана всем людям, но не хотелось бы
быть неточной. Пусть будет так: это качество (как и многие
другие) существует у человека как возможность, которой он
может распорядиться по-разному, условия его жизни (совре-
менной особенно) к этому весьма располагают. Как? Пого-
ворим и об этом.
210
О том, что такое мышление как свойство психической ре-
альности, как качество жизни человека, написано безбрежное
море литературы. Я буду ориентироваться на нашего совре-
менника, который не нуждается ни в каких превосходных
эпитетах (все он слышал при жизни), - Мераба Константино-
вича Мамардашвили'.
«Я думаю», «Я мыслю» - только человек может сказать это
о себе, о том, что с ним происходит нечто особое, устанавли-
вается особая связь между ним и предметами. Предметы при-
обретают на какое-то мгновение свойство прозрачности - они
становятся понимаемы, приобретают форму, позволяющую
выделять их присутствие, - для себя присутствие - и одновре-
менно человек переживает свое отношение к ним.
Мамардашвили говорил о том, что пока «человек произ-
водит акт сравнения внешних предметов, не имеющих к нему
отношения, и не вовлекает себя самого в акт сравнения - он не
мыслит». Соответственно мыслить он (человек) начинает то-
гда, когда... Как трудно продолжить эту фразу! Мыслить че-
ловек начинает не тогда, когда говорит об этом, а в тот мо-
мент, когда с недоказуемой ясностью видит знание (это рож-
дается мысль, или истина). Увиденное знание - это уже слу-
чившееся, это необратимо, этого никто у человека не может
отнять, это действительно было. «И может быть, именно с
такой необратимой исполненностью и связана радость».
Светлая радость мысли, которая существует для мыслящего, -
она его. Она создает особое переживание ясности, которое
может длиться только мгновения. Это то мгновение, которое
М. К. Мамардашвили называл сладко тоскливой ясностью,
которая в юности приходит и уходит как молния, в одно
мгновение, но чтобы удержать его и превратить в устойчивый
источник светлой радости мысли, нужен особый труд, на ко-
торый решается далеко не каждый человек.
«Иногда страшно то, что там выступает в обнаженном ви-
де», - так Мамардашвили говорил об открывшейся человеку
мысли, истине. «Мысль рождается из удивления вещам как
таковым, и это называется мыслью. Мысль нельзя подумать,
она рождается из душевного потрясения». Организовать это
потрясение невозможно, думаю, так же невозможно, как за-
ставить человека полюбить.
Мысль переживается как полнота бытия, как включен-
ность человека в это бытие не случайным, а естественным,
1 См., например: Мамардашвили М.К. Беседы о мышлении // Мысль
изреченная/Под ред. В. А. Кругликова - М., 1991 (все цитаты из этого текста).
211
 
 сослветствующим бытию. Бывает это редко, как редко бывает
душевное потрясение, открывающее истину. Для этого долж-
но совпасть во времени и пространстве очень много различ-
ных факторов, чтобы человек мог пережить состояние мыш-
ления, то есть, как говорил М.К.Мамардашвили, «твое соз-
нание твоего сознания». Это действительно очень трудно,
даже страшно, так как истина, выступающая в чистом виде
как мысль, не принадлежит нашему Я, она больше и сильнее
его. Вот почему человек испытывает это чувство сладкотоск-
ливой ясности, он может пережить момент, что его Я не может
справиться с мыслью, так как они оба - Я и мысль (хотя бы на
мгновение) в честном мышлении проявляют свою сущность. Я
выступает для самого человека без одежд защитных механиз-
мов, дающих компенсацию и алиби отсутствию ясности мыс-
ли, мелькавшей в другие моменты жизни.
Особенность человеческой жизни в том, что мысль в лю-
бой момент времени уже дана, задана языком. «По той про-
стой причине, что в любой данный момент в языке есть все
слова». Слова - подобие мысли, ее двойники, но не она сама.
Мераб Константинович называет их симулякрами, что по-
латински означает привидение, или двойник, мертвая ими-
тация вещи.
Говорить слова - не значит мыслить. Попробуйте сказать:
«Я знаю, что динозавров нет» или любое другое словесное
утверждение. Есть ли в нем отражение вашего, именно вашего
мысленного разрешения? Ответить на этот вопрос и подобные
ему невозможно, так как «всегда есть вербальный мир, кото-
рый сам порождает псевдовопросы, псевдопроблемы, псевдо-
мысли и отличить их от истинной мысли невозможно. Невоз-
можно настолько, что любая, сформулированная или вот-вот
готовая быть сформулированной, мысль встречается с невоз-
можностью воплощения в слове.
Описать словами мысль, переживаемую как мучение, уни-
кальное напряжение уникального человека, которому ясно
открылась вещь во всей ее глубине, становится невозможно.
Слишком обычны, будничны слова, истина в них становится
похожа на ложь. Ведь в любой данный момент есть все слова,
а из слов составлены симулякры, которые вполне похожи на
ваше видение. И вот душа начинает кричать».
Кричит она от невыразимости, вынужденная существовать
в последовательности событий нелепых, случайных, иногда
абсурдных, ритуальных... Другие не находят места в этой
последовательности, но она получает знание, важное и един-
ственное: «Я могу испытывать живое состояние, а в это время
212
место уже занято... я знаю, что это не я, что место занято и
мне некуда деться с моей мыслью».
Некуда деться в реальности, которая наполнена симулякра-
ми - двойниками мысли. «Оказывается, в области мысли мы
тоже испытываем трагическую боль отсутствия себя, впадаем в
ситуацию, характерную и для других областей жизни, когда
конкретный, налаженный механизм мира заранее вытесняет
собою и своей глыбой давит несомненное для меня живое со-
стояние. Я несомненно для меня с очевидностью в нем, а ему
нет места в реальности». Сколько раз мы слышали эти слова,
читали их: душа умерла, замерла, затаилась, закоченела, осты-
ла, онемела... За всеми этими словами страдание человека от
непонимания других, его живого состояния, ощущаемого им
как несомненно живого.
Мераб Константинович говорил о том, что мысль не вла-
стна над реальностью, она непроизвольна, она явление, кото-
рое мы не можем иметь по своему желанию. Мы можем иметь
мысль лишь как событие, к которому привели многие нити
движения живого.
Живое не умещается внутри норм, правил, последователь-
ности событий. Мы все хорошо разделяем состояние жизни и
состояние существования, мы делаем это из ситуаций нашего
сознания.
Это проявление того, что все человеческие состояния, мысль
тем более, несамодостаточны. Если мысль присутствует, если
она родилась, то в ней есть нечто другое, являющееся ее осно-
ванием. Это другое - бытие. Оно неизвестно человеку и отли-
чается от житейских фактов именно этой неизвестностью.
Оно - бытие - дано нам в чувстве отрешенной тоски, связан-
ной с ощущением собственной чуждости в мире. «Вместе с
чувством несомненного существования мы испытываем свою
неуместность в мире».
Сущность тоски состоит в том, что «для осуществления се-
бя нет готового налаженного механизма, который срабатывал
бы без моего участия, без того, чтобы я сам прошел бы ка-
кой-нибудь путь». Проблемы мысли возникают именно здесь,
когда человек переживает несоответствие себя реальности и
причастности (возможности быть причастным) к собственному
осуществлению, к возможности сбыться. Для этого надо по-
трудиться - необходимо пройти путь, быть способным на
риск, что-то мочь делать, а не просто хотеть делать, быть
взрослым, способным производить Я из самого себя.
«Человеку ценно только то, что он из себя и на себя, опла-
чивая собой, может иметь или производить».
213
 
 Для этого нет естественного механизма и давно известно
что человеческое в человеке есть нечто, не имеющее механиз^
мов естественного рождения. Удивительно то, что никого
нельзя вынудить быть человеком, заставлять им быть.
Сама необходимость мыслить существует потому, что че-
ловек в человеке не рождается естественным путем. «Первым
актом мысли является рождение мысли, не о чем-то, а просто
рождение мысли. Первый акт мысли - это фактически выде-
ление чего-то, о чем вообще можно мыслить, и осмысление
мыслить, так сказать, области мысли».
Вот и говорит М.К.Мамардашвили о том, что мысль оп-
ределить нельзя, если повезет самому на ее рождение, то ее
можно будет показать, где и как она свершается, где и как она
случается.
Мы говорим: «Я думаю»... Хотелось бы, чтобы написанное
на этих страницах добавило к этому утверждению одно ма-
ленькое слово «Я ли думаю...». Может быть, это будет один из
способов научиться распознавать феномены своего сознания
и получить возможность спросить его, свое сознание, что
именно за ним стоит.
Думаю, что приведенные рассуждения еще раз позволили
прикоснуться к жизни, где феномен мышления - одно из про-
явлений ее самой, а может быть, и есть она сама - искренняя и
честная, которая и есть наше подлинное бытие. Поэт сказал
об этом так:
Познание смерти
А мы за славой гонимся упрямо,
мы упиваемся своей игрой...
Но вырвавшееся из нашей драмы
твое существование порой
Нас будто тянет за собой из плена,
чтоб вдохновить нас подлинностью яви.
И в те минуты мы самозабвенно
играем жизнь, не думая о славе!
Р. М. Рильке
Слова об игре в жизнь, о жизни как игре, о том, что жизнь
можно играть, говорились не только поэтами. Практически
любой, нормально развивающийся человек переживал момен-
ты неестественности своего поведения, когда чувствовал себя
стесненно, неудобно. Проявляется это в бытовых речевых
характеристиках другого человека: заговорил неестественно
громко, прикинулся наивным простаком, замял тему, завилял,
глаза нагло поставил и тому подобное.
214
Это одна из важнейших качественных характеристик жиз-
ни в которой человек сталкивается с существованием своей
спонтанности и необходимости самому же относиться к ней.
Другими словами, свою естественную активность - живую,
натуральную, надо самому же организовывать, с ней надо
что-то делать. Осуществление активности по принципу «Я
хочу» и «Пусть будет так, как я хочу» не получается; множе-
ство препятствий встречает «Я хочу» со всех сторон, вот и
теряет оно свою естественность.
Примеры таких встреч? Пожалуйста, несколько фактов из
жизни людей разного возраста:
- Хотел (1,5 года) съесть землю, но остановили, не дали
даже испробовать.
-Хотел сам залезть на горку (3 года), конечно, не дали.
- Хотел попробовать из взрослой посуды - рюмки (4 года),
опять не разрешили.
- Хотел жениться в 16 лет. Какой поднялся скандал.
- Не хотел учиться в школе (10 лет), все равно заставили.
- Всю жизнь хотела серьезно заниматься живописью, так и
не успела (78 лет).
- Все время хотела поговорить с ним о самом главном
(56 лет), так и не собралась. И тому подобное.
Ограничений спонтанной активности человека очень мно-
го, они давно описаны в психологической и философской
литературе как система социальных норм, система долженст-
вования, система правил поведения, этикета, установок, обы-
чаев, ритуалов, мифов.
В свое время Зигмунд Фрейд говорил о страдающем Я, ко-
торое испытывает на себе тяжесть ограничений со стороны
Сверх-Я - уже перечисленных социальных образований. Ис-
тория XX века, которую можно пытаться анализировать се-
годня, уже после З.Фрейда, дает много материала для рассуж-
дений о том, что содержание ограничений спонтанной актив-
ности Я существенно изменилось. Достаточно вспомнить о
сексуальной революции, которой не было во времена З.Фрей-
да, о влиянии средств массовой информации, об атомной
бомбе - «подарке» второй мировой войны - и ее ужасах, об
экологических проблемах... Эти глобальные, планетарные
факторы отсутствовали во времена рождения классического
психоанализа, и страдания сегодняшнего Я человека связаны
с ограничениями другого качества. Думаю, что одним словом
эти ограничения можно назвать информационными, а стра-
дания Я, соответственно, будут связаны с отсутствием или
переизбытком информации, которая в равной степени порож-
2/5
 
 дает невозможность построения активности. Какая информа-
ция нужна современному человеку, чтобы его «Я хочу» есте-
ственно приводило к появлению продуктивной активности
радующей его самого и других? Если бы я знала ясный, внят^
ный и простой ответ на этот вопрос, я не писала бы этого
текста. По сути дела, я ведь задалась ответить на вопрос о
том, что надо человеку хотеть (захотеть), чтобы стать счаст-
ливым, жить такой жизнью. Вряд ли вообще есть ответ на
этот вопрос, хотя, думаю, обсуждать его нужно, чтобы понять
жизнь человека.
Есть удивительная книга «О счастье и совершенстве чело-
века». Удивительная своей судьбой и судьбой ее автора, спа-
сенная во время второй мировой войны с риском для жизни ее
создателя, буквально восставшая из пепла его сгоревшего
дома, книга содержит в себе труд десятилетий Владислава
Татаркевича - польского философа и писателя.
Книга содержит энциклопедические данные о счастье, ко-
торые ее автор пытается анализировать и описывать. Так, он
говорит о том, что имеется по крайней мере четыре основных
значения счастья: «Счастливым, во-первых, является тот, кому
сопутствует счастливая судьба, во-вторых, тот, кто познал
самые сильные радости, в-третьих, тот, кто обладал наивыс-
шими благами или, во всяком случае, положительным балан-
сом жизни, и, в-четвертых, тот, кто доволен жизнью.
Эта четырехзначность является источником путаницы, ибо
четыре понятия, обозначенные одним словом, имеют тенден-
цию к взаимопроникновению в сознании и образованию одно-
го понятия неопределенного содержания (курсив мой. - А. Г.), не
соответствующего в точности ни одному из четырех значений.
Если бы даже философы приняли только одно из них и ис-
ключили остальные, то обычный человек продолжал бы на-
зывать одним словом все эти четыре разных понятия»'.
Неопределенность содержания этого понятия позволяет
каждому человеку делать свой выбор - строить свою форму-
лу счастья и следовать ей. Можно (хотя это всегда трагично
для судьбы человека) вообще отказаться от поиска своей
формулы, считая ее несуществующей, а счастье - нереаль-
ным. Многовековой опыт человечества показывает, что при
всем многообразии Я люди переживают его полноту, его
присутствие в зависимости от очень небольшого числа жиз-
ненных факторов - или иначе - источников счастья. «Я хо-
чу» в этих переживаниях не только конкретизируется в цели,
I Татаркевич В. О счастье и совершенстве человека.-М., 1981.-С.37.
216
содержание перспективы, но и выступает для человека как
особая реальность, где разворачивается его диалог с самим
собой. Когда человек говорит себе «Я хочу», он выделяет
свое Я, как бы проводит различие между Я и не-Я, создает
возможность для самоанализа, актуализируя свое второе Я,
то есть внутренний диалог.
Вернемся к жизненным факторам, которые называют
источниками счастья, источниками полноты жизни и ее
удовлетворенности. Я опять использую текст В. Татаркеви-
ча, где есть глава «Источники счастья», и буквально в пер-
вых строках они перечислены так: внешние блага, добрые
чувства, любимая работа, бескорыстные интересы. Трудно
не согласиться.
Не будем пока подробно останавливаться на каждом из
этих факторов, а обратимся к результатам анкеты, которую
разработал в начале XX века Уотсон и применил для исследо-
вания возможностей и источников счастья. Результаты этого
исследования мне кажутся удивительно интересными, и я при-
веду их так, как они представлены в цитируемой книге.
Что не приводит к счастью (и несчастью)
1. Счастье не зависит от уровня образования и культуры
(от интеллигентности).
2. Не зависит от прогресса в науках и от академических
знаний.
3. Не зависит от уровня образования родителей.
4. Не зависит от материального благосостояния.
5. Несогласие между родителями менее отрицательно влия-
ет на счастье детей, если родители разошлись, чем если они
живут вместе.
6. Занятия спортом не оказывают влияния на счастье и не-
счастье.
7. Увлечения (хобби) имеют меньшее значение для удовле-
творенности жизнью, чем обычно предполагают.
8. Способности к танцам, музыке, живописи, литературе,
спорту не связаны со счастьем.
9. Умение приспособиться к жизни само по себе не приво-
дит к счастью.
10. Новый тип сексуального воспитания не увеличивает
шансы на счастье.
11. Производительный труд не является необходимым для
счастья.
12. Трудные условия жизни не обязательно приводят к не-
счастью.
217
 
 Что приводит к счастью (несчастью)
13. Неудача в любви является одной из главных причин не-
счастья.
14. Боязливость, впечатлительность, несмелость являются
важными причинами несчастья.
15. Музыка и поэзия - прибежище для несчастливых.
16. Любовь к труду и его хорошие результаты значительно
способствуют счастью.
17. Любовь к природе также способствует этому.
18. Здоровье в молодости - основа счастья.
19. Симпатия людей является причиной счастья.
20. Хорошие отношения с людьми - важный фактор счастья.
21. Среди всех факторов, лежащих вне сферы профессии,
успехи на сцене наиболее способствуют счастью.
22. Благословенны те, кто имеет призвание ко многим сфе-
рам деятельности.
23. Для счастья большинства людей важны постоянные эле-
менты их жизни (друзья, работа, природа), а не временные сти-
муляторы (алкоголь, клубы, церковь, танцы, карты, искусство).
24. Большинство людей жаждет приключений, а не покоя.
25. Счастье чаще наступает при серьезном, разумном, от-
ветственном, трудолюбивом образе жизни, чем при импуль-
сивном, легком, пестром.
26. Молодость не является золотым периодом в жизни, но
и старость тоже.
Как зависит счастье от пола,
гражданского состояния, возраста?
27. Участники анкеты были в целом удовлетворены своей
жизнью.
28. Мужчины считают себя более счастливыми, чем женщины.
29. Женатые счастливее неженатых.
30. Те, кто на пороге шестидесятилетия помышляет о нача-
ле новой жизни, сами или вместе с кем-то другим, по преиму-
ществу несчастливые люди.
Думаю, что по ходу обсуждения проблем возрастной психо-
логии мы еще вернемся к этим результатам не раз. На мой взгляд,
очень важным является тот факт, что для переживания счастья
необходимо иметь целостное отношение к жизни - практическую
философию жизни, если хотите, то концепцию жизни, выражен-
ную в обобщенном виде, требующую усилий человека для кон-
кретизации. Подтверждение этому вижу в том, что конечные,
дискретные, ограниченные пространством и временем факторы
218
удовольствий не приносят счастья. Так, хобби, спорт, общитель-
ность, возбуждающие средства, развлечения не имеют большого
значения для счастья, они лишь в незначительной степени спо-
собствуют общему удовлетворению жизнью (тезисы 6,7,8,23,25).
На мой взгляд, это очень важный момент, позволяющий го-
ворить о том, что целостное отношение к жизни как особому
явлению становится для человека источником его счастья как в
биологическом, так и в психологическом смысле - человек сча-
стлив потому, что живет, и потому, что чувствует, что живет.
Биологический смысл этого переживания связан с чувством
силы, энергии как естественного свойства человека. Многие
философы называли его по-разному - автоматическим, маши-
нальным, естественным и тому подобным. Это переживание
связано с существованием у человека внутренней картины здо-
ровья как естественной характеристики организации его психо-
логического пространства. Именно она позволяет (за счет энер-
гетической наполненности) удерживать и сохранять сознание и
самосознание, выделять сам факт существования психологиче-
ского пространства (пространства Я), а также составлять осно-
ву для энергетического воздействия на другие элементы психо-
логического пространства, например, на ту же внутреннюю
картину болезни, если человек заболевает. Внутренняя картина
здоровья, ее энергетическая наполненность может препятство-
вать развитию внутренней картины болезни за счет диалогично-
сти сознания, за счет того, что эти два элемента сознания - внут-
ренняя картина здоровья и внутренняя картина болезни относи-
тельно независимы друг от друга, как относительно независи-
мы, например, волевые качества человека и качества его чувств.
Относительная независимость отдельных элементов созна-
ния человека и их влияние на содержание переживаний сча-
стья ведет к тому, что выраженность только одного (или не-
скольких) элемента сознания не обеспечивает полноты пере-
живания жизни. Так, при всей очевидности утверждения: сча-
стье - это здоровье, оно не является аксиоматическим. Здоро-
вье (а значит, наличие внутренней картины здоровья) не явля-
ется обязательным атрибутом счастья.
Можно сказать иначе - переживание одного вида не явля-
ется существенным для выделения человеком собственного Я.
Вот поэтому в философской и психологической литературе
обсуждается вопрос о количестве источников, из которых
может складываться счастье человека. В это количество могут
входить качественно разнообразные и даже несопоставимые
источники, как, например, вещи реальные и нереальные (воспо-
минания, мечты, грезы, фантазии). Похоже, что у этих разно-
279
 
 образных (до бесконечности) вещей есть общие свойства ~ их
ценность для человека (это должны быть его вещи - они при-
сутствуют в его психологическом пространстве) и их целост-
ное восприятие (то, что еще называют доверием).
Доверие рождает уверенность и покой, а ценность позво-
ляет переживать наличие собственного Я как действительно
существующего. Я человека естественно подвержено измене-
ниям, связанным с осуществлением биологической и психоло-
гической жизни, поэтому меняются его переживания и факто-
ры, обеспечивающие целостное, полное восприятие жизни.
Думаю, что именно эту изменчивость значимости разных
источников счастья обсуждают философы, когда говорят о
том, что устойчивых источников счастья нет. Нет устойчивых
факторов, обеспечивающих человеку восприятие жизни пол-
но, целостно и ценностно. С этим трудно не согласиться, если
исходить из того, что все перечисленные выше источники
счастья могут не оправдать нужд человека в том случае, если
он их лишится, если осознает их непостоянство (возможность
утраты мешает их полезности), если человек не умеет ими
пользоваться, тогда они не оправдывают ожидания.
В поисках постоянных источников счастья человечество
давно пришло к идее о том, что раз ни физические, ни духов-
ные блага не являются непреходящими, то источником сча-
стья могут быть только сверхприродные блага.
Для моего рассуждения о жизни и смерти важно, что в поис-
ках источника переживания полноты жизни его можно найти,
то есть человеку можно выделить факторы, влияющие на его
собственное состояние и тем самым пережить в себе присутст-
вие своего Я. С другой стороны, этот поиск (рефлексивный
диалог с собой) приводит к усложнению смысловой картины
мира - выделяются, пробуются различные источники счастья,
различные факторы, обеспечивающие целостное восприятие
жизни. Это делает возможным существование глобальной задачи
человека - задачи построения осмысленной картины мира, цен-
ной для него самого. Таким образом, человек выделяет не только
внешние ему факторы, влияющие на его переживания, но и внут-
ренние условия - содержание его собственного Я, которое иден-
тифицируется в Я-концепцию и не сводится к картине мира.
Возникает удивительная реальность, которую весьма и
весьма условно можно изобразить следующим образом в виде
схемы. Назовем ее схемой проявления переживания полноты
жизни в индивидуальной истории человека. Она нужна для
того, чтобы попробовать еще раз аналитически прикоснуться
к теме жизни и смерти.
220
Проявление переживания полноты жизни
в индивидуальной истории человека
1 состояние
Действие
2 состояние
Пргппонятие
3 состояние
Понятие
4 состояние
Переживание
понятия
 
Диффузное
состояние
переживания
взаимосвязи
Дифференци-
рованное
состояние
переживания
взаимосвязи
Диффузное
состояние
переживания
своего
воздействия
Дифференци-
рованное
состояние
переживания
своего
воздействия
221
 
 Я думаю, что выделенные этапы не имеют четкой возрас-
тной границы (как и любое психическое качество человека)
Можно говорить только о тенденции. Ее-то и попробую
описать.
На первом этапе индивидуальной истории переживание
полноты жизни для человека (для ребенка) связано с диффуз-
ным, недифференцированным отношением к существующей
взаимозависимости между его (Я-не-Я) присутствием и си-
туацией его развития, где функционируют качества мира и
идеи жизни, которые для ребенка воплощаются в его собст-
венные состояния, вызванные действиями взрослых. Для соз-
нания ребенка не дифференцируются качества его Я и его не-Я,
так же как не дифференцируются качества идей и свойства
вещей. Необходимость достигнуть полноты удовлетворения
жизнью на длительное время задается ребенку ухаживающими
за ним взрослыми.
По мере развития мышления и чувств, через переживание
их несоответствия как несоответствия себя самого самому же
себе, ребенок получает психологические материалы (через эмо-
циональные состояния), которые позволяют ему дифференци-
ровать существование во внешней реальности живого и нежи-
вого (в том числе идей жизни и свойств мира). В себе самом
обнаруживается собственное Я и его несоответствие не-Я, то
есть другому Я, принадлежащему кому-то персонально или
людям вообще.
Думаю, что это связано с формированием предпонятийно-
го мышления, способствующего фиксации разных качеств как
внешней реальности, так и реальности психической. Этот
период связан с появлением у ребенка дифференцированных
состояний переживания взаимозависимости между свойства-
ми мира и качествами не-Я, идей жизни и качествами не-Я,
возможное несоответствие, отсутствие взаимозависимости меж-
ду качествами его Я и свойствами мира, между качествами его
Я и идеями жизни, которые несут другие люди. Так создаются
предпосылки для дифференцированного отношения к свойст-
вам мира и к качествам идей жизни.
По-моему, это отлично проявляется в ситуациях, когда
взрослые в глазах ребенка теряют доверие, например, говорят
одно, а делают другое.
Проблема честности становится для ребенка, переживаю-
щего этот период, одной из важнейших: «А ты правда...», «А
ты по-всамделишному?», «А это по-настоящему, а не по-
игрушечному?..» В этих вопросах детей не только переживает-
ся глобальная проблема доверия как целостное восприятие
222
жизни, но и ищутся основы для ее сохранения. Кому доверять?
R этой форме осуществляется дифференциация своих пережи-
ваний взаимосвязи с другими, находятся основы для построе-
ния в Я-концепции уверенности в себе, то есть оснований до-
верия. Наверное, это то, что философы называют основным
источником счастья, а психологи анализируют как базисные
(главные, определяющие) качества личности.
Похоже, что именно в этот период у человека складыва-
ются те общие ориентации, которые необходимы для пере-
живания возможности полноты жизни через существование
различных оснований (источников счастья) для этого пере-
живания. Доверие к людям как эмоциональное состояние
делает это возможным, а развивающееся мышление - потен-
циально осуществимым.
Главное, что характеризует этот момент развития, состоит в
том, что ребенок переживает глобальность и многообразие как
своей психической реальности, так и реальности других людей.
Следующий шаг в развитии переживаний полноты жизни
связан с появлением диалогичности сознания, которая кон-
ституирует сам факт его существования как индивидуальной
характеристики человека. Это качественно новое образова-
ние, которое опосредует отношение к другим людям (не-Я),
к реальностям идей (концепции жизни) и к реальности мира
в целом (к его пространственно-временным и качественным
характеристикам).
Интересующее меня содержание переживаний можно свя-
зать с целостностью Я-концепции человека, где естественно
определяется место его второму Я как порождению когнитив-
ной сферы. Это осложняет переживание полноты своей жизни,
так как вводит в него новую переменную - степень своих уси-
лий по воздействию на разные реальности, в том числе и на
реальность собственного второго Я. Понятийное мышление
открывает в этот период перед человеком возможности дви-
жения в относительно независимых сферах - сфере идей и
сфере реальных, практических преобразований.
Говоря иначе, жизнь начинает не только осуществляться,
но и выдумываться, придумываться за счет выделения раз-
личных оснований для построения ее целостного образа -
модели, если хотите. Не потому ли подростки так часто меня-
ют свои интересы? Значит, на этом этапе переживание полно-
ты жизни связано с дифференциацией отношений человека
как к психической реальности, так и к другим видам реально-
стей, что создает предпосылки для выбора большего числа
оснований для появления этого переживания.
223
 
 Четвертый (из обозначенных на схеме) шаг в проявлении
переживания полноты жизни связан с тем, что возникают
качественно новые основания для этого переживания. На схе-
ме они обозначены как принадлежащие Я понятия «жизнь» и
понятие «мир», они выделяются в Я-концепции человека в
виде практической философии (понятие «жизнь») и того со-
держания психологического пространства, которое позволяет
человеку удерживать границы своего Я («мой мир»).
Это создает основы для переживания собственной нетож-
дественности другим концепциям жизни и качествам мира,
позволяет найти основания для воздействия на разные прояв-
ления жизни в самом себе. Это появление тех качеств сознания
человека, которые обычно характеризуются как его автоном-
ность и независимость от других людей.
Другими словами, человек переживает наличие в самом се-
бе условий, для переживания полноты жизни и возможность
воздействовать на них.
Похоже, что отсюда появилась известная всем идея, что
«человек - кузнец своего счастья». Но наряду с этим, весьма
содержательным, переживанием своих сил этот период раз-
вития содержит в себе и все основания для человеческой
трагедии - желаемости и недостижимости полноты жизни.
Она, по-моему, содержится в возможности дифференциро-
ванного подхода к различным проявлениям жизни, в воз-
можности ощущать, переживать жизнь в целом, а также в
отдельных (далеко не всегда взаимосвязанных и взаимообу-
словленных) ее проявлениях.
Как утверждал два века назад Честерфильд, кто отдается
всем радостям жизни, тот не ощущает ни одной, а это ли не
трагедия.
Полноту жизни можно переживать бесконечно - из числа
возможных, выбирая новые основания для этого пережива-
ния, тем самым увеличивая количество источников собствен-
ного счастья, а можно строить это переживание на другой
основе, углубляя ее смысл для себя.
Какой из них человек выберет, какой может выбрать, а ка-
кой должен выбрать? Вряд ли кто-то честно и искренне может
ответить на этот вопрос, хотя во все времена люди просили
рецепты счастья, проходили и проходят специальное обуче-
ние, чтобы приобрести, например, уверенность в себе, ото-
ждествляя ее со счастьем как с главным содержанием своего
«Я хочу...».
Как бы хотелось перечислить их все - факторы счастья,
обеспечивающие человеку полное и длительное удовлетворе-
224
не жизнью в целом, но не буду этого делать, так как впереди
еще У "ac разговор о прогрессе человечества и о развитии
человека, тогда к ним и вернемся.
Как говорил Аристотель, достаточно «...если объяснение
дано настолько, насколько то позволяет самый предмет,
потому что не во всех размышлениях следует искать точно-
сти». Последую этому мудрому суждению и вернусь к обсу-
ждению вопроса о жизни и смерти. Последняя притаилась в
переживании полноты жизни в виде дифференцировки свойств
и качеств различных реальностей, именно этот процесс при-
водит к расщеплению любого живого явления на его состав-
ляющие и в конечном итоге может привести к его исчезнове-
нию, особенно в том случае, если утеряна из вида, не сохра-
нена целостность явления, как говорят, за деревьями не за-
мечен лес.
Проблема смерти, особенно психологической смерти, в пе-
реживаниях человека основывается на возможной его зависи-
мости от конкретных свойств предмета (например, мне для
счастья нужна только ты, или нужен только он). Это пережи-
вание, обращенное к другому человеку, превращает человека
в предмет, устанавливает тождество между психической ре-
альностью и свойствами этого предмета.
Возникают качественные (не соответствующие свойствам
человека) ограничения его активности и активности объекта
его счастья. Мне очень не хотелось бы употреблять этот при-
мер для описания смерти в проявлениях жизни, но один из
величайших парадоксов в человеческом бытии связан с тем,
что все завершенное и однозначное не соответствует свойст-
вам человека, его экзистенции, его сущности.
С этим своим качеством человек встречается сам тогда, ко-
гда начинает владеть желанным предметом, - все оказывается
далеко не так, как это представлялось, ожидалось, мечталось
до момента обладания. Недаром, наверное, именно в неопре-
деленности размышления о том, что входит в понятие счастья,
содержится его возможность. Может быть...
Речь ведь идет об организации жизни человека как особой
формы активности, где моменты стабильности, постоянства
воспринимаются и как отсутствие изменений, то есть смерть,
пусть мы даже еще не думаем о ней, но она уже отразится в
чувствах - в их напряженности и яркости, которые изменяют
свою интенсивность.
Для меня важно, что проблема ограничения и самоограни-
чения активности, проблема «можно - нельзя», «хочу - надо»
в жизни человека связана с определением им своего места по
0 I". С. Абрамова
225
 
 отношению к той картине мира, которую он строит. Пережи-
вание этого места основано на чувстве свободы и ответствен-
ности за то, что происходит с ним в активности, которую мы
называем жизнью вообще и своей частной жизнью тоже, с
ощущением жизни как блага, а не бремени.
Когда человек говорит «Я хочу» или переживает напряже-
ние, связанное с организацией своей жизни, он решает задачу
не только осуществления конкретной цели, но и задачу по-
строения смысла (для - себя - цели) достижения этой цели:
такую особенность человека называют аксиологическим век-
тором его активности, осознается он, как правило, в формуле
«Я хочу, потому что...».
Из практики клинической работы известно, что этот пара-
метр активности человека может быть исчерпан, могут кон-
читься силы для построения аксиологической системы - сис-
темы смысла, тогда может наступить депрессия, появятся (и
могут осуществиться) суицидальные мысли - «Я ничего не
хочу», «Не хочу жить», это тупик, из которого далеко не каж-
дый человек сам может найти выход. Ему нужна помощь дру-
гих людей, да и себя другого, того второго Я, которое позво-
ляет вести и удерживать внутренний диалог, находить все
новые варианты в смысловых оттенках жизни.
«Действующему Я, - пишет В.П.Зинченко, - некогда по-
смотреть на себя со стороны или заглянуть внутрь самого
себя. Даже если дело не во времени, то, может быть, и не во
что посмотреться. И не хочется конструировать соответст-
вующее зеркало. Это трудно и не всегда приятно. Известно и
обратное, когда взгляд в себя и на себя настолько приятен,
что трудно оторвать себя от себя для дела. Тогда-то и Я ста-
новится ненужным»'.
Диалогичное второе Я - это наша рефлексивность, которая
в переживаниях «Я хочу» может существенно повлиять на век-
тор смысла. Она как бы задает его границы в реальном време-
ни, делая его - смысл - не только существующим вообще как
идеальная модель, как возможность, но и наполняя его кон-
кретным, бытийным, живым содержанием. Рефлексивность в
диалоге человека с самим собой способствует сохранению ис-
точника энергии в Я для создания новых смыслов. Отсутствие
рефлексивности, пусть даже на время (например, в невротиче-
ском состоянии), приводит к переживаниям потери этого ис-
точника энергии. Так, человек в состоянии невроза не может
•Зинченко В П. Проблемы психологии развития//Вопросы психоло-
гии - 1991 -№4.-С. 144
226
определить для себя сферу желаний. «Я не знаю, чего мне хо-
теть. Я боюсь чего-то хотеть. Я этого добьюсь, ну, вот машину
купил новую, а потом что? Я думал, что сяду в машину и будет
счастье, а сел - и ничего не произошло. Скажите, зачем мне еще
жить, что мне еще хотеть?» (выдержка из протокола заказа на
психологическую помощь). В этом случае нарушение диало-
гичности Я и второго Я, то есть нарушение рефлексивности,
привело к появлению знаменитого невротического круга жела-
ний - один из симптомов невроза навязчивых состояний, с ко-
торым сам человек справиться не может.
В менее острых случаях, в бытовой практике, нарушение
рефлексивности или ее недоразвитие проявляется, например, в
эгоцентризме, упрямстве, эгоизме, когда о человеке говорят,
что он живет только своими интересами, то есть воспроизво-
дит одни и те же смыслы, не изменяя их содержания. Думаю,
что образ такого человека, для которого рефлексивность и
диалогичность существования Я и второго Я являются почти
невозможными, описан Тэффи в ее рассказе «Дураки». «При
встрече с настоящим дураком человека охватывает какое-то
мистическое отчаяние. Потому что дурак - это зародыш кон-
ца мира. Человечество ищет, ставит вопросы, идет вперед, и
это во всем: и в науке, и в искусстве, и в жизни, а дурак и во-
проса-то никакого не видит.
- Что такое? Какие там вопросы?.. И часто надолго остает-
ся нерушимым круг, сомкнутый дураком в философии, или в
математике, или в политике, или в искусстве. Пока не почув-
ствует что-нибудь:
- О, как жутко! О, как кругла стала жизнь!
И порвет круг»'.
Слово «круг» появилось у Тэффи недаром, вся аксиология
человека живого пронизана постоянным формообразованием -
созданием жизни, в ней нет места воспроизведению.
В живой жизни каждое мгновение - новое. Хотелось бы
думать, что с этой, аксиологической, точки зрения «Я хочу»
человека, выраженное в «Я хочу жить», содержит в себе муки
и счастье приближения к бесконечности смыслов жизни, к
неисчерпаемости смысла.
Формируя свои желания в цели, во внутреннем диалоге
или во внешней речи, человек переживает свою потенциаль-
ную автономность от других людей - пробует на вкус свою
свободу. Говоря «Я хочу», он порождает собственное Я лл^
себя, как бы выносит его в виде цели вовне - на общее обо
'Тэффи Дураки//Ностальгия-Л , 1989.
227
 
 зрение, в общее с другими людьми пространство жизни. Какие
слова произнесет человек, обозначая свою цель? Что последу-
ет за словами «Я хочу»?
Эти вопросы не являются праздными, так как слова, про-
износимые человеком во внешней звуковой форме или в виде
внутренней речи, могут быть словами свободными - дейст-
венными, создающими живой текст индивидуальной жизни.
Эти же слова могут быть и мертвыми формами, убивающими
в человеке его индивидуальное проявление жизни. Это фан-
томы сознания - слова без индивидуального содержания, без
индивидуального смысла, если хотите, вкуса и запаха - пус-
тые слова, чужие слова. Они не найдены, не созданы челове-
ком, в них нет его Я, они несут не его цель. Это явление давно
известно и называется отчуждением. С одной из его форм мы
встречаемся тогда, когда человек (или мы сами) произносит
эти самые пустые слова, слова, которые не создают смысла ни
для говорящего их, ни для слушающего:
- Что ты от меня хочешь?
- Я не знаю, что я от тебя хочу, - все хочу! Ничего не хочу.
Две фразы диалога, и во второй вот они - пустые слова.
Понять их можно, понять их невозможно.
Слово - это форма сознания, форма смыслообразования,
живое слово несет в себе всю глубину сознания - его много-
значность, многомерность, индивидуальность. Живое, свобод-
ное слово всегда вызывает отношение, оно не пустое, его нельзя
не услышать. Когда человек рождает такое слово, он прикаса-
ется к собственному Я, «эпицентром сознания и самосознания
является сознание собственного Я», - писал В.П.Зинченко'.
Возможно, через переживание своих целей, через воплоще-
ние их в конкретное «Я хочу» человек и находит свое место по
отношению к картине мира, так как таким образом пережива-
ет нетождественность своего Я этой картине.
Но горе человеку, который пользуется пустым словом, пы-
таясь определить свое место по отношению к картине мира,
он попадает в пустоту, где нет ни его собственного Я, ни ка-
кого-то другого содержания, кроме шелухи словесных оболо-
чек, одного из видов превращенных форм сознания.
Как известно, сознание обладает свойством инерционно-
сти, которую в известной степени поддерживают словесные
формы; даже лишившись или так и не приобретя содержания,
сознание не только отражает бытие и, следовательно, содер-
I Зинченко В.П. Миры сознания и структура сознания // Вопросы
психологии. - 1991. - № 2. - С. 32.
228
его в себе, конечно, в отраженном или искаженном свете,
и создает, творит бытие. Собственное бытие, в котором
также возможны жизнь и смерть - жизнь и смерть сознания,
как индивидуального, так и общественного. При всех замеча-
тельных свойствах сознания - диалогичности, многозначно-
сти спонтанности, развития рефлексии - оно не обладает
способностью самовосстанавливаться. Единственной и на-
дежной помощницей в этом могут быть культура, духовность.
Именно они содержат в себе идеи жизни, формы воплощения
этих идей в конкретность действия, образа и представления,
формирующие цели. Даже произнося эти слова - духовность и
культура, - невозможно не уточнить, что это не безликие об-
разования, они персонифицированы, воплощены в бытий-
ность конкретных исторических людей. Нет и не может быть
духовности вообще, нет и не может быть культуры вообще.
Если они и обладают свойством воплощаться (может быть,
точнее, опредмечиваться) в различных знаковых системах
(предметах, текстах, образах и тому подобное), то для того,
чтобы использовать по назначению (духовному, культурно-
му) воплощенное, нужен человек (люди), умеющий и желаю-
щий это прочитать, распредметить, очеловечить.
Не надо далеко ходить за примерами: печальная, тяжелая,
трагическая история храмов нашей Родины вопиет об этом.
Если исчезнут люди, умеющие читать воплощенную в предме-
тах духовность и культуру, предметы эти будут восприни-
маться только с точки зрения качества их материала, тогда
будет то, что было (как бы хотелось продолжить - в далеком
прошлом) совсем недавно, когда церковный кирпич пускали
для строительства хозяйственных помещений, а древние ико-
ны рубили на дрова. Это зримо, а незримый страх, обездо-
ленность - это тоже отчуждение от жизни прошлой, настоя-
щей и будущей, это небытие живого человека, телесно живого.
Это та незримая плотность бытия, в которой нет места, нет
пространства для души, для того «полета в небеса», о котором
в свое время писал Д.Хармс и хотел, и мог осуществить в сво-
ей жизни и творчестве:
Звонить - лететь
(логика бесконечного небытия)
1
Вот и дом полетел.
Вот и собака полетела.
Вот и сон полетел.
Вот и мать полетела.
Вот и сад полетел.
Конь полетел.
Баня полетела.
Шар полетел.
229
 
 Вот и камень полетел.
Вот и пень полететь.
Вот и миг полететь.
Вот и круг полететь.
Дом летит.
Мать летит.
Сад летит.
Часы летать.
Рука летать.
Орлы летать.
Дом звенит.
Вода звенит.
Камень около звенит.
Мать, и сын, и сад звенит.
А. звенит.
Б. звенит.
ТО летит и ТО звенит.
Лоб звенит и летит.
Грудь звенит и летит.
Эй, монахи, рот звенит!
Копье летать.
И конь летать.
Я дом летать.
И точка летать.
Лоб летит.
Грудь летит.
Живот летит.
Ой, держите, - ухо летит!
Ой,глядите, - нос летит!
Ой, монахи, рот летит!
Эй, монахи, лоб летит!
Что лететь, но не звонить!
Звон летает и звенеть.
ТАМ летает и звонит.
Эй, монахи? Мы летать!
Эй, монахи! Мы лететь!
Мы лететь и ТАМ летать.
Эй, монахи! Мы звонить!
Мы звонить и ТАМ звенеть.
1930
Преодоление звериной серьезности жизни возможно и не-
обходимо для того, чтобы уменьшить (или даже разрушить)
ежедневное присутствие в ней смерти. Не для того, чтобы по-
глупому игнорировать ее неизбежность для своего биологиче-
ского существования, а для того, чтобы по-мудрому распоря-
диться силами жизни для осуществления ее как своей.
Человека всегда учили этому, учат и сегодня. Учат другие
люди, воздействуя на его чувства и разум через множество
источников информации. Я склонна думать, что это воздейст-
вие падает на те существенные переживания, которые случа-
ются с ребенком в раннем возрасте. Случаются именно с ним,
при встрече с реальной смертью, по-настоящему близкой,
ощутимой, переживаемой со всей возможной полнотой при-
нятия ее факта. Все последующее только трансформация этого
переживания, его конкретизация и рационализация.
Может быть, именно в этих переживаниях надо искать на-
чало этических и нравственных качеств человека, определяю-
щих меру его воздействия на живое, на свою и чужую жизнь.
Возможно...
Я нашла созвучные своим предположениям идеи в вели-
колепной книге Филиппа Арьеса «Человек перед лицом смер-
230
а изысканность мысли и изящество текста покорили в
ней навсегда.
Думаю, что заинтересованный читатель прочтет эту кни-
гу сам' (она есть и на русском языке), а я просто приведу из
нее несколько цитат (с. 495-508), чтобы с их помощью еще
паз определить отношение к заявленной теме о жизни и
смерти.
Итак, Филипп Арьес - французский историк, антрополог,
философ, писатель о своей работе и о ее теме: «Исходной ги-
потезой была та, которую предложил ранее Эдгар Морен:
существует связь между отношением человека к смерти и его
самосознанием, его индивидуальностью. Эта гипотеза и была
бы той путеводной нитью, что вела меня через огромную массу
документов, наметив маршрут, которому я следовал от начала
до конца... я оглядываю разом целое тысячелетие, и это ог-
ромное пространство кажется мне упорядоченным благодаря
простым вариациям четырех психологических элементов:
1) Самосознание.
2) Защита общества от дикой природы.
3) Вера в продолжение существования после смерти.
4) и вера в существование зла».
Арьес описывает, как на протяжении тысячелетия форми-
ровались и последовательно сменялись разные модели смерти,
содержание которых объясняется вариациями этих парамет-
ров. Он называет эти модели:
1)«прирученная смерть»,
2) «смерть своя»,
3) «смерть далекая и близкая»,
4) «смерть твоя»,
5) «смерть перевернутая».
В первой модели представлены все четыре параметра:
смерть не является актом только индивидуальным (и жизнь
тоже), смерть заставляет общество сплотиться в борьбе с ди-
кими силами природы, смысл «прирученности» смерти в том,
что конец жизни не совпадает с физической смертью человека;
смерть ощущается как интимно близкая, привычная, ритуали-
зованная, она как бы говорит о неотделимости зла от сущно-
сти человека - миф о грехопадении отвечал всеобщему ощу-
щению присутствия в мире зла.
Начиная с XI века эта модель смещается в сторону второй
модели - «смерть своя» и является результатом «смещения
смысла человеческой судьбы в сторону индивидуального на-
' Арьес ф. Человек перед лицом смерти. - М., 1992.
231
 
 чала». Это приводит к экзальтации индивидуальности, безум-
ной любви к жизни и всему земному. Представление о про-
должении существования после смерти проникнуто этой стра-
стью быть собой, человек стал ощущать несоответствие своей
души и тела, идея бессмертной души овладела умами и все
шире распространяется с XI по XVIII век. Даже слова «смерть»
и «умер» заменяются другими: «Бог его душу взял», «отдал
Богу душу». Появляется практика завещания и окончательно-
го запрятывания мертвого тела.
Но уже в XVI веке начинают складываться предпосылки
для появления модели, которая в наши дни стала неоспори-
мым фактом - «переворачивание» смерти, которое выражает-
ся в страхе смерти как боязни быть похороненным заживо,
боязни, которая подразумевает, что есть некое смешанное и
обратимое состояние, сочетающее жизнь и смерть.
В XIX веке определяющим в модели смерти становится из-
менение индивидуального самосознания - до сих пор его со-
ставляющим было чувство общности с другими («все умирать
будем») и чувство собственной специфической индивидуаль-
ности («смерть своя»). В XIX веке и то и другое ослабевает,
уступая место третьему чувству - «чувству другого, но близ-
кого, человека». Отсюда модель «смерть твоя», за которой
революция идей, политическая, индустриальная или демогра-
фическая революция.
«Страх умереть самому в значительной мере сменяется стра-
хом разлуки с «другими», с теми, кого любишь. Смерть «дру-
гого», «тебя» возбуждает пафос, прежде отвергавшийся. Древ-
нее тождество между смертью, физической болью, моральным
страданием, грехом нарушается. Рай становится местом, где
воссоздаются земные чувства и привязанности, где им гаран-
тируется вечность.
Сегодняшняя модель смерти определяется очень сильно
выраженным чувством ее приватности, индивидуальной при-
надлежности. «Сейчас массовое общество восстало против
смерти. Точнее, оно стыдится смерти, больше стыдится, чем
страшится, оно ведет себя так, как будто смерти не существу-
ет. Если чувство "другого", доведенное до своих крайних ло-
гических следствий, является первой причиной того поведения
перед лицом смерти, какое мы наблюдаем в наши дни, то вто-
рая причина - стыд и запрет, налагаемый этим стыдом.
Стыд этот есть в то же время прямое следствие оконча-
тельного ухода зла. Подтачивание власти дьявола началось
еще в XVIII веке, когда и само его существование было по-
ставлено под сомнение. Вместе с идеей ада стало исчезать
232
онятие греха. Все разновидности духовного и морального
отныне рассматривались не как данности ветхого челове-
а как ошибки общества, которые хорошая система надзора
(и наказания) могла бы устранить. Целью науки, нравствен-
ности, социальной организации стало счастье, препятствием к
нему осталось еще физическое зло, оставалась смерть. Устра-
нить их было невозможно...
Медицина устранила болезнь и страдание.
Но если нет зла, что же тогда делать со смертью? Общество
сегодня предлагает два ответа: один банальный и один ари-
стократический.
Первый есть не что иное, как массовое признание бесси-
лия: не замечать того, чего нельзя предотвратить, вести себя
так, как будто его не существует... ни индивид, ни общество не
находят в себе достаточной прочности, чтобы признать
смерть. Под маской медицины возвращаются пугающая ди-
кость и неистовство неприрученной смерти... для приручения
смерти необходима была вера в зло, устранение одного вер-
нуло другое в состояние первоначальной дикости.
Вот почему маленькая элита антропологов, скорее, психоло-
гов или социологов, чем врачей или священников, была пора-
жена этим противоречием. Они предлагают не столько "уда-
лить" смерть, сколько "гуманизировать" ее. Необходимо при-
нять реальность смерти, а не стыдиться ее. Речь идет не о воз-
вращении веры в зло, но о попытке примирить смерть со сча-
стьем. Смерть должна только стать выходом, скромным, но дос-
тойным человека умиротворенного, за пределы общества, гото-
вого ему помогать, общества, которое уже не терзает и не потря-
сает слишком сильно идея биологического перехода, без какого-
либо значения, без боли и страдания, наконец без тревоги».
Эта профессиональная элита предлагает современному че-
ловеку множество светских способов осознания и овладения
собственными мыслями, чувствами, поведением. Достаточно в
качестве примера перечислить названия упражнений из книги
Джанетт Рейнуотер «Это в ваших силах» (Как стать собствен-
ным психотерапевтом. - М.: Издательская группа «Прогресс»,
«Универс», 1993): «Смерть»', «Рисование смерти», «Ручей»,
' С. 207 цитируемой книги: упражнение «Смерть» (I):
Сядьте прямо в удобной для вас позе. Сделайте несколько глубоких вдо-
хов. Теперь вернитесь в вашем воображении в раннее детство, когда вы
впервые узнали, что все живое умирает, что люди смертны?
Можете ли вы вспомнить те обстоятельства, в которых вы сделали это
открытие? Вернитесь в эту ситуацию снова, посмотрите, как другие люди,
взрослые и дети, реагируют на эту драму. Что они чувствуют?
233
 
 «Мудрый старец», «Взгляд из старости», «Три года» (моди-
фикация упражнения «Три вопроса к жизни»)
Эти упражнения помогают отнестись к смерти как к реаль-
ности, к своей реальности, и попытаться преодолеть тот страх
который позволил в свое время Эпиктету сказать о том, что
вовсе не смерть - источник всех зол, но скорее страх смерти
Глава О
О ТОМ, КАК ТЕОРИИ
ВЛИЯЮТ НА ЖИЗНЬ,
ИЛИ
О ПЕДАГОГИЧЕСКИХ
ПОЗИЦИЯХ
Когда впервые умер кто-то кого вы знали9 Вспомните это событие и ва
ши чувства как можно более подробно Как вам казалось тогда что случи
лось с этим человеком после смерти9 Вернитесь в эту ситуацию снова что вы
чувствуете9
Когда вы поняли что тоже умрете9 Что вы почувствовали тогда9 Что вы
чувствуете сейчас думая об этом9
 
 
 Внучка - деду:
- Ты меня неправильно учишь, •
- Много твоя мама понимает.
так мама сказала.
(Из разговора)
Женщина, которая издает такие уродливые и жалкие
звуки, не имеет права сидеть нигде... Вообще не имеет пра-
ва жить! Вспомните, что вы - человеческое существо, наде-
ленное душой и божественным даром членораздельной речи.
Б. Шоу, «Пигмалион»
- Боже, все меня учат, как жить!
Я сама все понимаю.
(Из разговора)
- Ничему-то жизнь не научила, так
и остался я доверчивым простаком...
(Из разговора)
Думаю, что явление, о котором пойдет сейчас речь, доста-
точно раннее образование в истории человеческих отношений.
Именно к такому предположению приводят все факты, которые
хотелось бы обозначить как проявление педагогической пози-
ции во взаимодействии людей. Основаны они на глобальном
переживании неравенства между собой и другим человеком и
воспринимаются как следы воздействия другого человека. Ка-
ждый из нас может их обнаружить в себе в разной форме: «Я не
мог ей (ему) этого простить», «И тогда я понял, что не люблю
ее», «Он испортил мне всю жизнь», «За эти слова я благодарна
ему всю жизнь» и тому подобное. Вероятно, они связаны и со
многими еще (или уже) неосознанными проявлениями, которые
оказывают свое влияние на принятие решений, на содержание
Я-концепции и другие проявления психической реальности.
Слово «позиция» я уже употребляла, - хотелось бы к нему
вернуться и наполнить еще одним содержанием, которое при-
сутствует во взаимодействии людей.
Итак, позиция, или точка зрения, угол зрения, система от-
счета, переживание своего места, обозначение своей индиви-
дуальности, или начало. Это попытка установить возможный
синонимический ряд понятия «позиция».
Наличие ее мы уже описывали в этом тексте как рефлек-
сивную позицию, личностную позицию, трансцендентальную
позицию, каждая из которых существует в разных проявлени-
ях психической реальности. Рефлексивная позиция осуществ-
ляется по отношению к наличествующим в сознании качест-
236
личностная позиция предполагает отношение к собствен-
в у бытию в целом, тогда как трансцендентальная позиция
"чначает выход человеческого бытия за пределы самого себя.
0 Спонтанность проявления этих позиций можно обнаружить
детей в раннем возрасте: рефлексивная позиция зарождается в
акте задержки реакции на непосредственно воздействующий
стимул (появляется пауза, остановка - торможение активно-
сти); личностная позиция возникает из чувствительности к раз-
ным сторонам бытия как преобладающий интерес, как тип
ценностности, и думается, трансцендентальная позиция у ре-
бенка возникает при появлении у него символической функции
сознания (о чем подробно поговорим дальше). Находятся, та-
ким образом, как бы точки роста этих позиций в последующей
жизни человека. Произвольность и спонтанность, вынужден-
ность и естественность - это те качества, которые говорят о воз-
можности движения человека в каждой позиции. По собствен-
ной воле, в соответствии со своим Я может ли человек занять ту
или иную позицию? Позиция предполагает воплощение некото-
рой целостности в конкретное - на этом основывается сама воз-
можность позиции, сравнить это можно с существованием точ-
ки на прямой, где точка - это воплощение целостности прямой.
У меня напрашивается такой ответ на поставленный выше
вопрос: от степени владения целостностью зависит возмож-
ность человека в выборе позиции: чем более обобщенной це-
лостностью он владеет, тем легче осуществляется этот пере-
ход, тем естественнее он переживается человеком. Думаю, что
примером этого может быть представления о материнстве;
одно из них выражено следующим житейским утверждением:
«Мать всегда должна действовать в интересах своего ребен-
ка», а другое словами М.Волошина, которыми завершается
его стихотворение «Материнство»:
1. ...Дитя растет, и в нем растет иное,
2. не женщиной рожденный, непокорный,
3. но связанный твоей такой упорной -
4. твоею вязью родовой.
5. Я знаю, мать, твой каждый час - утрата,
6. как ты во мне, так я в тебе распят.
7. И нет любви твоей награды и возврата,
8. затем, что в ней самой - награда и возврат!
В первом примере утверждается позиция, в соответствии с
которой человек (ребенок) часть другого человека или полно-
стью с ним совпадает, - эта позиция усилена словом «должен».
Человек, произносивший эту фразу, исходит из тождества
бытия одного человека и другого. Естественно предполагать.
237
 
 что себя он тоже отождествляет с другими, что дает основания
считать эту фразу отражением такого мировоззрения - бытие
есть Я. Это дорога, ведущая к бытовому эгоизму и эгоцентриз-
му во всех его проявлениях, это то самолюбие, которое (в пре-
дельном случае) затмевает сам факт существования жизни дру-
гого. Эта позиция - рефлексия на свои психические качества.
Максимилиан Волошин исходит из другой целостности и
движется с ее помощью от одной позиции к другой. Я позволю
себе прокомментировать каждую из процитированных строчек:
в первой строчке сразу говорится о целостности человека
(«дитя»), о его тождестве самому себе (именно в нем «растет
иной»), эта же строчка показывает, что целостность человека не
мертва, она жива - противоречива; во второй строчке указание
на экзистенциальность человека («не женщиной рожденный»),
которая тоже не является статичной (человек «непокорный»),
третья строка потрясает сходством с философскими текстами,
где слово «тоска» относится к экзистенциальным переживаниям
человека - именно ими связана мать со своим ребенком, и в
четвертой строке эта связь обозначается как «родовая связь»,
как общность экзистенции. Пятая строка начинается с Я, обре-
тенного дитятей, и мать уже мать, а не просто женщина, - это
уже личные отношения, персонифицированные в шестой строке
в «ты» и Я, где экзистенциальная сущность их взаимосвязи в
слове «распят»; седьмая строка дает новое слово для воплоще-
ния экзистенциальных отношений - «любовью», а восьмая уси-
ливает это ее качество словами «в ней самой».
Мне трудно вместить в простую логическую формулу то от-
ношение к другому человеку и себе, которое проявляется в этих
строках, назову его, в отличие от первого высказывания, более
сложным и неоднозначным. Здесь как бы нет одной позиции и в
то же время она есть, ее не выразить уравнением, так как не
знаю уравнения свободы и любви. Да и выразить-то существо-
вание всех разных позиций могут, наверное, только поэты: сло-
вом - рефлексивную, образом - личностную, чувством - транс-
цендентальную, а остальным смертным остается читать и узна-
вать в их текстах свои же переживания, если случится чудо встре-
чи и чьи-то чувства приобретут звучание поэтических строк.
Необходимость обсуждать существование еще одной пози-
ции - педагогической - связана с тем, что бытие человека пред-
ставляет собой три реальности, относительно независимые друг
от друга: психическую, социальную и телесную. Его личностная
позиция воплощает переживания, идущие от психической и
телесной реальности, это делает ее относительно независимой от
реальности социальной. Можно сказать, что личностная пози-
238
ция - это «Я-бытие», тогда как в социальной реальности начина-
ется «Мы-бытие», или необходимость жизни с другими людьми.
Обоснование воздействия на других и на себя, как я уже
пыталась показать, человек получает из переживаний глуби-
ны и высоты своей экзистенции.
Социальная реальность дает возможность персонифициро-
вать переживание экзистенции другого человека через сопос-
тавление с ней переживаний своей личной позиции. Персони-
фикация связана с переживанием своего равенства или неравен-
ства с другим как момента принятия решения о мере воздейст-
вия на другого человека, это разрешение на воздействие, кото-
рое обосновывается через экзистенциальные переживания.
Если кратко обозначить эту феноменологию, то она могла
бы быть выражена в следующей фразе: «Педагогическая по-
зиция отражает переживание степени зависимости людей друг
от друга». Полярные ее варианты: «Мне никто не нужен»,
«Все мы зависим друг от друга» - оба утопичны, так как ори-
ентированы каждый только на одну из реальностей, в кото-
рых протекает жизнь человека: первый - на психическую, а
второй - на социальную.
О том, что они только относительно зависимы друг от
друга в потоке жизни, уже говорилось неоднократно.
Воспользуюсь еще одними поэтическими строчками для
прояснения своей точки зрения на существование педагогиче-
ской социальной позиции. Максимилиан Волошин:
Из всех насилий,
Творимых человеком над людьми,
Убийство - наименьшее.
Тягчайшее же - воспитание.
Правители не могут
Убить своих наследников, но каждый
Стремится исковеркать их судьбу:
В ребенке с детства зреет узурпатор,
Который должен быть
Заране укрощен.
Смысл воспитанья -
Самозащита взрослых от детей.
Поэтому за рангом палачей
Идет ученый комитет
Компрачикосов,
Искусных в производстве
Обеззараженных,
Кастрированных граждан.
13.04.1922
Из стихотворения «Государство»
239
 
 Сейчас, наверное, надо бы обратиться к истории педагоги-
ки, где все идеи о воспитании выстроены в хронологическом
порядке, отражающем шаги в познании человеком своей сущ-
ности. Но я не буду этого делать, так как существовали и су-
ществуют как минимум две педагогики - народная (бытовая)
и официальная, государственная. История первой рассыпана
в этнографических работах и в истории философии, а вторая
представлена в разных государственных распоряжениях, ре-
гулирующих степень насилия человека над человеком. Же-
лающие могут с этим материалом познакомиться сами.
Анализируя наблюдения, вижу, что «правители» - семей-
ные, школьные, производственные - не очень изобретательны
в своем стремлении исковеркать судьбу ближнего, их позиции
давления вполне поддаются классификации. Что и делаю,
выделяя типы педагогических позиций - типы «самозащиты
взрослых от детей».
Прежде чем перейти к их описанию, приведу примеры не-
скольких бытовых текстов, где представлены эти разные типы
позиций как с точки зрения взрослого (В), так и с точки зре-
ния ребенка (Р):
- Замучила своими наставлениями (Р); - Нет сил больше
выносить его выходки (В); - Я не знаю, что с ним делать (В); -
Когда мама плачет, я не могу понять, почему она плачет и не
могу ей помочь (Р); - Я же говорил, что надо вместе делать,
вместе, понимаешь (В); - Мне стыдно признаться, но я не хочу
иметь с ними ничего общего (Р); - Пример - лучшее средство
воспитания (В); - Только и говорит, что он в моем возрасте
уже... (Р) и так далее. В этих текстах выражены переживания
разных воспитательных воздействий, они отличаются, конеч-
но, от прямых форм насилия - брани, битья, изоляции и про-
чих средств. Я бы не хотела, чтобы у читателей сложилось
впечатление их однозначности, но они действительно могут
защитить одного человека от другого и этим пока интересны.
Занимать педагогическую позицию - это значит принимать
решение о воздействии на другого человека, учить его через это
воздействие целесообразному поведению, то есть становиться
для другого человека носителем цели, отвечать на вопрос что
надо. При этом обоснованность второй части этого вопроса
«потому что» будет предполагать уже обсуждаемое пережива-
ние экзистенциальное™ человека. Эта вторая часть может толь-
ко подразумеваться, а не обязательно присутствовать во взаи-
модействии человека с человеком, то есть уйти в подтекст или
исчезнуть из контекста реального взаимодействия. Это «что» -
цель - задается в педагогических позициях следующим образом:
240
тип 1 «Делай, как Я». Это значит - Я знаю цель, Я равен
^ д я Ты- равен Мне, поэтому если Ты не делаешь, как Я
^следствия вполне предсказуемы). Или, иначе говоря, Я учу
У fi° так как Я считаю возможным, Я - критерии правильно-
и (истины) всего, что происходит во взаимодействии с дру-
гим человеком (Ты).
Одномерное взаимодействие
Мне бы не хотелось предлагать одну какую-то оценку это-
го типа позиции (как и других); она имеет много конкретных
форм, и, думаю, есть смысл представить ее плюсы и минусы с
точки зрения разных людей, участвующих в этом взаимодей-
ствии. Обозначим их как Я и Ты.
Итак, плюсы и минусы этой позиции с точки зрения Я:
- целеустремленность
- энергичность
- активность
- напряжение
- лидерство
- самореализация
-ум
- состоятельность
- самодостаточность
- полнота жизни
- исчерпываемость цели
- отсутствие релаксации
- постоянная самостимуляция
- эмоциональная холодность других
- страх перед потерей лидерства
- механистическая картина жизни
- рассудочность
- страх потери компетентности
- сужение круга общения
- страх перед собственной слабостью
Теперь продолжение этого анализа с точки зрения Ты (че-
ловека, который переживает воздействие).
- присутствие другого человека
- существование психической
реальности
- переживание осуществимости
цели
- ограничение психологического
пространства
- частичное использование
свойств психической реально-
сти (ущербность)
241
 
 + -
- возможность самореализации
- персонифицированность пере-
живании
- оптимистичность
- идентичность
- снятие ответственности
- доверие
- целостность Я - исчерпываемость цели - сла-
бость собственного Я
- виноватость
- порабощение чувств
- невозможность тождества с
другими
- перенос ответственности
- подавление
- однообразие Я (константность)